– Кузьма, следи за наполнением чаш, – обратился домовой к хоббиту, который тут же поспешил налить Панину «Нирваны».
– Может быть, вам что-то нужно? – обратился Афоня к Муромцевой.
– Деньги и черный ход, – деловито ответила Анфиса.
– Ждите, – сказал Афоня и вышел из комнаты.
«Милая моя-а, солнышко лесно-ое…», – пропел Вася хоббиту и закружил его в вальсе.
– Что с ним? – удивилась Фиса.
– «Нирвана», – пожал плечами Несчастный.
По прошествии нескольких минут к ним вернулся Афоня и попросил идти за ним. Смерт потер руки в предвкушении куша. Фиса вышла в коридор за Афоней, а Несчастный поймал Панина и заставил его отпустить хоббита, после чего Вася полез к нему обниматься – пришлось так и идти.
Из коридора вели три лестницы, две из которых поднимались наверх, а одна уходила глубоко под землю. К ней путешественники и направились. Со всех сторон их окружали стены с картинами, на которых были изображены волшебники различного ранга. По пути попадались хоббиты, которые несли сундуки и сумки с золотом. Как только Несчастный с висевшим на нем Паниным наступили на последнюю ступеньку, они тут же провалились в очередной тоннель, следом за ними там оказались и остальные. Группа все летела и летела по тоннелю; казалось, он был бесконечен. Вокруг с бешеной скоростью пролетали двери, эльфы, сундуки, серебро, лица других волшебников, искусственные носы, рты и бородавки, дымящиеся джинны; мелькали окна, блестели пятки входящих в пролетающие мимо двери йогов. В общем, жизнь бурлила здесь ключом. Когда через пару секунд, они оказались в небольшом холле, ребятам не верилось, что тоннель, наконец, закончился. Со стен весело подмигивали огоньки факелов. Справа и слева – решетки, за которыми лежали сокровища. Впереди – огромная резная дверь. За ней, как оказалось, и находились Фисины сокровища.
– Вот это да! – не удержалась она. Здесь в самом деле было от чего воскликнуть.
– Ну, ты, Фиска, даешь! – воскликнул в свою очередь резко успокоившийся Панин.
Друзья стояли посреди великолепного зала, из которого выходило множество дверей. У стен расположились десятки высоких и небольших лесенок. Стены, перила лестницы, люстра, двери, пол, потолок – все доказывало, что ты находишься в сокровищнице славянских богов. На стенах показывали свои умения персонажи славянского фольклора. На потолке отчаянно спорили, кто из них нужнее, Иван Купала и Кострома. На перилах лестницы дрались на мотыгах Велес и Мокошь12, изрядно напрягая другие миниатюрные статуи, которым приходилось поддерживать не только верхнюю часть перил, но еще и их. В середине зала под потолком, удерживаемая четырьмя лестницами, которые сами, впрочем, не имели опоры, красовалась маленькая башенка, где, как позже узнали друзья, располагалась библиотека с книгами из небесной резиденции самого царя славянских богов – Перуна. Основной зал был наполнен колоннами золотых, эйфелевыми башнями бронзовых и десятиэтажками серебряных монет.
– Простите, а что это за деньги? – обратилась Муромцева к Афоне.
– Серебряные – покли, бронзовые – судалены, золотые – галеоны. На ближайшие десять лет по общепринятому курсу ИМО13 в 1 галеоне 10 поклей, а в 1 покле 100 судаленов, – отрапортовал домовой.
Фиса со Смертом внимательно обследовали все помещения зала, не пропустив ни одной щелочки, и, убедившись, что осталось только подняться в башню, протаскав за собой по всем углам бедного Афоню, который на свое несчастье согласился помочь им с сумками, и получив отличный заряд позитива, как после долгого похода по Херсонесу, успокоились. С чувством выполненного долга ребята побежали по лестнице, которую бог знает что удерживало, к новой и последней жертве своего любопытства – к библиотеке. За ними плелся запыхавшийся и еле заметный под сумками Афоня – еще одна жертва, но на этот раз собственного великодушия, который нес сумки, наполненные всякой всячиной, прямо на спине: ему уже было не до магии.
