тебе и подобным тебе

Исполненных войной и воинским духом.

Прощай, дорогой товарищ,

Твое дело сделано, но я воинственнее тебя,

Вдвоем с моей задорной душой

Мы еще маршируем по неведомым дорогам, через вражеские

засады,

Через множество поражений и схваток, зачастую сбитые

с толку,

Все идем и идем, все воюем - на этих страницах

Ищем слова для битв потяжелее и пожесточе.

ПОВЕРНИСЬ К НАМ, О ЛИБЕРТАД

Повернись к нам, о Либертад, ибо война кончилась,

Ширься впредь без всяких сомнений, решительно охватывай

мир,

Отвернись от войны, от стран былого, свидетельствующих

о прошлом,

От певцов, поющих отребья славы прошлого,

От гимнов феодальному миру, от триумфов королей, рабства,

каст и сословий,

Повернись к миру, которому предназначены грядущие

триумфы - откажись от мира отсталости,

Оставь его певцам былого, отдай им отребья прошлого,

Но то, что останется, останется для тех, кто воспоет тебя,

войны грядут для тебя

(Подумай, в свое время на тебя работали былые войны,

нынешние также послужат тебе);

Так повернись же, Либертад, и не бойся - обрати свой

бессмертный лик

К будущему - оно величавее всего, что было в прошлом,

И оно бодро и уверенно готовится к тебе, Либертад.

ИЗ ЦИКЛА "ПАМЯТИ ПРЕЗИДЕНТА ЛИНКОЛЬНА"

КОГДА ВО ДВОРЕ ПЕРЕД ДОМОМ ЦВЕЛА ЭТОЙ ВЕСНОЮ СИРЕНЬ

1

Когда во дворе перед домом цвела этой весною сирень

И никла большая звезда на западном небе в ночи,

Я плакал и всегда буду плакать - всякий раз, как вернется

весна.

Каждой новой весной эти трое будут снова со мной!

Сирень в цвету, и звезда, что на западе никнет,

И мысль о нем, о любимом.

2

О, могучая упала звезда!

О, тени ночные! О, слезная, горькая ночь!

О, сгинула большая звезда! О, закрыл ее черный туман!

О, жестокие руки, что, бессильного, держат меня!

О, немощное сердце мое!

О, шершавая туча, что обволокла мое сердце и не хочет

отпустить его на волю.

3

На ферме, во дворе, пред старым домом, у забора, беленного

известью,

Выросла высокая сирень с сердцевидными ярко-зелеными

листьями,

С мириадами нежных цветков, с сильным запахом, который

мне люб,

И каждый листок есть чудо; и от этого куста во дворе,

С цветками такой нежной окраски, с сердцевидными

ярко-зелеными листьями,

Я ветку, всю в цвету, отломил.

4

Вдали, на пустынном болоте,

Притаилась пугливая птица и поет-распевает песню.

Дрозд одинокий,

Отшельник, в стороне от людских поселений.

Поет песню, один-одинешенек,

Песню кровоточащего горла,

Песню жизни, куда изливается смерть. (Ибо хорошо, милый

брат, я знаю,

Что, если бы тебе не дано было петь, ты, наверное, умер бы.)

5

По широкой груди весны, над страною, среди городов,

Между изгородей, сквозь вековые чащи, где недавно из-под земли

пробивались фиалки - крапинки на серой

прошлогодней листве,

Проходя по тропинкам, где справа и слева полевая трава,

проходя бесконечной травой,

Мимо желтых стеблей пшеницы, воскресшей из-под савана

в темно-бурых полях,

Мимо садов, мимо яблонь, что в розовом и в белом цвету,

Неся мертвое тело туда, где оно ляжет в могилу,

День и ночь путешествует гроб.

6

Гроб проходит по тропинкам и улицам,

Через день, через ночь в большой туче, от которой чернеет

земля,

В великолепии полуразвернутых флагов, среди укутанных

в черный креп городов,

Среди штатов, что стоят, словно женщины, облаченные

в траур;

И длинные процессии вьются за ним, и горят светильники

ночи,

Несчетные факелы среди молчаливого моря лиц и обнаженных

голов,

И ждет его каждый поселок, и гроб прибывает туда, и всюду

угрюмые лица,

И панихиды всю ночь напролет, и несется тысячеголосое могучее

пение,

И плачущие голоса панихид льются дождем вокруг гроба,

И тускло освещенные церкви, и содрогающиеся от горя

органы, - так совершаешь ты путь

С неумолчным перезвоном колоколов погребальных,

И здесь, где ты так неспешно проходишь, о гроб,

Я даю тебе ветку сирени.

7

(Не только тебе, не тебе одному,

Цветы и зеленые ветки я всем приношу гробам,

Ибо свежую, как утро, хотел бы пропеть я песню тебе, о светлая

и священная смерть!

Всю тебя букетами роз,

О смерть, всю тебя покрываю я розами и ранними лилиями,

Но больше всего сиренью, которая цветет раньше всех,

Я полной охапкой несу их тебе, чтобы высыпать их на тебя,

На тебя и на все твои гробы, о смерть.}

8

О плывущая в западном небе звезда,

Теперь я знаю, что таилось в тебе, когда месяц назад

Я шел сквозь молчаливую прозрачную ночь,

Когда я видел, что ты хочешь мне что-то сказать, ночь

за ночью склоняясь ко мне,

Все ниже поникая с небес, как бы спускаясь ко мне (а все

прочие звезды глядели на нас),

Когда торжественной ночью мы блуждали с тобою (ибо что-то

не давало мне спать),

Когда ночь приближалась к рассвету и я глядел на край неба,

на запад, и увидел, что вся ты в истоме тоски,

Когда прохладною прозрачною ночью я стоял на взгорье,

обвеваемый бризом,

И смотрел, где прошла ты и куда ты ушла в ночной черноте,

Когда моя душа, вся в тревоге, в обиде, покатилась вслед за

тобою, за печальной звездой,

Что канула в ночь и пропала.

9

Пой же, пой на болоте,

О певец, застенчивый и нежный, я слышу твою песню, твой

призыв,

Я слышу, я скоро приду, я понимаю тебя,

Но я должен помедлить минуту, ибо лучистая звезда задержала

меня,

Звезда, мой уходящий товарищ, держит и не пускает меня.

10

О, как я спою песню для мертвого, кого я любил?

И как я спою мою песню для милой широкой души, что ушла?

И какие благовония принесу на могилу любимого?

Морские ветры с Востока и Запада,

Дующие с Восточного моря и с Западного, покуда не встретятся

в прериях,

Эти ветры - дыхание песни моей,

Их благовоние я принесу на могилу любимого.

11

О, что я повешу на стенах его храмины?

Чем украшу я мавзолей, где погребен мой любимый?

Картинами ранней весны, и домов, и ферм,