Ночью с Цикенбаумом в лесу Мы с Цикенбаумом не так уж были пьяны, Но заблудились ночью в крошечном лесу, Он по листьям как по клавишам пиано Вместе с дождиком наигрывал «Весну»… Мы были мокры и грязны от веток, Но Цикенбаум рассуждал о красоте, Он полон был мифического бреда, Вдруг дева заблистала в темноте… Хмельная, голая и брошенная кем-то, Среди бутылок, вроде как на пикнике, Она как символ обесцененного бренда, Спала под деревом, держа бутыль в руке… И оживившись, прошептал мне Цикенбаум: Я, как настоящий джентельмен, Останусь ночью с беззащитной фрау, А ты, мой друг, найдешь дорогу без проблем!… И я ушел, а он остался, Я крик со стоном слышал позади, Вдруг сам с хмельною девой повстречался И приник к ее чарующей груди… А утром встретил Цикенбаума я в поле, Мою деву защищал мой плащ, А он своей нудисткой был доволен И сам был гол, воистину блестящ… Чудный строй отличниц Цикенбаума К Цикенбауму девчонки чудным строем, Отличницы сдают на этот раз Диплом, его чуть-чуть побеспокоив, Явившись вместе в самый поздний час… Давно уже не девочки-студентки, Кто от него не раз уже рожал, — За самые хорошие отметки, — Профессор раскопал в них идеал… Его целуют, холят и лелеют, А он как зверь нашедший падшую звезду, Окутан всюду сладостным елеем, Проводит ночь в таинственном бреду… Они хотят, они его желают, Диплом, отметки – темень, пустота, Зато, какая истина святая, — В душе царит их юность, красота… И улетают к Вечности сомненья О том, что все когда-нибудь пройдет, Достаточно лишь нежного мгновенья, Чтоб на века продлить несчастный род… Сладостная ось профессора Цикенбаумом студенточка объята Нежность кружит сладостную ось, Глупышка, до чего же свята, За пятерку сразу ноги врозь… Надо ж быть такой безумно щедрой И краснеть, теряя от волненья стыд, Вот они, таинственные недра, Мгновенно жизнь другую зародит… Тело мечется как зверь в огромной клетке, До чего ж легко сбываются мечты, Студентки вновь трясутся за отметки И раскрывают свои чудные сады… А Цикенбаум всех ужасно дразнит, Раскалив их юные тела, Каждый раз себе устраивает праздник, Здравствуй сессия, безумия пора!… Уход от бренности через любовь Мы с Цикенбаумом вкушали свет печали С компанией девчонок у Оки, Нам девочки вслух Библию читали, А мы в потемках свечи разожгли… Шепча свою прекрасную молитву, Сливаясь мысленно с течением реки, Мы грешных мыслей голос отсекли как бритвой И были с ангелами душами близки… Но девы пили водку вместе с нами И разгорался ярче наш костер, И вскоре мы в них сладостно пропали, И лишь о бренности шептал вокруг простор… Страстное молчание профессора В молчанье Цикенбаум нежит деву, Страсть обладания ему всегда по силам, Огнем пылает сладостное тело, Салют послав ночным светилам… Какая блажь растаяла в мозгу, Девчонка—фея будто из тумана В зачетке просит написать строку, О, вот он, грех рожденный из обмана… Профессор отошел, одел очки И странно вздрогнув, неожиданно заплакал, Вслепую пишет, ведь от слез блестят зрачки, Любая тварь любовью покупает благо… А если зародится вдруг дитя, Что будет делать эта сладостная дева, Неужто бросит его где-нибудь шутя, И будет снова продавать живое тело… В полях с Цикебаумом Мы с Цикебаумом опять ушли в поля, Кружился вечер страстною метелью, Взметаясь пылко снегом и пыля, Зима ласкала нас безумной трелью… Мы пили водку, рассуждая о Земле, Как о колыбели всех народов, И как о вечной старости – зиме, Но затаенно дожидающейся родов… Придет весна, и девы расцветут, Мы у Оки все соберемся снова, Но лишь в жене законной вновь найдя приют, Профессор будет ее негой очарован… Арнольд Давыдович мечтательно вздохнул, Он всю бы жизнь любил своих студенток, Со мною летя в божественный разгул За тьму сияющих в зачетках их отметок… Но есть жена, есть долг и просто честь, — Цикенбаум по колено весь в снегу Рассуждал о том, какие бабы есть, Лишь коснутся, сразу в плен возьмут… И попробуй только в сторону взгляни, Сразу все хозяйство оторвут, — Нам город рисовал во тьме огни, Но мы в полях оценивали блуд… В окруженье хоровода юных дев На травку Цикенбаум скинул скатерть, Бутылку водки, запеченного цыпленка, С нами выпил и упал в объятья Прекрасной захмелевшей чуть девчонки… Я окруженный хороводом юных дев, По холму спустился вниз к Оке И обладал телами нежными в реке, Пока профессор спал с девчонкой, захмелев… Всю ночь из волн летели сладостные стоны, Профессор вниз глядел на нас с тоской, С женою тягой чудной изможденной, Он молча прятался в таинственный покой… Теперь уже в любые наши встречи От студенток берегла его жена, Так от безумства страсти часто лечит Дружная и крепкая семья… |
