– Так твой дед – старый Конник? – спросил обитатель озера.– И ты можешь это доказать?

– Конечно, – бодро отвечал Черномазик.– Спрашивайте, чего хотите, а лучше кликните Чудину, если она жива и здорова. Она меня признает.

По знаку старшего, двое, что стояли ближе к воде, нырнули и скрылись в глубине.

– Чудина уже стара, – обернулся к домовому один из водяных, – и пройдёт время, прежде чем она сможет подняться. Надо обождать.

Слова Черномазика ещё предстояло проверить, но напряжение спало. А враждебность сменилась взаимным интересом.

С любопытством оглядев страшного зверя, появившегося из воды, Святополк, обратился за разъяснением к водяным.

– Это зуба – водяной медведь, – пробасил один из них.– Животина тихая, почти ручная, но иногда чего-то бесится и удирает на берег. Говорящая тварь, хоть и соображает туговато.

Молодой витязь подошёл к связанному зверю. Морда, и впрямь, медвежья, но всё тело покрыто крупной чешуёй, и не лапы, а ласты, как у тюленей, которых Святополк видел давным-давно в небольшом рыбацком городке Вята.

Разглядывая «тюлямеда» (как молодой князь мысленно прозвал водяное чудо), он не заметил, как на поверхности водоёма показалась старая русалка. Она не вышла на берег (в отличие от водяных, русалки ног не имеют), а лишь подплыла ближе к берегу. Едва заприметив Черномазика, она всплеснула руками и обрадовано воскликнула:

– Ну, конечно, он! Он это!

А маленький дух шлёпнулся в воду и, повиснув на шее русалки, прокричал:

– Бабушка Чудинка, как я рад тебя видеть!

Тут лёд недоверия раскололся. Все сразу заулыбались, заговорили. Двух молодых русалок, появившихся следом за Чудиной, отправили за едой, и вскоре Святополк с Черномазиком сидели в окружении водяных, пробуя разносолы леса.

– 3 —

Племя Бобра, к которому принадлежали обитавшие здесь водяные, издревле жило в мире с людьми, лешими, домовыми, словом, со всеми живыми существами, за исключением болотных кикимор, которых не терпели за непредсказуемость и злобу. Не одну сотню лет подводный народ мастерил свои нехитрые изделия – сети, прочнее которых не бывало, бусы из перламутра и жемчуга, секретом выращивания которого владели, – а потом предлагал их в обмен за вещи из металла. И, главным образом, за оружие, ведь водяной без трезубца или ножа – не водяной!

Безымянный лес, полный рек и озёр, являлся настоящей страной водяных, где общение с сородичами – дело необходимое. Хотя б, потому, что будущую жену молодым воинам приходилось искать в другом племени, ведь русалки не могли перемещаться по суше. Оттого все мужчины Бобров вышли когда-то из других родов – Выдры, Сома или Рака. И каждый из них имел по два имени. К примеру, старшего, с которым молодой князь поменялся ножами в знак уважения и дружбы, звали Омутник Бобр, сын Перекатника Выдры.

Уютно чувствовали себя Святополк и Черномазик в гостях у водяных, да час расставания подошёл. Дорога через лес ещё намечалась долгая, потому, наевшись до отвала, путники распрощались с радушными хозяевами и тронулись в путь, вспоминая славное угощение, которое оказалось вполне пригодным в пищу для человека и домового.

– 4 —

– Опять ты меня уберёг, – сказал сын Ратибора своему маленькому товарищу, когда они отъехали от озера и снова углубились в лес.

– Да, хозяин, на наше счастье, именно сюда ходили мы много раз с моим дедом, когда я был ещё малышом. Как говориться, сызмальства. Эта русалка – Чудинка – была тогда молодой и… как влюбится в одного витязя! Полбеды, что человек, а совсем беда, что мёртвый. Заколотый на берегу… А русалка его, как увидела, так и… Ну, в общем, заколдовала его, затащила в пещерку подводную и плавала вокруг, ждала, что проснётся. Ну, напрасно, конечно. Так не бывает. Чудо, почему-то всегда не там, где нужно… Как её не пытались отвлечь – без проку! А тут мы как-то с дедом пришли купить у них рыбы. А надо сказать, дед мой мог немного ворожить, сейчас-то уж нет, старый стал, а раньше ещё как умел. Так вот, дед столько сил положил! Ходил сюда, наверное, тысячу раз, а таки заклятие с Чудинки снял. И, как видишь, она до сих пор благодарна. А я тогда всё за дедом хвостом ходил, меня так и прозвали – «конский хвостик».

