Я же отвечал: что ж, если умна ты, то зачем прячешь красоту свою в танце?

Но тут подошел богач и произнес: хватит разговаривать с оборванцем, мы уходим.

Тогда они ушли, и я тоже покинул рыночную площадь.

Ушел из Песочной Розы, и так говорил в сердце своем: Елеазар, ты любишь женщин, но множество людей называют меня сладострастником. Тот, кто так говорил, презирали тело и попирали землю гнусными мыслями.

Грех тому, кто презирает землю и тело свое.

Грех крестьянину, презирающему соху и косу.

Грех кузнецу, презирающему молот и металл.

Грех скорняку, презирающему шерсть.

Грех сапожнику, презирающему шило и кожу.

Грех портному, презирающему иглу и ножницы.

Не есть ли они большие сладострастники, кто говорит мне о том, что я есть сладострастник.

О, я знал этих любителей свежих тел и сладких смокв. Быстрыми ножками они передвигаются по земле и думают, что любят женщин. Нет, нет солнца в их сердцах, и преклоняются они перед молодым телом. А со временем, что будет? – Так вопрошаю я.

Не хочет Елеазар пресмыкаться во прахе, ребенком хочет быть Елеазар. Развенчала мои мысли женщина, что танцевала на рыночной площади. В испуге было сердце, но теперь исчез страх.

Говорила гетера: не буду преклоняться пред тобой.

Истинно вещаю я вам: мир той женщине, что не пожелает сиять через вас, а пожелает сама сиять и равной быть. Нет преклонения в словах этих, но есть радость в сердце. Как два равных солнца, взошедшие над горизонтом, как две луны, отражающиеся в океане жизни – вот мой завет вам, мужчина и женщина. Будем, как солнце!

Снова я побывал на площади, где танцевала гетера, но не оказалось ее, а стоял на возвышении человек, что проповедовал о государстве. Говорил он весьма красноречиво. Я находился в толпе и тоже слушал его. Вот, что он проповедовал.

Вы клянете свое рабство, но что дать взамен? Вы думаете, что я могу вам преподнести свободу? Нет. Вы думаете, что государство даст вам ее? Нет. Свобода – драгоценный алмаз, но он не валяется на дороге. Вы хотите взять его? Но кто мешает вам? Свобода та вещь, которую нужно взять, по сему лишь своей рукой вы можете сделать это, только так. Никто не даст ее вам. Берите любой предмет. И камень – сгодится. Свобода любит охотников, возьмите оружие – и вперед. Только так, как я говорю, вы обретете ее. Меж вами только равенство и братство. Только так. Я проповедаю вам новое государство, свободное государство. Таков мой совет. Идите и берите свое, ибо у вас ничего нет кроме воли к власти.

Так говорил тот человек.

Я слушал и смеялся в сердце своем. Сколько наивных ушей вижу здесь. Сколько порочных уст хулящих на свободу. Лишь одни уста льют ложь, но и их вполне довольно, чтоб перекрашивать и крошить мозг. Что знаем мы о свободе? Ах, лучше было б проповеднику нового государства жить на одиноком острове или быть пораженным молнией, нежели говорить ложь. Свобода не то, что берется. Истинно говорю вам: свобода в сердце и нет орудий, чтоб взять ее, ибо снаружи нет свободы. Истинно говорю вам: если слышите на площадях разговоры о свободе и гражданском обществе, то бегите с тех площадей. Я чувствую, как огромный змей вьет свои кольца, чтоб задушить вас. Где кричат о свободе, там пахнет кровью и разрушениями.

Так я смеялся в сердце своем над человеком, чьи уста хулили, а потом удалился с площади.

Шел по улице и наткнулся взглядом на женщину. Это была гетера. Говорила она слова медовых приветствий и приглашала в дом, ибо получила женщина вольную. Один человек выкупил ее и отпустил. И вот я в дом ее, и предложила она мне хлеба. Говорил ей: зачем мне хлеб твой? И предложила она мне вина. Говорил ей: зачем мне вино твое?

Тогда встала гетера и молвила: Елеазар, знаю я многое. Знаю много танцев и могу сплясать тебе. Знаю много песен и могу спеть тебе. Знаю много удивительных историй и могу рассказать тебе.

