И жил я какое-то время у разбойников, но вот однажды напала на нас княжеские солдаты. Ловили атамана, но тот ушел со своей братией в лес глухой, а меня бросили, затем поймали, и был приведен я перед лицом князя. Когда увидел меня он, сказал воинам: отпустите, развяжите руки, ибо это не разбойник. И сделали они так. Спросил князь: кто ты? Отвечал ему: отшельник, а в стан разбойников попал случайно. Он говорил: не желаешь ли ты жить у меня и говорить мудрости? Я отвечал: нет мне причин тебе отказывать, но лучше отпусти. Отпущу, но позже, говорил князь. И вновь вспомнил сон, и понял – между атаманом и князем нет различий. Все они хотели мудрости быстрой.

И вот двинулась в путь свита княжеская и я с ней. Мы вошли в город, и оказались во дворце богатом. Ходил я по нему и все осматривал, а князь наблюдал за мной и думал, что удивлен я, но я сам ушел из подобного дома. Спрашивал князь: нравится тебе дом мой? Говорил ему: дом твой прекрасен, а смысла нет. Хочешь, оставайся и живи здесь, говорил князь. Отвечал ему: нет, зачем мне дом сахарный? Спросил тогда он: что значит дом сахарный? И я говорил многое. Дом твой – сахарный, ибо пойдет ливень и растает он. Желаешь ты скрыться в нем от напастей и от мира сего, но придет тот, кто скажет, что это мой дом, выметайся! Ни камень, ни глина, ни железо – ничто не вечно, расстанься с домом. Ушел я из дома своего и еще дверь захлопнул рукою, и стал свободен, ибо за спиной – никого, никто не смотрит в след.

Посмотри на раба своего, вот он выше тебя, ибо за спиной его только ноша, да и то чужая. Он ничего не имеет, но желает оков. Верю, придут люди и скажут рабу твоему: иди за мной и обретешь свободу, иди за мной и иметь будешь то, что хозяин твой. И раб в слепоте взалкает, и будет думать, что он свободен, ибо не знает другого пути к свободе, а то, что он имеет – оковы его.

Говорил я, а князь слушал меня и хмурил веки. Затем сказал он: что ж, Елеазар, тогда ты свободен, можешь уйти из дома моего, когда захочешь. И после слов князя ушел я из дворца и не держал ни зла, ни добра на князя, и сердце мое было легким как облако. Истинно вам говорю, что видел я в княжеском доме мириады желаний застывших, и видел, как по ночам желания терзают князя, когда он спит. Не хотел я быть растерзанным желаниями, и не спал в доме княжеском.

Вот покинул я дом княжеский, шел по площади и увидел храм. Увидел, что люди приносят жертвы к нему, а также подаяния жрецам. Тогда я приблизился к ступеням храма, и заметил на них множество нищих и юродивых и проследовал мимо них внутрь, но жрец остановил словами: где подаяние твое богу нашему? Ответил жрецу: я прячу его, ибо слишком блестит на солнце оно. И пропустили меня. Вот прошел в храм к месту, где клали подаяния, и увидел я кумир – два камня кремневых, что высекают огонь. Они убрались бы в руку. Тогда забрал камни сии, и вышел на ступени храма.

Один из них я положил в левую руку, другой – в правую. Поднял камни над головой. Все увидели их в руках и пали передо мной. Я же говорил им.

Вот бог ваш, вот кому люди поклонялись много лет, вот я вынес на свет то, что скрывалось в полутьме храма. Смотрите, это бог ваш, я держу его за чресла. Зачем бездушные камни? Зачем храмы, куда вы загнали бога? Что ему камень храма? Неужели нет бога в сердце вашем? Уберите храм, ибо он единственное препятствие на пути к богу. Люди выгнали его из сердца и перестали быть богами. Вы думали, что так облегчите сердце? Но оно отяжелело. Когда-то религия окрыляла сердца, но почему не так сейчас? Вы смотрите за обрядом и за традицией и думаете в этом бог? Но нет его в храме вашем. Вы с бычьим, тяжелым сердцем лезете в гору, а нужно идти. Так заберите подаяния и отправляйтесь домой, ибо выгода от них только жрецам, а бог ваш бестелесен. Истинно говорю вам, придите в мир и облегчайте сердца свои и чужие.

Так говорил я, а юродивые возопили ко мне: он! Жрецы схватили меня, и повели на суд.

