Незаметно переведя дух и мысленно расправив плечи, премьер-министр подошел на два метра, оказавшись в предписанной часовому зоне внимания. Тогда капитан отреагировала. Голова её резко повернулась, взгляд сфокусировался на Высоком Хребте, а правая рука мгновенно и с механической точностью легла на рукоятку висевшего на боку в кобуре пульсера. Все это было тщательнейшим образом отрепетировано. И хотя она сейчас всего лишь играла роль в военном представлении, только идиот мог усомниться, что капитан — смертоносно опасный профессионал. А ритуал, однако, требовал и от барона строго формального ответа.

— Премьер-министр, — доложил он капитану, как будто та могла не знать, кто он такой. — Испрашиваю соизволения у её величества уделить мне несколько минут её времени по делам государственной важности.

— Да, сэр, — сказала капитан, не убирая правой руки от кобуры, а левой описала идеальный полукруг и активировала коммуникатор. — Премьер-министр ходатайствует о предоставлении аудиенции у её величества, — объявила она.

Высокий Хребет сжал зубы. Обычно ему скорее нравились формальности, отшлифованные временем процедуры и протокольные церемонии, подчеркивавшие достоинство и значимость поста, который он занимал, и Звездного Королевства, которому служил. Но сегодня каждая из этих формальностей была дополнительным кристалликом соли на рану, которая привела его сюда, и он бы предпочел сразу перейти к делу. В конце концов, его секретарь заранее договорился о встрече, а изощренные системы безопасности идентифицировали его и держали под прямым наблюдением с того момента, как он вступил на территорию королевского дворца.

Пока капитан слушала, что говорит ей голос в наушнике, её глаза продолжали изучать его с пристальной бесстрастной сосредоточенностью — слегка подпорченной всё тем же скрытым внутри холодным презрением. Затем она убрала наконец руку с пульсера и нажала кнопку открытия двери.

— Её величество примет вас, сэр, — четко произнесла она и снова вытянулась по стойке «смирно», устремив взгляд в пространство коридора, словно барон перестал для нее существовать.

Он снова вздохнул и прошел в дверь.

Королева Елизавета ожидала его. Зубы Жанвье сжались ещё сильнее. За последние четыре стандартных года она принимала его в этом официальном кабинете множество раз. Принимала без особой радости, но, по крайней мере, с внешним уважением к его должности, пусть даже плохо, но скрывая презрение к тому конкретному человеку, которую эту должность занимал. За все эти четыре года она встречалась с ним исключительно по неотложным государственным делам и во исполнение своих конституционных обязанностей, но при этом оба они, по взаимному молчаливому соглашению, использовали маску официальной любезности.

Сегодня все было по-другому. Она сидела за столом, но, в отличие от его предыдущих визитов в этот кабинет, не предложила ему присесть. Собственно говоря, не было даже стула, предназначенного для гостя. Кофейный столик, кушетка рядом с ним, уголок для переговоров с удобными креслами — всё исчезло. Он не сомневался, что она приказала убрать мебель в ту минуту, когда его секретарь связался с дворцом, договариваясь о встрече. Ярость — и смятение — проступили сквозь его маску, ибо это беззвучное, холодное, умышленное оскорбление его задело.

Но даже если бы он не выдал своих чувств и даже если бы королева приветствовала его любезной улыбкой, а не молчанием и не следила холодным взглядом за тем, как он идет через кабинет к её столу, древесный кот, сидевший на спинке кресла, был безошибочным барометром сгущавшейся в кабинете атмосферы враждебности. Ариэль наблюдал за бароном своими зелеными глазами, полуприжав уши с кисточками к голове и глубоко впившись белоснежными когтями в обшивку королевского кресла.

Барон дошел до стола и остановился перед ним — словно провинившийся школьник, а не премьер-министр Мантикоры! — пробилась мысль сквозь бурю негодования. Елизавета подняла на него такой же холодный, как у древесного кота, взгляд.

