РЭЛИ. Улики против тебя ты сам оставил в комнате Тома Кида. Ты кстати не помнишь, что это были за бумаги?
МАРЛО понимает, что РЭЛИ пытается выудить из него информацию.
МАРЛО. Ничего особенно. Чуть-чуть богохульства, а в остальном совершенно безобидные записки. Там нет и намека на атеизм. Какого черта! За это меня не могут осудить!
РЭЛИ. Тогда зачем так волноваться?
МАРЛО. Потому что они могли что-нибудь подложить. И милейший Том-Содом подтвердит что все это принадлежит мне.
РЭЛИ. Я как раз собирался отправиться в Дорсет, когда узнал про твой арест. Я загнал лошадь, чтобы поспеть сюда вовремя. Имей в виду, находясь здесь, я подвергаю себя огромному риску. Мы оба в опасности, но мы можем помочь друг другу. Ты прав, полагая, что у них нет ничего серьезного против тебя. Но то, что у них есть, вполне достаточно, чтобы держать тебя здесь, пока им не удастся найти что-нибудь более интересное. Что там еще было в комнате Тома Кида, чего они не смогли обнаружить?
МАРЛО. Пусть Том-Содом тебе ответит.
РЭЛИ. Он и так уже отвечает на кое-какие вопросы. В данный момент его пытают в Брайдвелле.
МАРЛО. Но ведь он назвал мое имя, чтобы избежать пыток.
РЭЛИ. Ты что, забыл как это делается? Тебе обещают, что тебя не будут пытать, если ты расскажет все, что знаешь. После того, как ты все рассказал, тебя начинают пытать - так, на всякий случай: а вдруг ты еще что-нибудь вспомнишь?
МАРЛО. И что он вспомнил?
РЭЛИ. Ничего. По крайней мере до сегодняшнего вечера. Но ночь длинная. Они снова обыщут его комнату. На этот раз они разберут ее по кусочкам. Я мог бы послать своего человека, чтобы он оказался там раньше их, если ты скажешь мне, где искать.
МАРЛО. Там больше ничего нет.
РЭЛИ. Ты знаешь, что я имею в виду. Записи. Отчет о том, что происходило в Школе ночи.
МАРЛО. В той самой Школе, про которую ты говорил, что ее никогда не существовало в природе?
РЭЛИ. Если эти записи не в комнате Кида, тогда где они? Только не в Скэдберри - это мне доподлинно известно.
МАРЛО. Интересно, откуда? Ты кого-нибудь посылал произвести обыск?
П А У З А .
Мы все поклялись не вести никаких записей. Откуда они могли взяться?
РЭЛИ. Помнишь Чомли? Ричард Чомли... один из твоих новообращенных...
МАРЛО. Наших новообращенных...
РЭЛИ. Он дал показания. Сказал, что посещал твои лекции по эстетике, и что среди прочих неизвестных в этой аудитории находился я. Он также заявил, что ты вел записи. ЧТО говорили, КТО говорил. И имена. Вот, что им нужно прежде всего. Имена! Мое имя!
МАРЛО. Так ты полагаешь, я нарушил клятву? И составил списки всех, кто присутствовал?
РЭЛИ. Послушай, Кит, на твоем месте я бы согласился выполнить мою маленькую просьбу, тем более, что это не бесплатно. Плачу тысячу гиней за эти бумаги. Нортумберленд заплатит вдвое больше. Найдется еще парочка других, готовых раскошелиться, лишь бы только мир не узнал про некоторые идеи, которые они имели неосторожность высказать во времена золотой юности в Кембридже.
МАРЛО. У меня нет этих записей.
РЭЛИ. Тем хуже для тебя. Мы могли бы уничтожить их. А так они поступят по-другому: вырвут из тебя все имена - одно за другим.
МАРЛО. Так поступить они могли бы в любом случае.
РЭЛИ. Ах, моя Анжелика все еще не подпускает меня к себе, хотя я знаю, это причиняет ей страдания. Она боится, что эти обвинения могут получить подтверждение. Но если бы я смог убедить ее, что никаких улик не существует, что никакой Школы ночи никогда не было, что все это лишь плод воображения, она бы снова приблизила меня к себе, и ты был бы в безопасности.
МАРЛО. Нет в мире ничего более реального, чем плоды воображения. Когда-то ты был одним из нас. Ты знаешь, что сражаться за научную истину, значит выступить против Бога, а выступить против Бога значит выступить против НЕЕ.
РЭЛИ. Найди мне эти бумаги!
МАРЛО. Хорошо, ты их получишь, но при условии, что ты посвятишь меня в свои грандиозные планы, позволишь мне участвовать в их осуществлении. Ведь в Школе ночи мы говорили не только о религии и философии, не так ли?
РЭЛИ. О чем ты говоришь? Какие грандиозные планы?
МАРЛО. Установить республику наподобие венецианской и поставить во главе ее самые знатные фамилии, включая твою собственную.
РЭЛИ. "Когда бы миром правили лишь юность и любовь..."
МАРЛО. Будь хоть малейшая надежда, что Англия возродится к союзу власти, науки и поэзии,- я отдал бы за это жизнь.
РЭЛИ. Не сомневаюсь в этом, Кит. Так где же списки с именами?
МАРЛО. Нет никаких имен.
РЭЛИ. Конечно, нет. Их нет нигде. Однако в списках они могут оказаться. Кроме этих имен, тебе нечего предложить в обмен на участие в моих планах.
МАРЛО. Есть. Нашу любовь.
Стук в дверь. РЭЛИ резко вскакивает, хватается за шпагу.
РЭЛИ (в сторону). Сейчас!
К Марло.
Ты должен будешь дать подписку с обязательством являться сюда каждое утро и не удаляться более чем на три мили от дворца. Ты не сможешь вернуться в Скэдберри. Не думаю, что ты захочешь поселиться в комнате, которую когда-то делил с Томом Кидом. Найди себе безопасное убежище, потому что если я узнаю, что в этих бумагах содержатся имена, и часа не пройдет, как ты будешь трупом.
У х о д и т.
МАРЛО. Чего ты ждешь, сын непорочной суки? Что сталось с божественным нюхом твоим. Ищи! Укажи мне путь. Я знаю. Мы переправимся через реку. Мы пойдем в театр. В добрый старый "Роуз". Конечно, он закрыт. Но для меня-то найдется узенькая щелка.
З а т е м н е н и е.
СЦЕНА 3
За кулисами театра "Роуз", который уже несколько месяцев закрыт по причине чумы. Повсюду сваленные в кучу предметы бутафории, задники, декорации "Врата ада" из какого-то спектакля - достаточно больших размеров, чтобы впустить в себя толпы грешников, щиты, копья, барабаны и т.д. - все это покрыто толстым слоем пыли. Слышно, как жужжат насекомые.
РОЗАЛИНДА опрыскивает пол и стены жидкостью из театральной чаши, разбрасывает по всюду лекарственные травы против чумы. СТОУН растянулся на полу. Сквозь дыры в крыше на него льются лучи солнца. В руках у него рукопись.
СТОУН.
"Твои глаза на звезды не похожи,
Нельзя уста кораллами назвать,
Не белоснежна плеч открытых кожа,
