– Смотрите! Кажется, мы приехали! – неожиданно воскликнула Анфиса.

– Ой! А я даже не видела, как пегасы тронулись! – удивленно сказала Рина.

– Все дружно повернулись к окну посмотреть на приближающийся палаточный лагерь, светящийся где-то под ними. Да… Посмотреть было на что! Миниатюрные пирамиды Хеопса, искрящиеся карамельные домики, разноцветные шатры и тянущиеся чуть ли не на 100 метров белоснежные колоннады раскинулись посреди заросшего таинственного парка, границ которого, казалось, было не объять и пяти великанам. В небе вперемешку с пестрым конфетти, раскидываемым шаловливыми купидонами, порхали феи и светляки. Откуда-то сверху, видимо, с крыши одинокой полуразрушенной башни, величественно возвышавшейся над палатками и шатрами, прыгали с парашютом бастующие гномы-шахтеры, вопящие что-то вроде: «Верните нам Белоснежку, водяные пересушенные, а то Деду Морозу жалобу писать будем» или «Гоблина вам в отцы, вы когда, зазеркалец возьми мою каску, вернете нам Белоснежку? Она уже неделю в загуле с каким-то принцем». Над башней раскинулась радуга; чуть в стороне скромно примостилось северное сияние. Со стен башни приезжих приветствовали чудаковатые участники и гости Велесовых игр, которые почему-то все стремительнее и стремительнее поднимались вместе со стенами куда-то вверх…

Некоторые из них были настолько необычны, что издали вообще не походили на людей. Например, коротышка, сидевший на плече у Стрибога, чей портрет Фиса видела в сокровищнице: не каждый день встретишь дедушку ростом треть метра с кепкой, у которого на голове вместо волос растут цветы и травы. Или стоявший через два человека мужчина с хвостом и аккуратно подпиленными рогами. Но в одном они были схожи: все они были участниками нового приключения, которые могли помочь нашим друзьям разгадать тайны мрачноватого Тимора.

Скорость кареты увеличилась, и ребята поняли, что пегасы все-таки не выдержали тяжести кареты и она вот-вот упадет. В тот момент, когда они это поняли, карета действительно на полной скорости врезалась колесами в припорошенную пестрым ковром конфетти землю и, конечно же, развалилась…

– Ну, вот так всегда! – проворчал Феликс, выплевывая конфетти. – Стоит Аверьянчику сесть в карету, как она обязательно упадет, да еще и развалится.

Фиса вопросительно посмотрела на Аверьяна.

– Иногда я бываю ходячей катастрофой, – ответил он на ее взгляд. – Учителя из оперы считают, что меня в детстве кто-то проклял, но сам я в это не верю. Плохие дни бывают даже у Иноков – мы же их как-то победили!

– Нет, это я во всем виноват, – к ним подошел понурый болезненно-бледный брюнет с выпуклыми зелеными глазами, тонким аристократическим носом и длиннющими ресницами, которым позавидовала бы любая косметическая компания. Этот молодой человек в темно-серой шелковой сорочке и узких черных брюках классического кроя сразу привлек Васино внимание.

– Данила?! – такой встречи Вася не ожидал. Перед ним стоял бывший одноклассник – Данила Мелков. Более пасмурного человека Вася не мог бы припомнить. Больше всего на свете Мелков любил жаловаться и в чем-то себя обвинять, причем суть вины ему была совершенно безразлична – важен был процесс. Он пессимистично смотрел на жизнь и к четырнадцати годам обнаружил у себя более пятидесяти шести заболеваний.

– Это я виноват, – словно не слыша Васю, продолжал Мелков. – Я видел, что вы падаете, но ничего не предпринял.

– Ты о чем? – Феликс был застигнут врасплох.

– Данила! – позвал Мелкова Панин.

– Меня зовут Морфий, – повернулся к нему Мелков. – А, это ты…

– Ничего не понимаю! – запутался Вася.

– Конечно, куда вам, простакам! – не преминула вставить «заветное» слово Алиса. – Это Максимилиан Милявский, брат Изольды, вы ее скоро увидите. Не исключено, что он с тобой учился: обычная практика для антов – отдать ребенка в школу простаков, имя обычно меняют.

