Не сочтите меня слишком сентиментальной, но у меня на глаза навернулись слёзы. Дорого бы я дала, чтобы всё это было правдой! Эта песня была написана, наверное, вскоре после победы над фашизмом, и в те времена могло показаться, что мир будет вечным, по крайней мере, в Европе.

А Адамо уже пел про Италию, терзаемую террором под властью Муссолини:

Эта песня у меня тоже упорно ассоциируется с нашей страной, дрожащей «под маской страха». «Насилья ад» напоминал мне о том аде, в который превратилась жизнь в наши дни. Говорят, что наша страна занимает первое место по количеству случаев насилия, совершаемого в так называемое мирное время.

«Хоть бы они живыми домой вернулись, хоть бы и на этот раз всё было благополучно!» — подумала я о родителях.

Мы живём, строим планы на будущее, хотим чего-то достичь, порой мечтаем о счастье, а нас в любой момент могут уничтожить. И не бог, а люди, если этих людей можно назвать людьми, те самые, что решили, что у нас слишком большое население, и теперь делают всё, чтобы лишние миллионы были уничтожены. Господи, как всё ужасно!

Я выключила магнитофон, который только усилил мою тревогу. Мама велела мне лечь спать до того, как они вернутся. Однако я долго не могла уснуть, ворочаясь в постели. Песни всё ещё звучали у меня в голове, будоража невесёлые мысли. Я опять вспомнила про О. Жил себе человек — не тужил, политикой не интересовался. Но, как известно, если человек не занимается политикой, политика всё равно занимается им. Я представила себе, как вот таким же вечером, только не зимним, а осенним, они пошли с женой на мюзикл, точно так же, как сейчас мои родители…

Я потом читала в газетах, что захват театра был спланирован не без участия спецслужб, и всё для того, чтобы наши политиканы могли оправдать затишье в войне, которую они сами же и развязали, и на которой сколотили свои кровавые капиталы. А потом Буш воспользовался удобным случаем и приказал Путину испытывать там химическое оружие. Конечно, нет прямых доказательств, но как иначе объяснить, что, несмотря на гибель в «Норд-Осте» гражданина США, американская пресса не кричала о нарушении прав человека, а Буш публично поздравил Путина. Ведь обычно, если гибнет хотя бы один американец, у них поднимают вой и плач на весь свет. А остальных, которые не американцы, убивать можно! Остальные — не люди, а так, материал в расход. Как сказал Черчилль, «гибель одного человека — трагедия, гибель миллионов — статистика». Статистика, состоящая из миллионов трагедий… И эту самую статистику, сколько погибнет, а сколько останется в живых, Путин и наводил для Буша. «Путин Бушу продал душу!» — крикнула я в темноту слоган, появившийся на стенке нашей факультетской библиотеки. Правда, эта фраза не продержалась и дольше двух дней, ее старательно смыли. И это при том, что всякая матерщина держится у нас обычно на стенах неделями. Впрочем, на нецензурщину теперь цензуры нет, и вообще, в наше время кричи не кричи, пиши не пиши, а толку мало. «Бесполезно призывать к пробужденью не желающих очнуться от сна».

Среднее поколение предпочитает вообще играть в жмурки, то есть ни о чём не думать и жить сегодняшним днём, не ища объяснений негативу, происходящему в стране. А уж если приходится столкнуться с ним поближе, то можно услышать всякий бред про карму или ещё что-нибудь в этом духе. Ведь что такое карма? В тех книгах, которые я читала на эту тему (у мамы был период увлечения буддизмом и она тогда усиленно мне их подпихивала) её определяют как «закон космической справедливости». По которому все грехи, совершенные человеком в этой и в прошлых жизнях, ему отливаются. Хотя очевидно, что всё это — полнейшая чушь. Разве можно, положа руку на сердце, сказать, что каждый из убитых в самом деле натворил что-то такое в своей жизни, за что и впрямь заслуживал смерти?

Ну чём был виноват тот же О.? Или дети, которые и нагрешить-то просто не успели. А значит, нет никакой кармы, не существует ее в природе. Ее выдумали индусы, у которых рождение в той или иной касте определяло весь дальнейший жизненный путь. Всё было заранее определено, отмеряно, рассчитано, и изменить что-либо было практически невозможно, во всяком случае, очень трудно. А теперь иные пытаются приложить эти учения к нашему нестабильному миру, и получается почти смешно. Мол, если вы родились в благополучной и богатой стране, то у этой страны хорошая карма, а если в отсталой, неразвитой, воюющей, отягощенной революциями, то карма у вашей страны плохая, за что ваш народ теперь и расплачивается…

И, тем не менее, я знаю людей, которые в эту чушь верят, и как ни печально, этому есть свое объяснение. В мире, где царит произвол и насилие, где всем и вся распоряжается кучка нелюдей, способных на любое преступление ради личной Выгоды, хочется верить, что есть какая-то высшая справедливость и что хотя бы в отдалённой перспективе добродетель будет вознаграждена, а порок наказан. В мире, где могут убить ни за что в любой момент, особенно хочется верить, что смерть — это ещё не конец. Прежде, в средневековье, люди верили в рай и ад, но современного человека эта идея удовлетворяет мало.

А поверить в то, что после смерти ты родишься опять, но в лучших условиях, моим современникам почему-то проще. Хотя с такими верованиями мир вряд ли изменится в лучшую сторону. Потому что для этого нужны люди, которые скажут: хотим улучшений сегодня, сейчас! Мы не будем ждать рая на том свете или в будущей жизни. Как ни крути, а религия и в самом деле — опиум для народа. А еще недавно были времена, когда она не имела власти над человеческими душами. Её не было не потому, что её запрещали, а потому, что она была не нужна. Теперь этот старый забытый способ примириться с несправедливостью и страданиями нам возвращен, и государство нас в этом поддерживает.

Наконец, я заснула, но спала неспокойно. Мне снилось, что мы с родителями в большой компании, вернувшись из леса, стоим на платформе и ждём электричку. Вдруг я замечаю О. и не верю своим глазам, потому что даже во сне знаю, что его нет в живых. Затем, преодолев смущение, подхожу и спрашиваю: «Скажите, а что Вы думаете про перестройку?». Наяву я едва бы осмелилась, но тут меня подхлёстывала мысль, что если я не спрошу сейчас, то не смогу сделать этого уже никогда. Она смотрит на меня с удивлением (тема политики в нашей среде считается, как бы это сказать, не слишком пристойной, что ли), и даже собирается что-то ответить, но тут мама хватает меня за руку и тащит подальше со словами: «Не приставай к людям!»…

…Наутро следующего дня, находясь в том неустойчивом состоянии между сном и пробуждением, которое часто случается, если плохо выспишься за ночь, я услышала телефонный звонок. Я сделала над собой усилие и, рывком вскочив с постели, босая кинулась в коридор. Прежде чем схватить телефонную трубку, я бросила взгляд на часы над дверью, отметив, что уже девять, а это значит, что я опаздываю. Обычно меня будит мама, и мы вообще-то накануне договаривались, что она меня растолкает в полдевятого. Что ж, значит, она проспала… Так думала я в тот момент…