Тогда я говорил гетере: не надо танцев и рассказов твоих. Самый красивый танец видел я: это огонь, пляшущий на ветках костра. Историй твоих не надо, ибо сам тебе поведаю историю. Знаешь, гетера, люди живут и думают, что они живут. Ох, они думают, что танцуют, но просто корчатся, корчи они называют танцем. Знаешь, гетера, у людей есть одно маленькое удовльствице, жизнью они называют его, но не чувствуют, что идут на костылях. Поэтому не танцуй, не рассказывай, но спой.

Тогда спросила гетера: что спеть? А какие песни знаешь ты? – спросил я. Отвечала гетера: знаю много песен любовных. Тогда я так говорил гетере: подойди ко мне и спой на ухо самую прекрасную песню о любви, которую знаешь ты. Спой тихо-тихо. Спой сладко-сладко. Пой еще и еще, ибо свет снизошел на меня, и небеса объяты радостью.

Многие лета странствовал я по свету, и много людей встречал на пути. Многие из них называли себя учениками Елеазара, но не было среди них таковых. Но если пожелают они слыть моими последователями, то пусть будет так.

Много было прожито лет, но вот время настало уходить из этого мира.

Люди, что называли себя учениками Елеазара, скорбели о моем уходе. Я ж говорил им: о чем скорбите вы? О прахе или о душе? Неужели считаете, что я буду вечно с вами? Нет, я не обещал. И вам советую не зарекаться никогда. Лишь одно обещаю: вернусь к вам снова, только вы не узнаете меня.

Так успокаивал их, но к моему одру хотела пройти женщина, что танцевала на площади, что было в Песочной Розе, но люди преградили ей путь. Тогда я сказал им, чтоб пропустили. И гетера подошла к одру и склонилась надо мной. Говорил я: ты так молода, но зачем слезы в очах твоих? Зачем грустна в этот самый светлый день моей жизни?

Обратился я с речью ко всем: знаю, знаю, от чего печальны вы, слишком много добра причинил вам, но нельзя поддаваться унынию.

Говорил им: а теперь отойдите, покиньте дом мой, ибо желаю отрешиться от мира сего. Быть в полном одиночестве. Достаточно боли вам. Хочу быть один, ибо человек рождается и умирает, но он всегда одинок, никого рядом. Рождался я – и был один, теперь пришло время второго одиночества.

Исполнили они просьбу и оставили одного. Когда ушли люди, то воспрял духом с одра и вышел на встречу к солнцу. И было оно равное мне. Я – ему. И был я велик, легок и светел как лучезарное солнце у горизонта. Светило улыбалось устами бога, золотя путь мой.

Как покинул я дом, вошли в него люди, и обнаружили тело мое, но не оказалось меня здесь. Тогда взяли они прах и закопали, и была тризна, и шел третий день поминания.

Перед домом возлежали за тризной люди, и гетера была здесь. Тогда я подошел к ним и говорил: что за печаль на лицах?

Отвечали они: схоронили Елеазара великого мудреца и справляем тризну.

Можно и я буду с вами? – спросил я их.

Согласились они, и гетера поднесла мне хлеб и вино, и тогда узнали меня. И дивились, и говорили поминальщики: нечистый дух это. Я же молчал. Тогда один из людей, что называл себя учеником Елеазара, спросил: ты ль это, Елеазар, и если воскрес, что видел там? Видел ли злых духов?

Тогда так отвечал: злых духов нет там, и после смерти нет ада, вас обманули. И вновь замолчал.

Тогда заговорила гетера: вот молчит Елеазар, спокоен и легок взгляд его, улыбка на устах, и радость ютится в уголках губ. Ответь, Елеазар, что видел ты там; раз нет ада, то есть ли жизнь, похожая на земную?

Тогда так отвечал всем: истинно вам говорю, смерти нет. Есть жизнь, такая как здесь, но лучшая. Видел солнце у горизонта, нет не солнце, а Жену, облаченную в солнце. И держала она на руках золотистую розу, нет, не розу, а ребенка. И вот были даны Жене два крыла легких, чем дыхание и прозрачней, чем хрусталь. И вот взметнулась Она на крыльях под самый зенит так, что взор был бессилен увидеть ее.

Тогда вопрошали люди: что значит сие?

Тогда так говорил: Жена, облаченная в солнце – есть Новый Завет мира, что родится меж нами, а роза или ребенок, то Новый Мир, что будет для всех.