Кривошей перевернул страницу и откашлялся. Он заметил, что глаза алькальда от страха расширились, и продолжал зачитывать:
Третья ступень – это «качели для попугаев», еретик садится на пол, притягивая ноги к груди. Ладонями он охватывает голеностопы, и там их крепко связывают ремнями. После чего палач просовывает шест между подмышками и коленными впадинами. Шест поднимают на высоту человеческого роста, и еретик висит связанный на нем с опущенной вниз головой. Все в нем постепенно отмирает, а он сам испытывает при этом страшные муки.
Обвиняемый не сдавался. И ничем не выдавал, как он испуган услышанным.
Четвертая ступень – это испытание огнем. При этом одновременно поджигаются связанные в пучок гибкие жгуты, которые затем подносятся к подмышкам обвиняемого. Когда кожа сгорает и обнажается мясо, оно поливается кипящим маслом или жидкой горячей смолой...
– Продолжать, обвиняемый?
– Как вам будет угодно, – ответил Витус, не меняясь в лице.
– Зачем вы накликаете на себя беду, несчастный? – неожиданно подал голос алькальд. Он смотрел на Витуса совершенно спокойно, безо всякого сочувствия или жалости. – Вы только все усложняете и ухудшаете свое положение. Почему бы вам не раскаяться? Сделайте это, наконец! Может быть, тогда дело до пыток и не дойдет. Однако процедуре изгнания дьявола вы подвержены будете, это необходимо для спасения вашей души.
– Благодарю вас, алькальд, за ваше добросердечное участие, – соблюдая формальность, сказал епископ Матео. Откуда ему было знать, что слова градоначальника были отнюдь не бескорыстны: приближалось обеденное время, и дон Хайме успел проголодаться. Поэтому прекращение заседания или хотя бы продолжительный перерыв в нем были бы весьма кстати.
– Впрочем, я не уверен, – добавил инквизитор, – что изгнание дьявола из обвиняемого послужило бы всеобщей пользе и привело бы к успеху.
– Мне раскаиваться не в чем, – стоял на своем Витус. Он чувствовал, что теряет самообладание.
– Ну, как знаешь. – И Кривошей продолжал читать:
Патую ступень можно в зависимости от состояния еретика поменять местами с седьмой. Речь идет о «баскских подтяжках», «чурбане мясника» и «андалузском козле». Применяя «Баскские подтяжки», поступают следующим образом...
– Прекратите! – неожиданно завопил Витус. – Прекратите! Прекратите! Я этого больше не выдержу...
– А-а-а, я вижу, ты берешься за ум...
– Нет, я схожу с ума! – его словно захлестнуло свинцовой волной страха, ненависти и отчаянья. – Я с ума сойду! Когда я вижу, как ты, сволочь паршивая, наслаждаешься муками, которые вызывают твои способы пыток, какое наслаждение ты испытываешь при виде смертельного страха других, я не верю больше, что я среди людей! Мне омерзительно твое преступное сладострастие! Ты, ты... – он глубоко вдохнул, и ругательства так и посыпались из него: – Ты – преподлейшая, грязная тварь, самый подлый и ничтожный из монахов! Ты – бич Божий!
На какое-то мгновенье Кривошей потерял дар речи. Потом глаза у него выкатились из орбит.
– Да как ты смеешь, ты – неизвестно откуда взявшееся отродье подзаборной шлюхи!!!
Он выскочил из-за стола и бросился на обвиняемого с кулаками. Витус быстро отступил назад. Он инстинктивно выбросил вперед скованные цепью руки, но Кривошей уже успел ударить его кулаком в лицо. Юноша закачался и взмахнул руками. Металлические цепи, звеня, взлетели и сильно ударили Кривошея по левому плечу. Помощник епископа взвыл и растянулся на полу. Витус еще раз взмахнул руками...
– Остановитесь! – пронзительно закричал епископ Матео.
Дон Хайме сделал вид, будто всецело занят своей зубочисткой.
Отец Диего сидел как громом пораженный.
Витус же отпрыгнул подальше от Кривошея, в сторону двери. Там ему преградили путь часовые. Они недвусмысленно направили на него свое оружие.