— Ваше величество, — сумел выговорить он почти нормальным голосом, — благодарю за скорое согласие предоставить мне аудиенцию.

— Разве я могла отказать своему премьер-министру? — ответила она.

Эти слова относились к разряду учтивых, даже любезных, но только не сейчас, произнесенные с безжизненностью компьютера.

— Ваш секретарь отметил, что ваш вопрос не терпит отлагательства, — продолжила королева всё тем же ледяным тоном — как будто не знала, что именно привело сюда премьера.

— Боюсь, что так, ваше величество, — подтвердил он, от всей души сожалея, что неписаная часть Конституции Звездного Королевства предписывает в подобных случаях в качестве обязательной формальности личную встречу премьер-министра и монарха. К сожалению, открутиться не было никакой возможности, хотя он и попытался сначала сослаться на то, что формально произошло всего лишь нарушение перемирия, а не официальное объявление войны.

— Сожалею, но на меня возложена неприятная обязанность: сообщить вам, что ваше королевство находится в состоянии войны, ваше величество, — проговорил он.

— Вот как? — спросила королева.

Барон отчетливо расслышал скрежет собственных зубов. Королева намеревалась заставить его испить чашу унижения до последней капли. Она прекрасно знала обо всем, что произошло у Звезды Тревора, но…

— Увы, да, — ответил он, вынужденный в силу её вопроса официально огласить обстоятельства. — Сегодня утром, безо всякого уведомления о возобновлении военных действий, силы Республики Хевен вторглись в наше пространство у Звезды Тревора. Наши войска дали нападавшим отпор, и те ретировались, понеся сравнительно легкие потери. Потерь с нашей стороны нет, тем не менее вторжение в пределы пространства Звезды Тревора не может рассматриваться иначе, как акт агрессии.

— Понятно, — сказала королева, складывая руки на столе. Она не отрываясь смотрела на собеседника. — Вы, кажется, сказали, милорд, что агрессор был остановлен нашими силами?

Она сделала легкое, но отчетливо слышное ударение на притяжательном местоимении «нашими», и глаза барона вспыхнули от ярости. Но, опять-таки, скованный протоколом и требованиями Конституции, он не имел права не ответить.

— Да, ваше величество. Хотя, если точнее, отражение агрессора стало результатом совместных действий наших сил и сил Протектората Грейсон.

— Тех самых грейсонских сил, которые вчера произвели несанкционированный транзит через центральный узел Сети? — продолжала она свой допрос тем же ледяным тоном.

— Да, ваше величество, — выдавил барон. — Хотя правильнее было бы назвать этот транзит не несанкционированным, а незапланированным.

— А, понятно. — Несколько секунд королева бесстрастно смотрела на собеседника. Потом на её лице появилась улыбка, в которой не было и намека на теплоту. — И каковы же рекомендации моих министров по поводу наших дальнейших действий в этой кризисной ситуации, милорд?

— В данных обстоятельствах, ваше величество, я не вижу иного выхода, кроме как официально разорвать перемирие с Республикой Хевен и возобновить неограниченные боевые действия.

— А находятся ли мои вооруженные силы после этого нападения в должном состоянии, чтобы осуществить предложенную политику, милорд?

— Да, ваше величество, — ответил он излишне резко, хотя изо всех сил контролировал интонации.

Вопрос задел его слишком сильно. Он заметил её удовлетворение — не по выражению лица, а по изменившейся позе древесного кота — и усилием воли постарался вернуть себе броню официальности.

— Несмотря на вторжение Республики в наше пространство, мы не понесли никаких потерь, — продолжил он. — Соответственно, данный инцидент не изменил соотношения сил.

— И моё Адмиралтейство придерживается мнения, что данный инцидент был единичным?

— Вероятно, нет, ваше величество, — признался барон. — Однако по оценкам Разведывательного Управления Флота, силы, нарушившие границы Звезды Тревора, представляют собой практически все их современные военные корабли. Отсюда следует, что все прочие операции, которые, возможно, провел — или попытался провести — противник, имели гораздо меньший масштаб.