И еще одно здание было, и судили люди именем бога своего, но истинно вам говорю я, что бог не судит нас и не наказывает, ибо, что это за бог, если он не справедлив. Тот, кто судит, тот не справедлив, тот хочет играть в бога, но не ведает он, в какого бога одевается.

И вот я на суде, и было множество народу знатного и не знатного. Говорили они щедро, но встал жрец и поднял руку и все замолкли. Сказал жрец: вот хулитель бога нашего, призывал он разрушить храм, так ли? Нет, говорил я, храм в сердце уничтожить нельзя. Не уходи от ответа, говорил жрец, я сам слышал, как ты говорил, что нужно убрать наш храм. Отвечал я ему: храм из камня, а камень всегда отбрасывает тень, он загораживает солнце – вот, что я желал сказать, я не претендую на храм, ибо он ваш, а не бога. Хулитель, – возопила толпа.

Жрец поднял руку, и толпа замолчала. И тут вышел к народу князь. Он стал говорить: знаю я этого безумца, зовут Елеазаром, он был в доме моем и говорил, но ничего связанного не сказал; тогда отпустил я Елеазара; но свидетельствую вам, что нет смысла в словах его, ибо он – юродивый, вспомните, как кричали они; это юродивые признали в нем своего. И люди соглашались с речью князя. Жрец говорил: не думаешь ли ты, князь, что Елеазар безвреден для нас, ведь тот, кто не приносит пользу, тот вреден и наказание ему назначу я. И люди соглашались с речью его.

Так металась умом своим толпа от князя к жрецу и обратно. Тогда произнес князь: изгоните Елеазара из города и это будет справедливым. Жрец отвечал: что ж, пусть будет так; Елеазар, виновен ты и приказываем тебе покинуть город до заката, если не исполнишь, то ждет тебя смерть. И народ согласился с этим.

И опустел зал, и развязали меня жрецы, и было молчание в чертоге суда. Покинул я строение сие и заметил, что солнце прошло зенит.

И был я на торговой площади, видел народу великое множество. Еще видел дитя, которое обижали, но тут подошла женщина, что матерью ему была и прогнала обидчиков, и прижала дитя к себе. Говорил я ей: не печалься, ибо мир не столь добр к вновь пришедшему. Ответила женщина в сердце своем: пусть погибнет мир, но дитя мое будет жить. Я же сказал: но если мир погибнет, то где жить будет дитя твое? Она произнесла: сама мир создам такой, чтобы ему можно было жить. И понял я глупость речей своих и отошел от женщины, и сказал в сердце своем: ты – женщина, и это суть твоя.

И еще там было множество юношей, они слушали разговор мой с той женщиной и смеялись, и подшучивали: не говори с ним, ибо он безумен, да и что он может знать о любви. Я же спросил тех юношей: а, вы, знаете любовь? Они ответствовали: что нам в любви? Так говорили они и смеялись, а потом ушли.

Я же говорил в сердце своем сам себе: что вам в любви? Зачем так богохульствовать? Никогда не спрашивайте, но любите. Я глаголю вам: любите; ты женщина, и ты мужчина, что вы хотите друг от друга? Но не думайте об этом. Я говорю вам: любите. Ибо встречал мужчин и женщин, и дивились глаза, и смущался ум, ибо не видел я мужчину и женщину, но видел существо единое. Думал, что глаза меня обмануть хотят, думал, что ум мне изменил. Видел я двоих, но не мог разделить их, ибо каждый был продолжением другого. И если спросили бы: где центр мира, то ответствовал: он ровно посередине находится между мужчиной и женщиной.

Когда солнце коснулось линии горизонта, но еще не ушло за него, то покинул я стены города. Шел я мимо хижин крестьянских, и вот решил отдохнуть. Тут был и крестьянин и признал он меня, и говорил: ты – Елеазар, и слух мой наслышан о тебе, и думаю, что не безумец ты, а великий мудрец. Говорил ему: что мне в меде фраз твоих, они не приближают к богу, но скажу тебе: не превращай меня в камень. Удивился крестьянин: разве я волшебник, чтоб превращать людей в камни? Спросил я тогда: был ли ты в храме? И он говорил: да. Видел ли ты камни в руках моих? Отвечал он: да. Тогда сказал: вот не желаю быть богом, пусть даже и из камня, но глаголю тебе: если ты камень и бог, то изгоню тебя с глаз, чтоб ты пылал в сердце моем, и разрушу кумир твой. Так я говорил крестьянину.