В философском смысле это диалектическая оболочка, одновременно связывающая и разделяющая нас с окружающей средой. Без нее мы просто бы растворились в этой среде без остатка и осадка.

Пока наука не в состоянии представить нам эксперимент по самосборке оболочки у искусственного белка.

Очередной парадокс «случайной» эволюции – это процесс, обеспечивший не только обмен веществ в живых организмах, но и позволивший им плодиться и размножаться (точь-в-точь по библии). И в отличие от этой, не слишком мудрой книги, вся нынешняя жизнь произошла от

клеток с информационными системами, основанными на репликации ДНК, и на синтезе белков, направляемом информационной РНК.

При этом удивительна однотипность ДНК всех живых организмов. Все они состоят из длиннющих полинуклеотидных спиралей, соединенных неимоверным множеством вариантов сцепленных между собой азотистых оснований, которых имеется всего на всего 10—12 видов.

Форма этих связей общая для ДНК всех живых организмов на Земле!

Молекула ДНК кроме наследственной функции выполняет и мутационную. В ней есть участки с повышенной частотой мутаций и имеются участки более консервативные, где мутации происходят редко. И в этом проявляются два разных процесса: если мутации ведут к летальному исходу, они не проявятся в следующих поколениях, а если ошибка не смертельна, она закрепится в следующих поколениях.

Все гениальное просто! … – голограмма Авкуба почесала свой лоб…

– Но я никак не могу поверить в гениальность природы и эволюции, работающей по принципу «орел или решка», при таких выдающихся выигрышных результатах. Природа сама по себе не могла совершить революционный скачок от биохимии (океанского супа) до живого существа, обладающего способностью существовать, расти, эволюционировать и размножаться без революционного вмешательства со стороны умных и дальновидных сил.

Меня всегда поражала алогичность процессов биохимии живого.

Она заключается в том, что жизнь сотворена, этой самой биохимией, при условии малого количества относительно простых исходных комплектующих, но при невероятной сложности и многообразии дальнейших соединений в конструкции.

А этот факт характерен для хорошо продуманной сложной программы!

– И, наконец, про последний и наиболее интересный тупик эволюции, интересный тем, что он касается нашего с вами происхождения. И если вы кое-что знаете про своих прапредков, а я расскажу что-либо новое, то, надеюсь, эта новость вас не разочарует.

Всем известна дарвинистская теория происхождения человека от обезьяны. Меня эта теория никак устроить не может. И вовсе не из-за возможности такого мало обаятельного родства, а по причине её нелогичности.

Современная палеонтология до сих пор не может найти «последнее» звено, как ей кажется, в цепи плавного превращения первобытного примата в Homo sapiens. Почти пол миллиона лет следы находятся, а потом, раз …и обрываются.

До неандертальца, который с трудом, видимо, произносил внятные звуки на уровне шимпанзе, все ладно, а как до появления гортани, связной речи и вообще элементов абстрактного мышления, так это только лет так 30 000—50 000 и не далее.

Откуда вдруг такой скачок в плавной эволюции Дарвина?

Поэтому у меня более уважительное отношение к Ламарку.

Ламарк объяснял прогресс организации от простейших до высших форм существованием особой «силы», действующей автономно от среды, непрерывно и постепенно, строго равномерно (пропорционально времени). Эта сила целенаправленно управляет ступенчатым усложнением организации, и обуславливает неизбежный переход от одной ступени организации к другой.

Он постулировал непрерывное самозарождение простейших животных и утверждал, что «воспитательные» формы среды удивительно специфичны! Относительно совершенные, но еще «донервные» животные изменяются через питание. С появлением нервной системы и сознания (обратите особое внимание на это) связь среды и организма существенно меняется в пользу большего участия сознания в эволюции. В связи с этим Ламарк придавал особое значение упражнению и неупражнению органов как главной причине адаптивных преобразований у высших животных. Более того он рассматривал в качестве причин эволюции сознательные волевые акты.

Прошу обратить особое внимание на последний факт.

Что-то мне подсказывает, что он нам ещё пригодится!!!…

И последнее следствие из теории Ламарка.

Он постулировал одновременное существование «высших» и «низших» форм (например, человека и амебы). Ламарк объяснял это «сложностью» среды.

Если применить его понятие сложности среды к нашим задачам, становится очевидным, что стратегически правильно базировать наши исследования на его теории.

Но вернемся к нашим динозаврам,…

Тут легкий мелодичный сигнал поступления голографической почты прервал затянувшуюся «тупиковую» лекцию шефа.

Авкуб, лишь слегка взглянув на миникопию, весь расплылся в довольном выражении лица.

– Вы помните, друзья, что мы недавно задали Колотуру расчет вероятностной реконструкции эволюционного процесса на нашей планете, начиная с Мезозоя. При этом приоритетными направлениями были определены: исходная теплокровность субъектов, возможность их свободного полета и огромная временная длительность (более 100 млн. лет) совершенствовать эти способности, плюс, конечно же, мультик, присланный «параллельными» про пернатого динозавра-куренка.

Посмотрите, что нам выдал Колотур после двух часовой «творческой» работы.

Авкуб, привычно забывая о реальном отсутствии слушателей в аудитории, обвел глазами пустые стены кабинета. Но, быстро встрепенувшись, переслал голограмму каждому сотруднику и у каждого в воздухе зависла следующая картинка……..

Шеф внимательно вгляделся в «голографические» лица своих подчиненных, большинство из которых никак не разделяло его восторг и понял, что его физики, программисты и социологи не в силах моментально оценить вопиющую разницу между представленной схемой и общепринятыми трактовками прошлой земной эволюции.

Крутнув, в некой задумчивости, свой вихор, он начал «сначала»…

– Предположим, что теория катастроф 250 млн. лет назад расчистила путь для динозавров и они стремительно, аж 170 млн. лет совершенствовались. По данным нашей палеонтологии они развились из текодонтов еще в триасе и заняли господствующее положение на Земле в Юре и Мелу.

По общей схеме эволюция архозавров выглядит так. От пермо-триасовых текодонтов обособились остальные отряды: крокодилы, птерозавры и два отряда динозавров: ящеротазовые (Saurischia) и птицетазовые (Ornitischia). К ящеротазовым относятся такие, на первый взгляд несхожие друг с другом формы, как хищные двуногие тероподы размером от тиранозавра – 6 м высотой, до прекурзора, очаровательного создания величиной с ворону или шустрого анурогната, размером с воробья.

К птицетазовым (несмотря на нехарактерное название) принадлежат исключительно растительноядные формы, по большей части крупные и очень крупные: двуногие утконосые динозавры, вторично-четвероногие анкилозавры (панцирные динозавры), стегозавры и цератопсиды (рогатые динозавры).

В юре среди динозавров можно было встретить настоящих чудовищ, длиной (с хвостом) до 25—30 м и весом до 50 т.

В Меловом периоде достигли расцвета хищные динозавры, наиболее замечательными среди которых были такие формы, как Tyrannosaurus rex, длина которого превышала 15 м. Все эти формы, оказавшиеся величайшими наземными хищными животными за всю историю Земли, передвигались на двух ногах.

Эта «изобретенная» архозаврами жизненная форма бипедального хищника оказалась столь совершенной, что на протяжении всего мезозоя наземных хищников иного типа не возникало вовсе. Судя по всему, мы тут имеем дело со случаем «абсолютного оружия» (не раз демонстрировавшимся эволюцией в ситуациях с появлением зоопланктона в Венде, гигантскими стрекозами в Карбоне и др.).