— Она тут со мной воспитательную работу проводила, — сказал мой отец. — На тему «Как нехорошо водиться с диссидентами».

Естественно, это вызывало новый взрыв хохота.

— А что смешного, — обиженно сказала я, — Вот вы наслушаетесь «Свободы», а потом спите и во сне видите, чтобы у нас рухнул социализм, а вместо него установился бы капитализм.

Хохот стал ещё громче.

— Да нет же, нет — стал уверять W. - ничего такого мы во сне не видим.

— Правда? — обратилась я к О.

— Правда.

Я вздохнула облегчённо, и больше не стала ничего спрашивать.

Может, то, что я услышала от своего отца, нуждается в некоторых комментариях для людей, которые его не знают так близко, как я. Я уже говорила, что мой отец — человек необыкновенно терпимый. Он оценивает поэтов независимо от их политических убеждений, для него важен их талант и чувство юмора, конечно. Он вообще хранит в памяти множество смешных мест из различных книг и цитирует их при случае. И память, благодаря которой я могу теперь записать эту историю так подробно, я унаследовала именно от него.

Мой отец считает, что талант — скалярная величина. Если кто не понимает метафоры, то поясню: в физике все величины делятся на скалярные и векторные. Скалярные величины, такие как, например, масса и плотность, определяются только числом. Большая масса, маленькая масса, и всё. А есть другие величины, векторные, такие, например, как сила и скорость. Для них мало знать величину, нужно ещё и направление. То есть, чтобы узнать, куда попадёшь, двигаясь из точки отсчёта с определённой скоростью, необходимо заранее знать направление. И каков будет результат действия силы, не зная направления, заранее предсказать невозможно.

И талант, по-моему, величина тоже векторная. Ведь не случайно говорят «сила таланта», а не «масса таланта». И потому не стоит восхищаться этой силой, если она направлена не туда. Только мой отец всего этого не понимает, поэтому и может одинаково восхищаться Гашеком и Ерофеевым, петь под гитару Светлова и Бродского. Он просто не понимает, что от такой безобидной вещи, как литература, поэзия, может быть какой-то вред. Такой взгляд характерен для тех, кто рассматривает литературу, прежде всего, как вещь в себе, с другими сферами жизни никак не связанную. Но это не совсем так. Люди часто забывают, что это ещё и один из каналов пропаганды, причём после телевизора едва ли не самый действенный. Может, иной высокий эстет скажет, что так расценивать литературу — всё равно что забивать гвозди микроскопом. Возможно. Только так оно и есть.

Вы не думайте, я на самом деле люблю и маму, и папу, и вообще всех люблю, и прекрасно понимаю, что, они, в общем-то, славные люди. Только они в чем-то дети и глухи к предостережениям: «не ходи в ту дверь, что лыком завязана, грязью замазана». Но именно туда-то и тянет непослушных детей…

Да, собственно говоря, отношения советского интеллигента с властью — это отношения непослушного ребёнка, трудного подростка с родителями. Даже самый послушный ребёнок не прочь побранить своих родителей в компании сверстников. Мол, какие они плохие, запрещают мне делать то-то и то-то. И это не значит, что он их обязательно не любит. Даже мне мама говорит: я знаю, что ты меня иногда ругаешь перед своими подружками, но я не обижаюсь, так как в твои годы делала то же самое. И всё было бы вполне безобидно, если бы не одно «но»… Когда взрослые поругивают Родину, рядом часто крутится подрастающее поколение. И, слыша о своей Родине столько плохого, любви к ней в себе не воспитает. Сейчас среди некоторых умников принято считать, что патриотизм — это дурной тон. Любит человек родных, друзей — и ладно. А «Родина» — это глупая абстракция. Это глубочайшее заблуждение, в котором корень наших нынешних бед. Потому что общество сходно с живым организмом. А всякий живой организм нуждается в защитной системе. Если иммунитет исчез, как при СПИДе, — пиши пропало. Любой насморк, любая царапина оказываются смертельными. И точно также в обществе, чтобы была возможна безопасная жизнь, должны быть люди, которые были бы готовы эту жизнь защищать. Люди, для которых Родина, то есть жизни и счастье незнакомых им людей, дороже, чем собственное благополучие и жизнь. Рай должен охранять Святой Георгий, пусть хотя бы в образе десантника Гошки, и «пока этот парень держит копьё, на свете стоит тишина».

