Он поднялся на ноги, чтобы еще раз осмотреть окрестности, но тут его взгляд привлекла одна вещь. В стороне, на асфальте, одиноко лежала черная роза. Вася нагнулся, чтобы взять ее. Было в этой розе что-то особенное, завораживающее, волшебное. Она словно хранила какую-то зловещую тайну. Но Васе отчего-то совсем не хотелось разгадывать ее. Чутье подсказывало ему, что это слишком темная история, чтобы совать в нее свой любопытный нос. Больно уж мрачная была эта роза. Блики фонаря, чуть попадая в темноту ее изогнутых лепестков, тут же гасли. Но руки так и тянулись к цветку.

Нет, все-таки это была непростая роза. Как же Панин жалел, что не познакомился с мужчиной раньше человека в синем плаще! Сколько интересного он мог от него узнать! Панин коснулся бутона и задумчиво провел по нему пальцами. Раздался хлопок, и кончик стебля загорелся, словно бенгальский огонь. Вася одернул руку и в недоумении стал ждать развязки. Искры дошли до бутона и, вспыхнув синим пламенем, он превратился в пепел. Панин был разочарован – он надеялся, что огонь появился неспроста, но больше ничего не происходило.

В конце концов, решив, что на сегодня хватит чертовщины, Вася направился было к барсетке, чтобы собрать вещи незнакомца, как вдруг пепел начал обретать очертания. Панин затаил дыхание, наблюдая, как горстка пепла превращается в книгу.

– Большая Магическая Энциклопедия, – прочитал он, поднимая книгу, и тут же открыл ее.

На секунду его взгляд скользнул на часы. Вспомнив, который час и какая ему будет взбучка из-за такого позднего возвращения, Вася начал аккуратно собирать вещи в барсетку, оставив себе только книгу. Затем, покраснев от тяжести, взял мужчину под руки и потащил вместе с барсеткой к Летнему саду, благо, было недалеко.

Чего только не сделаешь ради интересного дела! Вот только пусть попробует теперь мне не поверить! – констатировал он в темноту и медленно побрел вдоль набережной.

Реставрационное училище №7 находилось в одном из живописных местечек Санкт-Петербурга близ набережной Кутузова, где открывается замечательный вид на Неву и Летний сад. Что может быть прекрасней? Директором сего учреждения была хваткая женщина по имени Агнесса Павловна Брюллова. Она пропагандировала порядок и дисциплину во всем, чем очень досаждала ранимым творческим натурам преподавателей-художников. Любовь к дисциплине привила ей предыдущая работа – Агнесса Павловна 15 лет отдала КГБ. Но, как часто бывает с женщинами, она влюбилась в простого художника. Вместе они создали реставрационное училище, которому со временем нашлось место на нескольких этажах дома №36 по набережной Кутузова. Именно здесь, в комнатах для иногородних студентов, и жили наши герои. Кто бы мог предположить, что их, двух учеников реставрационного училища, ждут необычайные приключения, а в округе, начиная с этого августа, одно за другим произойдут странные и необъяснимые события, которые откроют им тайну Летнего сада.

Анфиса напряженно всматривалась в холст – не хватало последних штрихов. Уже месяц она по крупицам собирала образ потемневшей от времени картины. Это была ее первая серьезная реставрационная работа. Кроме того, была в этой картине какая-то загадка, а загадки Фиса очень любила. Таинственным казалось Анфисе и то, что нашла она ее у себя под кроватью, и то, что было на ней изображено. В центре картины была нарисована корзина с цветами. Корзину несли голуби3, в ней лежал младенец. Фисе понравилась задумка художника – она доказывала знаменитую отговорку взрослых, что детей приносят птицы, только в данном случае это были не излюбленные аисты, а голуби.

– Муромцева? – прервал ее размышления голос директора.

– Я здесь! – ответила Анфиса.

– Панин?

– Его сегодня не будет на занятии. Он в прошлый раз закончил работу, – бодро соврала Фиса.

– Разве? У меня ничего не отмечено, – удивилась Агнесса Павловна. – Пусть в следующий раз возьмет с собой работу на занятие.