Но тут вдруг совершенно неожиданно оба часовых сделали по шагу вперед: это они получили толчок от внезапно открывшейся двери. Витус почувствовал прикосновение острых алебард к груди и тут же увидел, как в зал вошла группа людей, возглавляемая высокого роста человеком в белом облачении, с черной накидкой на плечах.
Это был аббат Гаудек.
– Надеюсь, я не опоздал, – произнес он, оглядывая присутствующих и оценивая ситуацию. – Меня зовут Гаудек, я аббат из Камподиоса. – Он сделал жест рукой, указывая на пришедших вместе с ним.
– Это отец Томас, настоятель и лекарь нашего монастыря, это – отец Куллус, а это крестьянин Карлос Орантес со своими сыновьями Антонио и Лупо.
Представленные им по очереди поклонились. Гаудек говорил спокойно и вежливо, обращаясь к верховному инквизитору.
– Полагаю, я вижу перед собой Матео де Лангрео-и-Нава, епископа Овьедо, назначенного верховным инквизитором Кастилии его святейшеством папой Григорием XIII и его величеством королем Филиппом II.
– Все так, достойнейший аббат, – сухо ответил Матео. Обращение по всей форме отнюдь не претило ему, однако появление этого незнакомца только усугубило ситуацию, а нарушение единожды заведенного порядка судопроизводства было ему крайне неприятно. – Не знаю, известно ли вам, но именно сейчас мы ведем процесс дознания.
– Именно по этой причине я здесь.
– Как вас понимать?
– Я приехал сюда потому, что до меня дошли слухи, что здесь обвиняется в ереси некий молодой человек по имени Витус. Так это или не так?
– А если и да, то что из этого?
– То, что вы можете допустить катастрофическую ошибку, ваше преосвященство. Я здесь, чтобы предотвратить ее. Вместе с моими братьями и друзьями.
– Благодарю вас за этот акт любви к ближнему, дорогой аббат, но, я думаю, в этом не было необходимости, – не без иронии в голосе, но непримиримо заметил Матео.
– А вот это сейчас выяснится! – Гаудек выпятил вперед подбородок. – Витус, которого вы тут обвиняете в ереси, двадцать лет провел в Камподиосе. Это достаточно долгое время. И Господь сподобил меня хорошо изучить его нрав и привычки. – Гаудек чеканил каждое слово. – И не найдется в монастыре ни одного человека, который не поклялся бы именем Господа Бога нашего, что он никакой не еретик.
– Святой отец! – вне себя от происходящего Витус приблизился к высокорослому аббату, опустился перед ним на колени и перекрестился. – Как я рад, что вы приехали! Я так рад! Не знаю, как и благодарить вас!..
Гаудек поднял его, потянув за цепь.
– Но ведь это так естественно, сын мой.
На глазах Витуса появились слезы:
– Благодарю вас, отец Томас, отец Куллус, и вас, друзья мои!
Епископ Матео несколько раз постучал по столу костяшками пальцев.
– Если вы не возражаете, мы продолжим процесс. – И он перегнулся через стол, рядом с которым все еще корчился на полу Кривошей. – Вы в состоянии вести процесс святой отец? – спросил он.
– Это невозможно. Ни в коем случае, – ответил за Энрике отец Томас. Он встал на колени рядом с упавшим и быстро его обследовал. – Этот человек страдает torticollis, – объяснил он, – кривошеей. И сейчас у него приступ...
В нем проснулся врач, и отец Томас дал точный диагноз:
– Причина этого недуга обычно кроется в спазме Musculus sternocleidomastoideus, который чаще всего вызывается точечным кровоизлиянием при рождении. Вот этот сократившийся мускул и пострадал, скорее всего, от полученного удара. Надеюсь, что мышца не порвалась. В противном случае не исключено, что после выздоровления голова еще больше будет смещена набок.
Он продолжал ощупывать помощника епископа.
– Далее следует отметить, что плечевой сустав сильно распух – возможно, раздроблен. Первое, что необходимо сделать, – охладить его и применить соответствующие болеутоляющие мази. – Отец Томас встал. – Я предлагаю перенести его в другую комнату, где я им и займусь.