И чтобы такие люди выковывались в недрах общества, нужна пропаганда героики. И потому нельзя смеяться над советскими фильмами, которые показывали, как должен поступать человек в трудную минуту. Демократия обильно посеяла семена цинизма — теперь мы пожинаем кровавый урожай.

Но я отвлеклась. Вскоре в комнату вернулся А. со стопкой ксерокопий в руках. В дверях они о чём-то посовещались вполголоса, наверное, о чём-то спорили, и после этого отец протянул мне эту самую стопку в руки, и я стала изучать этот попавший мне в руки образец «самиздата». Поскольку у меня под руками его сейчас нет, я не могу цитировать оттуда куски, и поэтому мне приходится опираться исключительно на собственную память. В начале там было несколько антисоветских сатир, или точнее асатир. Для тех, кто не знает разницы, поясню, что сатира — это критика действительности с позиций идеала (в разную эпоху идеалы бывают разные), а изобретённая модернистами асатира — это осмеивание идеалов. К сожалению, как видно из предыдущего разговора, мой отец, как и многие, не понимал между ними разницы. Но в другом он был прав. Большинство стихов действительно не имели к политике прямого отношения. Хотя они всё равно мне не понравились. Может, это моё субъективное впечатление, но от них веяло каким-то замогильным холодом.

Даже от стихов про любовь. В голове у меня случайно застряла пара строчек из одной песни, в которых говорилось про сумеречный хлад и про упрямство, а также про какой-то циферблат, который почему-то летит в пространство. Вообще текст, как и большинство текстов этой подборки, был какой-то бессвязный, каким иногда бывает дурной сон. Точно во время сочинения автору отключили левое полушарие.

Впрочем, справедливости ради надо сказать, что это стихотворение было ещё приличным. Во многих других местах глаз били непристойности. Пошлость их была какой-то особенно мерзкой. Бывают иногда у поэтов игривые строчки, но смысл их таков: мы де с вами понимаем, что это неприлично, но давайте, в порядке исключения, пошалим. Да и Вы сами, положа руку на сердце, разве не получали хоть раз в жизни удовольствие от скользких анекдотов? Но здесь было совсем не то. Здесь было всё свалено в кучу, высокое и низкое, и от этого возникало ощущение, что ты находишься на помойке, где репродукции прекрасных шедевров лежат в куче мусора, разорванные и заляпанные. И эта помойка находится не где-нибудь далеко на задворках, а покрывает весь мир, от этого возникает ощущение, что весь мир заляпан грязью.

У меня было такое чувство, будто я нырнула в какой-то грязный пруд, где дно усеяно ржавыми банками и автомобильными шинами, и не могу вынырнуть на поверхность и вдохнуть. Я всё-таки вынырнула, то есть отложила листки и попыталась избавиться от тягостного ощущения. Я переключилась на музыку, которая в этот момент говорила совсем о другом: о жизни, светлой и полной тихого счастья, и радости, о жизни, похожей на сказку. «Расслабься», — говорила мне музыка, — «Забудь обо всех своих тревогах и печалях. То страшное тебе приснилось, его не было, и не будет, по крайней мере, сегодня, ведь сегодня праздник». Понемногу моя тревога сжалась, уменьшилась, точно превратилась в маленького тараканчика, который заполз куда-то в щель в дальнем закоулке моей души. Я знала, что он когда-нибудь вновь оттуда вылезет, но это будет потом, а сегодня действительно праздник.

В комнату проникали закатные лучи, значит, было около пяти вечера, самое начало шестого. За окном было тихо и безветренно, небо было чистым и ясным, облаков почти не было, разве что вдали один фиолетовый клочок напоминал «последнюю тучу рассеянной бури». Мне вдруг вспомнилось, что во время поминок за окном не стихала пурга, а ветер выл так, точно в нём носилась Снежная Королева, ища, чьё бы сердце обратить в кусочек льда… И песен на поминках почти не было, потому что от песен о жизни и радости не было толку, потому что на душе царили снег и холод…