В это время друзья с интересом рассматривали библиотеку и решали, что бы еще сунуть в сумку домовому. Им было невдомек, что, если бы вместо Афони был обычный человек, он бы давно валялся у первой ступеньки лестницы, задавленный тяжестью сумок. Впрочем, они об этом не думали. Анфисино внимание сейчас было направлено на 3 книги в кожаном переплете: «Сборник лучших заклинаний и проклятий», «Народы, боги и существа древнего мира» и «Отвары и снадобья». Собранием юных мучителей было решено взять и эти книги. Пока Несчастный спешил «обрадовать» Жертву Собственного Великодушия новой поклажей, Муромцевой на глаза попался маленький ларец. Она попыталась его открыть, но замок не поддавался. Анфиса взяла ларчик и направилась к выходу из башни. Смерт уже ждал ее и Афоню внизу.
По лестнице, выверчивая балетные па и перепрыгивая через ступеньки, поднимался Вася. Заметив Панина, домовой, заносивший ногу над предпоследней ступенькой лестницы, чуть ли с нее не свалился, представив, что его ждет, когда они встретятся. К счастью, он наступил на свою фантазию и завидное чутье, а спустя пару минут провел их обратно к свету. Способ возвращения на поверхность оказался достаточно экзотическим, как и вид вернувшихся: тоннель сыграл роль трубы пылесоса. У одной из башен, подчиняясь чьему-то управлению, поднялась конусообразная крыша, и тоннель-труба выплюнул их в открывшееся пространство. Все происходило настолько стремительно, что Смерт еле успел сотворить внизу батут, чтобы они не разбились. Помятые, но не теряющие оптимизма путешественники двинулись в путь.
– Мы бога… – воскликнул было Несчастный, но не закончил фразу, потому что путь им преградила разъяренная толпа во главе с человеком с тросточкой, который, по-прежнему сжимая в руке газету, стоял у банка и неприятно лыбился.
– Сивка! Или Бурка! Как тебя там? – закричал Панин старой кобыле, стоявшей по ту сторону улицы. – Убивают! Спасите!
– Да, слышу я, слышу! Чай, не глухая, – проворчала та. Фиса тяжело вздохнула: сегодняшний день научил ее ничему не удивляться. Жители Тимора с интересом наблюдали за происходящим. – А ну, братва, ко мне! – скомандовала кляча. Это не возымело результата. – Кому сказала?! К копыту, быстро! – из подворотни вынырнули два сонных жеребца.
– Чаво надо? – зевая, осведомился первый.
– Щас дочавокаешься у меня! Глаза разуй! – не успела она это сказать, как Смерт с Фисой забрались на жеребцов, перекинули через их спины мешки с золотом и погнали прочь от банка. Толпа загудела. Следом, воинственно размахивая курткой, промчался Вася на кляче. Человек с тросточкой выругался и скомандовал, перекрывая уличный шум:
– За ними! – толпа хлынула за наездниками.
Не прошло и двух часов просмотра бесконечной киноленты «Вечерело. Лес. Заката красный свет. Живи еще хоть четверть века. Все будет так, исхода нет. Умрешь. Начнешь опять сначала, и повторится все, как встарь. Вечерело. Лес. Поля. Болота и канал», как лошади затормозили посреди поля, около стога сена.
Они находились в небольшой деревеньке. Справа тянулась вереница одноэтажных деревянных домиков с чудесными садами, виноградниками и цветущими пунцово-красным цветом гранатовыми деревьями.
Напротив, метрах в шестидесяти, кишела народом небольшая площадь, в центре которой с гордым видом возвышалась статуя какого-то неизвестного ребятам плотного мужчины с пышными усами. Он был облачен в мраморный фрак и тяжелые каменные сапоги со шпорами14, на затылке на полных правах властвовала лысина, маленькие глазки смотрели со строгостью, а рот был слегка приоткрыт, как будто человек-статуя остановился на полуслове. Впрочем, как оказалось, это действительно было так: как только Фиса об этом подумала, он сразу же продолжил свою речь. Вслушавшись, она поняла, что человек-статуя объявляет об отправлении на какой-то чемпионат.
На площади сразу же наступила тишина. Все в ожидании запрокинули головы к небу. Друзья последовали их примеру и в очередной, по-моему, 45-й, раз открыли рот от удивления15. По небу, хотя, какое там небо, немыслимым количеством мчались пегасы, запряженные во внушительные по размерам кареты. Люди на площади стали расходиться, уступая место разъяренным от утомительной и тяжелой работы табунам лошадей и переносимым ими каретам, которые к тому же были еще и такие древние (вот-вот развалятся), что возникало два вопроса: во-первых, как пегасы умудрились с такой ношей не сигануть в океан и, во-вторых, как кареты, в свою очередь, умудрились не развалиться по дороге? Это оставалось для всех загадкой.
