– Да какой я тебе напарник, – проговорил домовой.– Так, сподмог чуток. А вообще-то, спасибо. Хотя воином мне быть как-то не с руки. Какой из полазника24 воин? Не люблю я этого. Буду я лучше при тебе шутом да скоморохом. Должен же кто-то говорить тебе правду? Да ещё так, чтобы ты не обижался?..

– 1 —

Солнце бросило первый томный взгляд на уснувшую под туманом землю, растворило сумрак, а остатки его погнало в низины, где он и притаился до следующей ночи, прикинувшись тенью. Потом какой-то небесный алхимик, видимо убедившись, что мрак повержен, не спеша обратил предрассветный жемчуг в серебро, а затем и в золото, и уже тогда начал неспешно будить лес и его обитателей.

Доростольцы, проснувшиеся с птицами, сразу принялись хлопотать. Никакие передряги не могли, наверное, разрушить привычный уклад их жизни. C утра пораньше Огнен, успевший смастерить какую-то снасть, выловил в реке пару форелей, которых назвал «солнечко», а Златка сварила уху. Так что, когда Святополк встал, костёр уже дымился, а завтрак ждал на застеленном по траве рушнике.

Черномазик, ночевавший свернувшись калачиком подле молодого князя, заворочался, сел, потянулся и, не открывая глаз, проговорил:

– Просыпаться не хочу.

Кое-как всё ж таки поднявшись, причём, наперво на четвереньки, а уж потом во весь рост, он проковылял к дорожной суме и со словами:– Будешь ехать, меня не забудь, – забрался в неё и притих.

– Есть будешь? – окрикнул его Святополк, но домовой уже спал.

– 2 —

До Веймона, второй большой реки, пересекающей Безымянный лес, оставалось менее тридцати вёрст, и Святополк очень спешил. Совсем не хотелось провести ещё одну ночь в компании призраков и вурдалаков. И весьма кстати пришлось то, что Огнен поймал двух бухнадаровских лошадей, и семья доростольцев не задерживала движение князя.

Однако всё равно, уступая своему желанию поскорее выбраться из чащи, молодой воин постоянно вырывался вперёд. Даже несмотря на то, что дорогу (достаточно протоптанную, но узковатую), всё время перегораживали склонившиеся чуть не до земли ветви. Оттого, наверное, Святополк и не обратил внимания на очередное опасно нависшее над просекой дерево. А оно вдруг приподнялось вверх и, описав в воздухе немалую дугу, с криком: «Ух!», обрушилось на голову всадника.

Ветролёт рванулся и помчался вперёд, унося домового, мирно спящего в сумке. А Святополк без чувств остался лежать на тропе.

– 3 —

Солнце било в глаза, мешая хорошенько рассмотреть рой разноцветных бабочек, падающих на землю на манер дождя. И так было хорошо! Но боль в руках и затылке мешала сладкой радости и принуждала очнуться.

Воин, прищурившись, глянул. И стоило ради такого глаза открывать? Над ним высились двое страшилищ огромного роста, с лицами… хм… с мордами, заросшими спутанной бурой шерстью, с ручищами, покрытыми причудливыми безобразными бородавками, в грязной рванине, мало походившей на какую-либо человеческую одежду. Так что увиденное, князя, скажем так, не вдохновило. Но уныние – последнее дело, не так ли?

– О, Триединый, чудны твои дела, – произнёс молодой ратник, мысленно отблагодарив небеса за то, что додумался нацепить шлем, – Что ж это за уроды?

– Ха! Смотри, он заговорил! – прорычал один из великанов, ничуть не обидевшись, а даже улыбнувшись.

– Мы тебя сейчас съедим, богатырь! – весело выкрикнул второй.– Потому, что нас зовут Бука и Хыка, и мы такими, как ты, завтракаем.

При слове «Хыка», он ткнул себя узловатым пальцем в грудь, наверное, для того, чтобы будущий завтрак с ним предварительно познакомился.

– Молись своим богам, лыцарь! – И оба страшилища захохотали так, что затряслись верхушки деревьев.

Святополк попробовал пошевелиться (да и голову ощупать не мешало б – на предмет шишек и синяков), но с ужасом обнаружил, что связан по рукам и ногам. «Беда! – подумал он. – Что же делать?» Но обдуматься не успел.

