Как бы ни было трудно воинам Конана, свое дело они сделали. Остальные лодки с пиратами разделились, заходя с двух сторон, как предложил Горам Сингх. В пылу схватки враги не сразу заметили нацелившихся на них с флангов пиратов. Когда Яков и Горам с разных сторон начали атаку, противник дрогнул, обратившись почти сразу в поспешное бегство. Против Конана остался какой-то один потерявший голову безумец, и после недолгой схватки меч киммерийца показал окровавленное острие из спины врага.

Пираты с воплями бросились в погоню. Их смуглые противники улепетывали во все лопатки, словно и думать забыли о сопротивлении. Через несколько минут уже вся бухта была в руках людей с "Крылатого Дракона".

- Ты успел вовремя, Яков, - Конан хлопнул по плечу начальника лучников.

- Ты хорошо учил меня, капитан, - прохрипел в ответ казак.

- Тогда ты сам знаешь, что делать дальше.

- Да, капитан. Немедля выставить посты; послать людей на поиски пресной воды, самых лучших отправить прочесать близлежащие джунгли.

- Верно! А еще... спроси-ка у Ясунды, не видит ли он здесь где-нибудь железного бамбука и, если он найдет - начинай пилить пару стволов.

- Слушаюсь, капитан! - хрипло промолвил Яков и отправился выполнять полученные приказы.

Вскоре "Крылатый Дракон" был подведен к берегу и поставлен на надежные якоря. Киммериец не собирался разбивать лагерь на берегу - защищать корабль было куда легче.

Тем временем Горам Сингх пришел передать капитану итоги боя одиннадцать мертвых коричневокожих и трое легкораненных пиратов.

- Это было куда легче, чем в Птауакане, - закончил свою короткую речь вендиец.

- А их раненые? - нетерпеливо спросил Конан. - Что, неужели не осталось ни одного?! Не может быть!

- И все же это именно так, капитан. Кое-кого эти твари цвета проклятой глины Нарраха вынесли. Почти всех. А кого не смогли - сами же и прикончили. Я видел собственными глазами.

- Значит, "языка" взять не удалось... Ладно, обойдемся, - буркнул Конан, хотя на самом деле он очень на это рассчитывал. Тяжело иметь дело с противником о котором не знаешь ничего, даже его названия!

Тем временем сошедший на берег Ясунда и впрямь сумел разыскать среди густого подлеска молодую поросль железного бамбука. Под руководством кушита два десятка молодых антилийских новобранцев взялись за нудное и утомительное дело - пилить неподатливые, очень прочные пустотелые стволы этого удивительного растения, из которого часть амазонок Крайнего Юга делает церемониальные копья и колы, на кои насаживают пойманных не в брачную пору мужчин...

Шло время. Далеко в джунгли выдвинулись парные секреты самых лучших, самых бывалых и опытных воинов. Час проходил за часом, однако в лесу все оставалось спокойно, коричневокожие не показывались. Ясунда предлагал, пока не поздно, уйти от негостеприимного берега. Конан в ответ лишь покачал головой: - Боги хотели привести нас именно сюда, и они сделали это. Пока мы не поймем их замысла, уходить нет смысла. Нас либо вернут назад, либо, клянусь Кромом, сотворят кое-что похуже!

Два бамбуковых ствола удалось спилить только к вечеру. Солнце стояло еще достаточно высоко, и Конан решил не откладывать свой замысел на завтра. Глаза немолодого уже киммерийца были по-прежнему зорки. И на этот раз он сам занял место впередсмотрящего, только не на корабельной мачте, а на вершине длинного шеста, прикрепленного к верхушке самого высокого из прибрежных деревьев. И годились здесь только стволы железного бамбука, очень прочные, но в то же время и легкие.

Когда киммериец оказался высоко над морем зеленой листвы, у него сперва даже перехватило дыхание от восторга. Перед ним расстилалась прекрасная девственная земля. Неподалеку от берега он заметил блеск водной глади большого озерка, на дальнем его берегу теснились какие-то постройки. Конан разглядел высокие, отчего-то сильно наклоненные в разные стороны башни. Это не город. Скорее, загородный дворец какого-то вельможи - вокруг ни полей, ни дорог, ни крестьянских хижин. Только дворец - и ничего больше. Причем на первый взгляд он не казался разрушенным...

