Здания на берегу отступили назад, по короткому протоку баржа выплыла на широкий водный простор. Риан догадался, что это западный барай, большой квадратный водоем, наполовину — источник воды для городских нужд, наполовину — священный символ. Риан оттолкнулся от баржи и поплыл к берегу.
Когда баржа исчезла в темноте, он развязал шаль на шее и поставил шкатулку на камни набережной, потом сам вылез из воды — с трудом, потому что намокшая одежда стесняла движения и тянула вниз. Оказавшись на берегу, Риан первым делом проверил, не пострадала ли смазка сири владетеля. Ночной ветер был прохладным; Риан снял рубашку, выжал и снова надел.
Вокруг барая высились купы деревьев и несколько храмов — огромные темные каменные громады, освещенные лишь немногими лампами в дверях. Еще один храм располагался на круглом каменном острове посередине барая; его башни были увенчаны замысловатыми куполами. Темный храм казался завораживающе таинственным, отражение в воде удваивало его полукруглый портал. Риан решил, что как-нибудь тихой ночью придет сюда и все осмотрит. Несмотря на темную магию, с которой он столкнулся, на демонов, преодолевших древние защитные барьеры, на возможность быть схваченным за воровство, Риан все-таки радовался, что пришел в этот город вместе с Маскелль, — и в первую очередь именно тому, что пришел вместе с Маскелль.
Он взглянул на шкатулку, стоящую на мокром шелке шали, и подумал: есть ли надежда, что они заполучили ее не слишком поздно?
Через несколько часов Риан добрался до улицы, идущей параллельно рву, окружающему Марай с восточной стороны; до дома оставалось уже недалеко. До рассвета было еще больше часа. Риан из осторожности предпочел не приближаться к Баран Диру и главным воротам в Кушор-Ан — вдруг кто-то из слуг Марады видел его, когда он бежал через двор, и описал стражникам — и в результате заблудился. Маленькие ворота, которые он выбрал, вели в пригород, где жили ремесленники; дома здесь были маленькие и стояли ближе друг к другу, хотя почти у каждого находилось место для садика и хлебных деревьев или бананов. Строгая планировка других кварталов в этом бедном районе не соблюдалась, а идущий с севера на юг канал, который Риан использовал как ориентир, оказался дальше, чем он думал. Забравшись на дерево, Риан высмотрел вдалеке факелы, горящие на вершинах пяти башен Марай, и таким образом сумел определить нужное направление.
Обойдя большой дом на углу своей улицы, Риан резко остановился и нырнул в кусты у забора: трое воинов в кирасах и шлемах расспрашивали о чем-то привратника дома напротив. Тот протирал глаза спросонья и указывал им на другое здание.
«Наш дом! — подумал Риан. Появления городской стражи он ожидал, но тут было что-то не то. Гербы на шлемах воинов напоминали те, что носили незнакомцы, явившиеся на почтовую станцию после прибытия туда Посланника Небес со свитой. — Они пришли за чем-то еще!»
Повинуясь наитию, Риан нырнул в проход, ведущий между домами к каналу. На самом берегу находился маленький храм, посвященный какому-то странному духу с множеством рук и несколькими головами. Риан разглядел это накануне при дневном свете. Он счел бы статую изображением демона, но на всех лицах сияла дружелюбная улыбка. Сейчас Риан на ощупь нашел постамент и руками выкопал в мягкой земле у его подножия ямку. Засунув в нее шкатулку, все еще обернутую влажным шелком, он набросал сверху сухих листьев и травы.
Вытерев руки о штаны, Риан снова вышел на улицу. Он мог пройти вдоль канала и проникнуть в свой дом через задние ворота, но предпочел этого не делать: если Маскелль уже вернулась из Марай, а стражники явились за ним, негоже было привести их к ней. Риан также знал по своему маркандскому опыту, что попытка избежать встречи с преследователями, если уж они решили тебя схватить, только ухудшает дело. Единственный способ избавиться от всех неприятностей был спасаться бегством из города и не возвращаться обратно; однако у Риана было слишком много причин не хотеть этого.
Риан двинулся по улице, не прячась и обходя лужи, оставшиеся после недавнего дождя. Ночной воздух был полон влаги и пах мокрой зеленью. Воины ушли от ворот того дома, где Риан их видел, но седьмое чувство говорило ему, что они где-то поблизости. За заборами домов начиналась дневная жизнь: через открытые кое-где ворота были видны сонные повара, растапливающие высокие хлебные печи.
Риан дошел до своего дома и стал переходить улицу, когда вышедший из-за угла человек загородил ему дорогу. Риан остановился и потянулся к рукояти меча, потом просто засунул руку за пояс, притворившись, что только теперь рассмотрел: перед ним не уличный грабитель. Одновременно он услышал, как еще двое подошли к нему сзади.
Тот, что появился первым, медленно сделал несколько шагов вперед, с подозрением щуря глаза. Это был не обычный стражник. Он был одет в узкие шелковые штаны и короткую вышитую куртку, какие Риан видел на богатых горожанах, но на поясе у него висел меч, украшенный золотыми накладками, а свет фонаря, который он держал в руке, отражался от драгоценных камней в перстнях и на браслете лучника, надетом на левую руку. Риан оценил сочетание роскоши и надежности оружия и понял, что перед ним представитель военной аристократии, из которой набирались офицеры для имперской гвардии.
— Ты тот самый синтанец, который прибыл сюда с Голосом Карающего? Офицер выговаривал кушоритские слова медленно и отчетливо, явно ожидая, что варвар может его не понять.
— Угу. Какое тебе до того дело? — Риан сложил руки на груди, не желая получить удар сзади от какого-нибудь слишком старательного служаки.
— Пойдешь с нами, — сказал офицер.
Риан уловил движение одного из стоящих позади стражников: тот потянулся к его правой руке. Риан сделал шаг в сторону, заставив солдата потерять равновесие и выругаться.
— Почему это? — удивленно спросил Риан. — Что я сделал? — Слишком часто бедные глупцы, которых ему приходилось ловить, выдавали себя, потому что сразу начинали вести себя как пойманные заговорщики. Риан и правда был немного удивлен. Он не верил, что его узнали у дома госпожи Марады.
«Ты унес доказательство того, что она — колдунья, идиот. Так что такого развития событий следовало ожидать».
Воины двинулись к нему, и Риан попятился. Шансов у него не было никаких. В конце улицы появились два конных стражника; они ехали медленно, но убежать от них Риану не удалось бы. Офицер поднял фонарь и проговорил:
— Пойдем по-хорошему, и никто тебе ничего не сделает. — Что-то в его голосе сказало Риану, что тот сам в это не очень верит. К тому же один из воинов снял с плеча лук и положил стрелу на тетиву.
Это сделало положение еще более отчаянным. Риан прикинул: если он кинется бежать по улице, то получит три стрелы в спину, если попытается перелезть через забор — то две. Медленным движением он снял с пояса ножны с сири. Один из стражников из осторожности отскочил назад, другой натянул тетиву. Бросив на них презрительный взгляд, Риан бросил меч офицеру. Тот поймал его одной рукой и кивнул:
— Правильное решение.
«В этом есть сомнения», — подумал Риан, без сопротивления позволяя себя обыскать. Он понимал, что воинов слишком много, что они могут просто избить его до беспамятства, перекинуть через седло и увезти, а потому не хотел ухудшать свое и без того незавидное положение только ради того, чтобы показать им, как хорошо умеет драться.
Когда Маскелль вышла из башни, двор Марай был пуст. Она смертельно устала, ее плечи и спина болели из-за необходимости все время наклоняться. Поиски в других храмах ничего не дали — ни подозрительной суеты, ни чего-то похожего на столь необычное сооружение, как Колесо, обнаружить не удалось. После долгих размышлений Вигар и другие Голоса решили еще раз убрать незнакомые символы и продолжать работу. Маскелль по-прежнему видела в этом ошибку, но у нее не нашлось доводов, которые убедили бы остальных.
«Да ведь у них и нет оснований прислушиваться к моим советам, подумала Маскелль, устало вздохнув. Глядя из темноты на мерцающие огни ламп в окнах храма, она даже подумала, что могла бы солгать и сказать им, будто Карающий открыл ей всю пагубность таких действий. — Нет, это не сработает». — Посланник Небес знал бы, если бы Карающий заговорил с ней снова, а надеяться на то, что он ее не выдаст, не приходилось.