Дорога, что вела от озера вглубь леса, оказалась, против всякого ожидания, вполне ухоженной. Означать это могло, скорее всего, одно – то, что идёт она к мосту через могучий Нейс, широкое русло которого прорезало Безымянный лес с севера на юго-запад. Это ведь мелких рек и речушек здесь протекало видимо-невидимо, а больших имелось только две – Нейс и Веймон.

Святополк бросил взгляд вверх – на солнце, пытаясь прикинуть, который час. Выходило, что уже почти два пополудни, а они, между тем, пока ой как далеки от цели и даже не добрались ещё до реки. «Что-то здесь не так, – пробурчал князь, – мы не заблудились – это точно. Но почему мы не прошли и трети пути по лесу?»

– Эй, оруженосец, – обратился он к домовому, – а не леший нас тут кругами водит?

– Какой леший? – отозвался тот.– Вода впереди, Ветролёт уже учуял.

– Ну-ка, знаешь что, покопайся в суме. Там где-то карта.

Чертёж этот являлся настоящей гордостью князя. Над ней потрудились многие поколения его предков, а основывалась она на первом описании Роца и его окрестностей, которое составил ещё три сотни лет назад достославный Путята из рода Мирославичей по прозвищу Перст. Он побывал повсюду: в Гиспии – на берегу Западного океана, в Мокинзаре и Курфистане – на берегу Южного. И ещё дальше на юг забирался, наведываясь в Шигорум, Гаузию, Маврию и Арамек. Забредал в Галиндию, Гринуэлл и Вамбрию. А уж Роц и Доростол – единое тогда государство – он изъездил вдоль и поперёк. Немало заметок оставил на карте и дед Святополка – Всеслав Большой. Со своей дружиной, а большей частью в одиночку, не единожды уходил он в дальние страны. И, чаще всего, на север – за Бесконечные горы. Что он там делал, что видел и кого встречал – осталось, впрочем, тайной, которую дед унёс с собой в могилу. И на севере карта была размечена не далее, чем до гряды гор, которая тянулась с востока, от побережья Синего моря, до вод Западного океана.

Вот эту карту (рулон пергамента размером локоть на два) и разложил на коленях, спешившийся Святополк.

– О, великий Хорс, – вглядевшись, обескуражено прошептал он, – лес… Черномазик, лес! Он вырос! Что ж нам теперь делать? Мы ж не поспеем до вечера!

– Значит, нужно искать ночлега где-то тут, – беззаботно прощебетал домовой.– Но давай-ка перейдём речку.

– 5 —

В лесу Нейс оказался не особо широк, но даже тут пловцу понадобились бы значительные усилия, чтоб добраться до противоположного берега. Поэтому добротный мост, неизвестно когда и кем здесь – в медвежьем углу – возведённый, оказался весьма кстати. К нему-то молодой князь и направил Ветролёта, попутно вглядываясь в происходящее на самой середине переправы. А происходящее князю чрезвычайно не нравилось. Так как виднелись там «рыжие кафтаны».

– Сколько их, Черномазик? – вполголоса спросил воин.

– Пятеро.

– Всего-то?

Князь наскоро проверил своё вооружение и!..

– Может, не надо?! – отчаянно выкрикнул домовой.

Напрасно!

Спустя мгновенье Святополк с копьём наперевес врезался в «рыжих», которые к этому времени уже успели одолеть переправу и достигнуть другого берега. Замешательство в их рядах он произвёл необыкновенное. Повергнув одного, он отбросил ненужное в ближнем бою копьё, спрыгнул с коня и обернулся к остальным. Но те уже подготовились к схватке, схватились за мечи и дружно накинулись на невесть откуда взявшегося противника.

Рубка намечалась жестокая, но толк в этом деле Святополк знал. Среди товарищей его удальских забав не часто находилось таких, кто б выстоял против него даже втроём. Оттого не торопясь, но поспешая, стоя спиной к дереву, орудуя мечом и кинжалом, витязь принялся аккуратно парировать удары. При сём приглядывался к манере каждого, отыскивал слабые места. И таковые вскоре обнаружились. Тот, кто находился правее, неудобно стоял. Одна нога опирается на кочку, а вторая погрузилась в перину прошлогодней листвы. Другой, что слева – низенький, короткорукий толстяк. То, что телом пышен, оно, конечно, к делу безотносительно, а вот что короткорукий… Третий – по центру – наоборот, долговяз и жилист, но с мечом обращаться не умеет, машет им, как жердиной с забора выломанной. Сразу видно – деревенщина… А самым опасным, пожалуй, выходит четвёртый – высоченный здоровяк и, по всему, опытный, закалённый боец. Трое других ему мешали, и он пока в схватку по-настоящему не вступил. Выжидает, тоже приглядывается. Ну, что ж, вроде, всё ясно. А раз ясно – вперёд!