За озером вновь тянулись джунгли. Кое-где заметны были извилистые проемы в древесном море - скорее всего, русла небольших рек. Увидеть их воды киммерийцу уже не удалось. А еще дальше к поднебесью вздымались исполинские стены черных гор. И тут бывший владыка Аквилонии понял, почему воля богов привела "Крылатого Дракона" именно к этой бухте - высокая горная цепь широким полукольцом охватывала покрытое джунглями пространство. Справа же и слева от приютившей галеру гавани горы вновь вплотную подходили к воде. Высадиться там было уже невозможно. Что ж, это раскрывало и секрет засады коричневокожие держали под постоянным наблюдением единственное место, где мог причалить вражеский корабль...

Конечно, высотой эти кольцевые горы куда как уступали горам Старого Света - те начинались не высокими предгорьями, исполинские конусы самих гор, увенчанные снежными коронами, видны были за многие десятки миль. Здесь же горы скорее напоминали отвесные крепостные стены - не слишком высоки, однако очень круты, местами почти отвесны. Словно рука некоего громадного строителя воздвигла эту преграду, отрезав от остального мира небольшой участок первозданного леса. В нем не могли обитать люди: нигде ни просеки, ни дороги, ни дыма от костров. Может, конечно, эти коричневые создания вьют себе гнезда, подобно птицам? И, вдобавок, не знают огня?

Конан острием ножа нацарапал на деревянной дощечке грубый план местности и стал спускаться. Завтра ему и его людям предстоял поход к загадочному дворцу на берегу озера.

Уже много лет Конану не снились сны. Раньше он засыпал мгновенно, едва голова его касалась подушки - или же просто голой земли, что бывало куда чаще. Однако в первую же ночь, что "Крылатый Дракон" провел в бухте у неведомых берегов, на киммерийца обрушился целый вал смутных и неясных видений. В молодости Конан с пренебрежением относился к гадальщикам и толкователям снов - слишком уж часто среди них встречались отъявленные плуты и жулики. Но сейчас он невольно пожалел, что не владеет истинным искусством объяснения ночных божественных откровений...

Сперва он увидел две смутные, туманные фигуры, неизвестно почему, но Конан был убежден, что они поистине громадных размеров. Он не мог различить черты их лиц - но глаза сияли дивным звездным огнем, лучась как тысячи тысяч солнц. Трезвый рассудок киммерийца удивился, как же он не ослеп, глядя на этот всепожирающий пламень.

Фигуры сидели друг против друга, склонившись над странным круглым мерцающим диском. Время от времени призрачная, размытая рука одного из созданий тянулась к жемчужно-серебристому полю, делала над ним некие причудливые пассы и вновь возвращалась на место. Со стороны эта пара более всего напоминала игроков в кости.

Конан как завороженный вглядывался в смутные, постоянно меняющиеся очертания каких-то фигур на жемчужном диске. Ему казалось, что он различает высокие дворцы и шпили, гордые крепости, полноводные реки. Потом картина внезапно изменилась. Он словно бы помчался со всевозрастающей скоростью навстречу жемчужному диску, поразившись про себя еще раз, насколько он громаден. Взгляд киммерийца различал мельтешение то в одной, то в другой части исполинского игрового поля, как окрестил он про себя серебристый диск. Приглядевшись, Конан увидел, как прямо по матовой поверхности движутся люди, величиной не больше муравьев - там шагали армии, скакала конница, ползли обозы...

Время от времени над каким-нибудь отрядом, крепостью или даже отдельной человеческой фигуркой возникало многоцветное переливчатое сияние - "рука" одного из "игроков". И тогда отмеченная вниманием этих сил особа - или войско - начинало или быстрее двигаться, или поворачивало в сторону, а то и вовсе останавливалось. Иногда воины и армии сталкивались, и тогда перед взором Конана разыгрывались целые баталии...