– Хорошо, я передам, – сказала Анфиса.

Вася Панин был ее лучшим другом. Фиса знала его с пеленок. Они были как брат и сестра. Сколько Анфиса себя помнила, они с Васей вечно где-то бродили. Если Панину был нужен совет, он обязательно обращался к ней, а если Муромцева попадала в какую-нибудь историю, что бывало с ней довольно часто, он ей помогал. Фиса не без гордости смотрела на своего «братца». За последние несколько лет он сильно вымахал и был на целую голову выше Анфисы. Вася был обаятельным светловолосым ясноглазым юношей лет шестнадцати. Он отличался приятным мягким голосом и потрясающим чувством юмора, отчего слыл душой компании и имел популярность у девчонок. Муромцева даже не старалась запомнить имена его подружек, потому что они никогда надолго не задерживались. А любвеобильный Панин каждый раз уверял ее, что «в этот раз все серьезно». Но стоило на горизонте замаячить новой юбочке, как наш герой бросался по течению Амура и ничего не мог с собой поделать. Правда, была у Васи еще одна страсть – кино. Он был на нем просто помешан: знал все и обо всех, смотрел и помнил наизусть любую новинку и шарил в каждом закоулочке интернета, только чтобы найти что-нибудь о кино. А сколько он книг о нем перечитал!

– Альбина? Почему не отзываешься, – вновь вернула к реальности Муромцеву Агнесса Павловна.

Фиса перевела взгляд на Альбину, которая жила с ней в одной комнате. Красивая, модная, с гладко уложенными каштановыми волосами – девушка нового миллениума, как однажды сказал про нее Вася.

– А я? – спросила тогда Анфиса, на что Вася улыбнулся и сказал:

– Нет, ты совсем другая, и в этом твое очарование. Твое лицо интересно рисовать, на тебя хочется смотреть. Решительная, задорная, миниатюрная, с этими большими голубыми глазами и вечно кривой льняной челкой. Твой заливистый смех и улыбка никого не оставят равнодушным! За это я тебя и люблю, сестренка.

Он в тот день настолько тонко подметил ее особенности, что даже она не смогла бы описать себя точнее. Муромцева вздохнула. Сколько себя помнила – она шла против течения. Что стоила хотя бы ее поразительная особенность оказываться не в то время и не в том месте. Когда другие девчонки ходили в кино и на дискотеки, Анфиса носилась по городу, пытаясь скрыться от периодически преследующих ее неприятностей. Панин, любивший более спокойные ритмы жизни, никогда не мог ее понять.

Муромцева, когда ты закончишь попадать в истории? С тобой словно балансируешь на лезвии бритвы. Я никогда не знаю, увижу ли тебя завтра! – не раз говорил он Фисе.

Фиса снова задумчиво посмотрела на картину. Агнесса Павловна вот-вот должна была подойти к ней, чтобы принять работу.

– Анфиса, очень недурно, – сказала директор, делая пометку в журнале. – Я принимаю твою работу.

– Но она еще не закончена, – неуверенно сказала Муромцева.

– Ты думаешь? – удивленно посмотрела на нее Агнесса Павловна. – Что ж, ты сможешь закончить ее в любой момент, оставь ее пока у себя.

– Спасибо, – улыбнулась Анфиса.

– Итак, занятие окончено, – подытожила директор, и ребята радостно заспешили на улицу.

Анфиса отнесла картину к себе в комнату, спустилась вниз и, радостно напевая «Happy birthday to you…», вбежала в комнату Панина.

Стояло радужное и деловитое августовское утро, с которого, собственно говоря, и начинается наша история. За окном виднелся Летний сад, весело размахивающий густыми кронами деревьев, и ничто, включая шаловливый ветерок, срывающий шляпы с прохожих, и норовящий залететь в уши и нос тополиный пух, не предвещало будущих неожиданностей и происшествий, коих ожидалось немало.

«Та-дам!» – Муромцева достала из-за спины новенький MP3-плеер и диски.

Сидевший на кровати Вася даже не обратил на Фису внимания. Он был поглощен книгой. Анфиса была так удивлена, что не знала: обижаться или нет.