Практическая польза от любого терминала сводилась к возможности почти мгновенно перемещаться из одного места в другое, однако перемещаться неведомо куда не имело никакого смысла. Кроме того, хотя теоретически их могло занести так далеко от Мантикоры, что возвращение стало бы возможно лишь через тот же терминал Сети, такая вероятность была весьма и весьма невелика. «Радость жатвы» могла находиться в автономном полете более четырех месяцев, что давало радиус досягаемости более чем в восемьсот световых лет даже не под парусами Варшавской, а на импеллерной тяге. Этого должно было хватить для возвращения в цивилизованное пространство. Разумеется, в том случае, если Тэтчер сумеет выяснить, где они находятся.

Самой же Хосефе Захари до того, как одна из исследовательских групп (а лучше обе) не преуспеет в своих поисках, заняться было решительно нечем.

— Итак, что нам известно? — спросила капитан Захари девятнадцать часов спустя, обводя взглядом людей, собравшихся за столом капитанской совещательной каюты «Радости жатвы».

Их было пятеро: старший помощник, лейтенант-коммандер Уилсон Джефферсон, лейтенант Тэтчер, Джорден Кар, Ричард Викс и дама Мелина Макрис. Четверо капитану нравились. Пожалуй, для любой среднестатистической группы то был показатель выше среднего. К сожалению, та единственная особа, которая ей активно не нравилась, — Макрис — с лихвой компенсировала это благоприятное соотношение. Если честно, будь её воля, Захари вообще не пригласила бы даму Макрис на это совещание (да и вообще на любое мероприятие, происходившее на борту «Радости»), однако безупречно причесанная блондинка являлась представителем правительства. Было мучительно очевидно, что, с её не слишком скромной точки зрения, дама Макрис к тому же считает себя истинным руководителем экспедиции, вне зависимости от написанного в официальных документах. Мелина дала это понять всем и каждому едва поднявшись на борт, и с тех пор ситуация не улучшилась. Макрис явно воспринимала персонал «Радости жатвы» как нечто вроде лакеев, пристроившихся на флоте в силу полной неспособности добиться в жизни чего-то лучшего.

Вот и сейчас она с блеском демонстрировала свою изумительную способность пробудить ненависть в абсолютно любом офицере королевы. Громко прокашлявшись и смерив капитана неприкрыто осуждающим взглядом за то, что та «узурпировала» её полномочия, дама Макрис собрала бумаги в стопочку, резко (и очень громко) шлепнула их на стол, — на случай, если кто-то не заметил её сурового взгляда, — и обернулась к Кару.

— Да, доктор, — проговорила она резким, несколько гнусавым голосом, идеально соответствовавшим её острым чертам лица, — что нам известно?

Надо полагать, решила Захари, эта стерва выучила инструкцию «Как Вывести Из Себя Капитана Исследовательского Корабля» и намерена выполнить её полностью, от первого до последнего пункта. Капитан «Радости» не решила только, что именно раздражает её больше всего: посягательство Макрис на капитанские прерогативы или безапелляционность и высокомерие, с которыми та, словно хозяйка к прислуге, только что обратилась к Кару.

— Прошу прощения, дама Мелина, — сказала Захари и дождалась, когда Мелина с удивленным видом повернулась к ней.

— В чем дело?

— В том, что сейчас говорю я.

Джефферсон с Тэтчер переглянулись, но Макрис не знала Захари так хорошо, как они, а потому вскинула голову с гримасой неудовольствия.

— Я думаю, что вряд ли…

— Независимо от того, что вы думаете, дама Мелина, — перебила её Захари с невозмутимым спокойствием, — у вас нет права распоряжаться на борту этого корабля.

— Прошу прощения?

Мелина, похоже, не поверила, что расслышала слова капитана правильно.

— Я сказала, что у вас нет права распоряжаться на борту этого корабля, — повторила Захари и в ответ на ошеломленный взгляд Макрис тонко улыбнулась. — Собственно говоря, на моем корабле вы не более чем гостья.

— Мне не нравится ваш тон, капитан, — холодно произнесла Макрис.

— Наверное, вам трудно будет в это поверить, дама Мелина, но меня совершенно не волнует, что вам нравится, а что нет.