– Вон, вон они! – послышался голос.

Кричала Ниточка.

– Уходите! – немедля откликнулся витязь, понимая, что из-за него и доростольцы могут попасть в лапы великанов.

– Сейчас разберёмся, – послышался тут чей-то незнакомый голос.

Кое-как повернувшись, Святополк разглядел между деревьев целую процессию. А впереди шагали два незнакомых старика.

И настолько они чудно` выглядели, что молодой воин уставился на них во все глаза, даже на мгновенье позабыв о своём затруднительном положении, грозящей ему мучительной смертью. А, кроме того – мелькнула мысль: появление новых действующих лиц всегда может изменить ситуацию. И поскольку в худшую сторону уж менять некуда, то, стало быть…

Итак, взору князя открылись два кряжистых старика, наряженных в одинаковые полусапожки на толстой подошве и одинаковые же сиреневые кафтаны. Причём, первый из них – рыжебородый – ехал верхом на быке, а второй, ведший коня под уздцы, обладал бородой совершенно немыслимого красного цвета. К тому же, на его плече примостилась, болтая ногами и, сплёвывая шелухой от семечек, крошечная сморщенная старушонка.

– Эй вы, бездельники! – крикнул рыжебородый, слезая с быка и поглаживая его по боку.– Что вы тут задумали?

– Ничего мы не задумали и, вообще, идите своей дорогой, – потупя взор, но, однако, решительно пробубнил Бука, ощупывая пояс.

– Да ты, никак, дубинку потерял, сосед? – проговорил второй старик.– А ведь её Хыка украл.

– Это не я. Я не крал твоей дубинки. Её украл не я, – затараторил Хыка, беспомощно озираясь по сторонам.

И тут старушка, сидевшая на плече краснобородого, открыла рот и, указывая пальцем на Хыку, прошамкала:

– Горячо!

И все увидели, что шапка на нём дымится.

– Ай! – завопил Хыка, схватил свой колпак и швырнул его наземь. Тот тут же вспыхнул ярким жёлтым пламенем, а его обладатель бросился бежать, как лиса от гончих. Бука, изрыгая страшные проклятия, немедля кинулся за ним, ломая и круша попадающиеся на пути деревья.

– 4 —

– Ну, вот, юноша, на этот раз всё для тебя окончилось благополучно, – проговорил рыжеволосый старик, разрезая бечёвку, связывающую сына Ратибора.

Молодой человек встал, отряхнулся, назвался. Княжеский титул, однако, не произвёл на спасителей Святополка никакого впечатления. Вроде как, каждодневно (хотя, кто знает, может, так и было?) они встречаются с наследниками престола.

– Я – Хохлач, – сказал старик, протягивая руку.

– А я – Капчо, – произнёс второй.

«Имена! – подумал молодой витязь.– А ведь это те…» В этот момент он, конечно, не подозревал, что истинные прозвания стариков гораздо проще, и звучат вполне по-людски, а точнее, по-роцки, однако известны очень и очень немногим.

– Вы братья Стережного? – спросил он, потирая запястья.

– Да, – с некоторым удивлением, ответил за обоих Хохлач.– А ты что, его знаешь?

– Он меня знает, – промолвил витязь.– Мы встретились, когда я выехал из Рудана.

– Предостерегал?

Князь кивнул.

– Ну, это он любит. А, вообще-то, правильно делал. Тебе ещё учиться и учиться, – проговорил Капчо.

– Наговорил, наверное, много? – вставил Хохлач.

– Многовато, – согласился Святополк.– Я всего и не понял.

– Стережный знает, что говорит, – строго произнёс старик.– Попусту языком не трепет. Про барона сказал?

– Да.

– А про Ма-ара?

– Нет. Кто это? А, подожди, это ж колдун тот, что с упырём клюворылым.

– Красивую ты Караму кличку вымыслил, – улыбнулся Капчо.

– Не я. Это Черномазик. Он у меня мастер на… – Святополк замялся.

– Афоризмы всякие, – помог договорить старик.

– Да, на афоризмы, – неуверенно подтвердил молодой князь, подумав, что ему ещё, и в самом деле, учиться и учиться. Потом, желая пояснить, добавил: