Димка зашевелился на кровати, что-то пропел и снова умолк. Фаиг добивал косяк.

– Мы, между прочим, могли бы объединиться и создать партию! – воскликнул неожиданно Командор.

Повисла некоторая пауза.

– На зависть всем врагам, – подхватил Фаиг. – Я и название нашей партии придумал. Партия Ха-Ха!

– Гы-гы-гы! – это Димка подал голос.

– Ин-нтер-ресн-ная мысль! – с трудом сказал я. Или подумал, что сказал. Слово оказалось ужасно «долгим».

– Ты что-то хотел предложить? – спросил Командор, глядя на меня.

– Он хотел сказать, что поры бы занять в этой партии какие-нибудь должности! – заметил Гарей.

– Главный хахаист, лидер Российской партии Ха-ха – Командор! – сказал господин Петкевич. – А я буду первым заместителем главного хахаиста!

– Ромка у нас будет секретарем по общественным вопросам! – вставил Гарей.

Я благодарно посмотрел на него и в свою очередь ответил:

– Гарей у нас будет отвечать за архивы партии!

– Ура! – обрадовался Гарей.

– Начальником по развитию нового «ха-ха» предлагаю назначить Фаига, – сказал Командор. – Кто за?

– Единогласно! – пискнул Димка, приподнял голову и тут же спрятал ее под подушку.

– Димка! А ты кем хочешь быть?

– Я?… А ты кто?

– Командор!

Все посмотрели на Командора. Он вдруг встал и направился к выходу. «Ты куда?» – спросили мы в один голос. «Отлить», – просто сказал Командор и удалился.

Только он вышел, как все разбрелись по кроватям. К Димке отправился Гарей, а на пустующую – Фаиг с господином Петкевичем. Я прибавил громкость, «Пинк Флойд» с помощью какого-то неестественного звука вызвал во мне летающие разноцветные миры, и я повалился в кресло…

В дверь постучали.

Я открыл глаза и сказал довольно убедительно и громко:

– Открыто!

Однако своего высказанного слова я не услышал, а вместо этого увидел полупрозрачный предмет неуловимой формы, олицетворяющий смысл слова «открыто», который полетел от меня по прямой. Я ждал. Предмет растворился в музыкальных коридорах «Стены».

В дверь постучали.

Я ничего не сказал и пошел открывать, хотя дверь не была заперта – Командор-то вышел на секунду.

На пороге стояла Богиня Лю. Это была сказка! И она только начиналась. Лю моя Бовь только что закончила школу, только что поступила в Литературный институт, только что издала первую свою книжку стихов. Но уже успела подружиться со столичным бомондом, потусоваться с музыкантами и телевизионщиками, журналистами и бизнесменами. О, она всего добьется, всего, чего сама пожелает! Она казалась мне набоковской Лолитой, Наташей Ростовой и маленькой Верой одновременно. Была она ростом в те самые пять футов и один дюйм, ослепительно улыбалась и элегантным взмахом руки поправляла на лбу каштановые локоны.

Она сделал шаг навстречу, однако я остановил ее, не пропуская в комнату. Мне стало неловко и даже стыдно, что у меня валяются не нажравшиеся в стельку друзья, а обкуренные соратники по партии, представляющие лучшую часть интеллигенции.

– В чем дело? – слегка раздражаясь, спросила Богиня Лю. О, я готов был слушать ее эротичный бархатный проникающий лекарственным бальзамом в сердце голос бесконечно! – Ты что, забыл?

В смутной тревоге я пытался сообразить, о чем она говорит. Когда мы виделись последний раз? Вчера! Где я был вчера? Вчера я с методологами справлял чей-то день рождения на квартире недалеко от Пушки. Так. И она там была, и я там был… Мед-пиво пил. Тьфу, черт! Я же пропил золото грузинской княгини! Мать честная! Коньяк, водка, шампанское, шашлыки!.. Та-ак… Потом я долго дегустировал сбитень. Как мне объяснили. Потом я дико кривлялся перед видеокамерой. И кричал, что всех люблю! У-у-у!.. Потом, потом-потом… Подходит Богиня Лю и увлекает меня в ванную. О, господи!

Я вздрогнул с ужасом и… отвращением к самому себе. Я заглянул в ее бескорыстные жемчужные глаза, полные обиды и непонимания. И… ма-аленькой надежды.

Как же тут забыть! Ведь меня подвел мой маленький друг, не пожелавший протрезветь в самый ответственный момент! Фу, какая пакость!

Я почувствовал, как разгораются мои щеки и уши.

– На чай не пригласишь? – еле выговариваю слова, – а то здесь беспорядок…

Я взял ее под руку, и мы двинулись по коридору в другое крыло.