– Изольду? – как показалось Фисе, Рина немного занервничала, но тут же спохватилась. – Через пять минут начнется открытие Велесовых игр, а мы не готовы!

– К чему ты собралась готовиться? – спросил Аверьян.

– Мы же не можем пойти в таком виде!

– Вы, как хотите, а я пошел, – заметил Феликс и двинулся в гущу палаточного лагеря. За ним потянулись и остальные, включая возмущенную подобной безалаберностью Рину.

Через несколько минут они остановились у одного из пестрых шатров, тесно расположившихся на поляне. На входе стоял волшебник в серебристом жакете и странном разноцветном колпаке, какие обычно надевают на дни рождения. Широко улыбаясь, он проверял приглашенных по белоснежному свитку, конец которого терялся где-то глубоко в толпе.

– Ваше имя и фамилия? – не переставая широко улыбаться, обратился он к шедшему спереди Феликсу. Тут что-то громко зазвенело. «Тру-ля-ля, три рубля, тру-ля-ля, конопля, тру-ля-ля, на носу сопля, тру-ля-ля…» – понеслось из кармана серебристого жакета.

– Да! – раздраженно ответил проверяющий, доставая из кармана позолоченное зеркальце, и недовольно уставился в него. – Сколько раз говорил: не звони мне на работу! – сказал он зеркалу. Фиса и Вася с недоумением уставились на него. – Победители конкурса? – спросил человек, отвлекаясь от разговора.

– Ага! – ответила Алиса.

– Чего стоите тогда? Проходите, – послав зеркало к гоблину, поторопил их проверяющий, пропуская внутрь.

– Что это было? – с удивлением спросила Муромцева у Феликса, шедшего рядом.

– Могильник, – пояснил тот.

– Моги… что? – переспросила Фиса.

– Могильники, – повторил он. – Штуки такие. Зеркальца, в основном, складные, но бывают разные. Мы так общаемся на расстоянии. У вас там тоже фелотоны16 вроде какие-то есть, а у нас вот могильники и могифоны. Очень удобно. Некоторые даже передачи по радио и ток-шоу ловить умеют.

– А у вас есть телевизоры? – с интересом спросила Анфиса.

– Не, таких штук у нас точно нет.

– А мне говорили, что у вас есть телевидение, – разочарованно сказала Фиса. – Я думала, у вас и фильмы пооригинальнее наших.

– А! Ты про зазеркалье. Вот мертвяки – проныры! А я все думал: откуда они идею украли.

– Какое зазеркалье? Причем тут мертвяки?

– Как причем? – удивился Феликс. – Это же они зазеркалье придумали. Только у нас этих тевелизоров17 все равно нет. Мы передачи на зеркала ловим. Правда, там всегда такая путаница с каналами…

– Вот это я понимаю, красотища! – раздался справа голос Панина. – Фиска, хватит болтать. Смотри, как здесь классно. Вот бы у нас так делали! На День города, например.

Муромцева огляделась и даже сначала не поняла, где находится. Небольшой снаружи шатер, казалось, мог вместить целую праздничную площадь.

В нескольких метрах от входа, прямо перед ними, по обеим сторонам от длинного ковра, выстланного лепестками роз, начинались ряды изящных хрустальных стульев с необыкновенно мягкой, словно воздушной обивкой сидений. Поддерживающие столбы были украшены красиво подобранным переплетением полевых цветов. Над маленькой сценой в противоположном конце зала висела громадная связка причудливых воздушных шариков. Вокруг всего этого великолепия лениво парили бабочки и светляки, а несколько залетевших в шатер купидонов закидывали магов конфетти и стреляли в кого попало из своих новеньких осиновых луков.

Ярко одетые фигуры появлялись одна за другой, наполняя шатер ароматами дорогих парфюмов и звоном голосов. Не прошло и пятнадцати минут, как почти что пустой шатер под завязку заполнился разномастным народом, одетым в блестящие перламутровые мантии и экстравагантные шляпы.

Вдруг наступило молчание. Всеобщее внимание устремилось к сцене: единственному месту, где еще никого не было.