— А напрасно! — взвилась Макрис — Предупреждаю вас, капитан, я не намерена терпеть подобную дерзость!

— Вот странно. Именно это я собиралась сказать.

Макрис открыла было рот, но Захари наклонилась вперед и, опередив собеседницу, отчеканила:

— Я понимаю, что вы находитесь здесь как представитель правительства, дама Мелина. Однако я — капитан этого корабля, а вы — нет. И вы не председательствуете на этом собрании, эта роль тоже отведена мне. По существу, у вас нет никаких полномочий, и я уже начала уставать от ваших манер. Думаю…

— Послушайте, капитан! Я не собираюсь…

— Тихо.

Захари не повысила голоса, но короткая реплика перерезала яростное шипение Макрис, словно ледяной скальпель. Мелина со щелчком захлопнула рот, а глаза её округлились от изумления, что кто-то посмел обращаться к ней в подобном тоне.

— Так-то лучше, — проворчала Захари, глядя на чиновницу жестким взглядом, словно изучала исключительно мерзкую бактерию. — Рекомендую вам — во всяком случае до тех пор, пока вы находитесь на борту моего корабля, — соблюдать хотя бы элементарную вежливость. Заверяю вас, в этом случае вы будете встречать ответную любезность со стороны всех моих офицеров. Однако, если окажется, что простая вежливость превышает ваши возможности, мы легко сможем обойтись без вашего присутствия. Я ясно выразилась?

У Макрис перехватило дыхание. Щеки её побагровели, глаза едва не вылезли из орбит.

— Это неслыханно! — воскликнула она, когда к ней вернулась способность говорить. — Я не привыкла получать указания от солдафонов, капитан! Даже если они воображают себя…

Хлопок ладонью по крышке стола прозвучал как пистолетный выстрел. От неожиданности все присутствующие вздрогнули, а Макрис отпрянула, словно удар Хосефы Захари пришелся ей по щеке. Приступ чисто физического страха обрубил её фразу на середине. В глазах капитана горела ледяная ярость, и Мелина наконец разглядела её.

— Довольно, — прозвучал в звенящей тишине ровный голос капитана. — Поскольку вы, дама Мелина, явно не способны вести себя как подобает взрослой, отвечающей за свои поступки женщине, я предпочту обходиться без вашего присутствия. Прошу покинуть помещение.

— Я… Вы не имеете… — сбивчиво забормотала Макрис.

— Я имею такое право и я им воспользуюсь. Ваше присутствие на данном рабочем совещании не требуется… как не потребуется и на последующих встречах до окончания рейса. — Её пронизывающий взгляд пригвоздил личного представителя премьер-министра к стулу, заставив снова разинуть рот, ибо её только что отстранили от любого участия в руководстве экспедицией. — Сейчас вы оставите это помещение, отправитесь в свою каюту и не покинете её до тех пор, пока не получите от меня соответствующее разрешение.

— Я… — Макрис встряхнулась. — Премьер-министр узнает обо всем этом, капитан! — пригрозила она, но решимости в её голосе заметно поубавилось.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — согласилась Захари. — Однако сейчас вы выполните мой приказ. Или вас отведут в каюту под конвоем. Выбор за вами, дама Мелина.

Жалкая попытка Макрис посмотреть в ответ вызывающе разбилась вдребезги о стальной взгляд капитана. Мелина опустила глаза и, замешкавшись на несколько мгновений, встала и молча вышла из каюты. Проводив её взглядом, Захари повернулась к собравшимся.

— Прошу прощения за досадную заминку, доктор Кар, — произнесла она любезнейшим тоном. — Вы, кажется, собирались о чем-то нам рассказать?

— Капитан, вы ведь понимаете, что она действительно нажалуется премьеру, — сказал вместо ответа Джорден, и Захари вздохнула.

— Значит, так тому и быть, — пожала плечами капитан. — В любом случае я не откажусь ни от единого сказанного мной слова.

— Я с вами полностью согласен, — признался с кривой усмешкой астрофизик и уже более серьезным тоном добавил: — Но она обладает влиянием и чертовски злопамятна.