Идти было трудно. Легче было плыть, но плыть мне не удавалось, поскольку ноги не хотели превращаться в ласты. Мысли в голове представляли собой крупные пузыри, которые толкали меня из стороны в сторону, сбивали с пути. Богиня Лю заботливо вытаскивала меня из самых немыслимых поз, случавшихся ненароком с моим телом. Она поддерживала мой боевой дух, напевая знакомую песню, но слова почему-то выстраивались в совершенно неподражаемый ряд: «Отражая плоскости. Стояли законы. Наблюдая с переменным углом. Слова, лишенные пейзажей». «Ты что это?» – спрашиваю я, опираясь на мягкое, но уверенное плечо подруги. «Я?» – переспрашивает она.

После ее слов мне пришлось совсем плохо. Как вчера у методологов. О, дурак, заявивший себя Нагвалем! О, псих, утверждавший, что видел руки во сне! Ну, пьяный, чего с него взять! Мы зашли с ней в комнату, и она энергично заперла дверь. Соседки ее дома не было. Свет не включила, шторы занавешены. Мы добрались до постели в полной темноте.

…Спустя минуту-другую партия Ха-Ха в моем лице потерпела поражение. И по довольно-таки понятным причинам, между прочим. Эти мои эксперименты с духом («Спирт, шиза и анаша здесь правят бал!») никак не вязались с физическим миром.

Помощь с ее стороны также не принесла результата.

– Ну, – расстроившись, говорила Лю, ловко подбрасывая моего маленького глупенького друга на своей ладошке. – Не хотим? Совсем не хотим? Ты же не импотент! Я же знаю твои истории, мне девчонки рас…

Тут она будто бы случайно прикусила губку.

– М-м… ой! Давай немножко поработаем, а? Давай?

– Радость моя, придется и этот рейс отложить…

И тут я вспомнил об одном очень важном деле, не терпящем отлагательства. Пока у меня оставалось еще немного денег (от княгини), в срочном порядке необходимо было купить последнюю вышедшую книгу Кастанеды (вчера узнал от методологов). Не сегодня, так завтра она уже будет стоить вдвое или втрое дороже. И тогда я вряд ли смогу ее достать. Пока не поздно!

Решительным движением я вскочил на ноги и включил свет. Милая жемчужная Лю и вовсе опечалилась. На ходу натягивая брюки, я лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. Сунув руку в карман, я обнаружил там запасной ключ от своей комнаты и сказал:

– Послушай, моя птичка. Я знал до сего времени три вида ключей. Первый – символический ключ от города. Второй – золотой ключик от кукольного театра. И третий – ключ от квартиры, где деньги лежат. Сейчас, глядя на волшебное создание под именем Богиня Лю, я обнаружил четвертый вид – ключ от дверей моего восприятия!

Она, увидев, что я достаю ключ и говорю столь святые слова, немного потеплела. Она любила Моррисона, Берроуза и Гребенщикова.

– Зайди ко мне завтра на рассвете, – сказал я, целуя ее в алые губки. – Это будет сексуально!

Я выбежал из общаги.

Москва в этот час погружалась в вечерний полумрак. Я опомнился. Какие книги! Вот придурок-то! Скоро ночь, а я книгу по Москве искать собираюсь. На ночь глядя-то! Вдруг на троллейбусной остановке я увидел Димку. Мы завизжали от восторга. Будто мы не виделись миллион световых лет и смертельно соскучились друг по другу! Он направлялся к своей девушке. Нам было по дороге, и в метро мы спустились как родные братья, обнявшись и чуть не целуясь.

– Правда, что ты золото продал? – спросил он.

Я поспешил сменить тему.

– Ой, Дим. В самую больную точку!.. А что, партийцы дрыхнут? – вопросом на вопрос.

– Командор куда-то пропал, Гарей ушел писать следующий роман, а остальные – точно, дрыхнут без задних ног.

И когда мы зашли в вагон подземки, крыша у нас наконец-то поехала окончательно. Это было такое легкое плавное безрассудное настроение, немного отстраненное, но счастливое. Реальность позволяла нам делать неадекватные действия. Я подпрыгнул, как в фигурном катании, совершил умопомрачительный «тулуп», коснулся рукой потолка и мягко опустился на сиденье. Димка за меня раскланялся перед зрителями и сделал «ласточку». Меня подбросило вверх, и я замахал руками-крыльями, представляя собою журавля. Я курлыкал, кажется, минут пятнадцать. Димка побывал в роли морских волн, в роли задумчивой русской березки, в роли пробегающего мимо голодного волка. Народ реагировал не однозначно. Кто-то хлопал. Кто-то убежал в другой вагон. Кто-то грозился вызвать милицию. А когда в вагоне вырубился свет, думаю, без нашего вмешательства, мы с Димкой превратились в призраков, пробирающихся сквозь полутьму к свету, к солнцу…