Уже давно так повелось на Руси, что княжеские дети женились на иноземках и замуж выдавались за знатных отпрысков из других стран. Династические интересы, конечно, но к тому же и забота о том, чтобы не выродились княжеские роды на Руси, как это постепенно происходило в Европе, где папа римский даже вынужден был запретить браки между родственниками до седьмого колена. И все равно сплошь и рядом женились на близких родственниках, отчего потомство появлялось не самое здоровое.

А мир крещеный велик: невест и женихов российские князья искали и в Византии, и в Венгрии, и в Германии, и в Польше, и в Норвегии и даже во Франции. Старший брат Евпраксии, сын гречанки Марии, женился на саксонской принцессе Гите, сестра самого князя Всеволода, Елизавета, была сперва норвежской королевой, а овдовев, вышла замуж за короля Дании. Младшая сестра, Анна, стала королевой французской. Евпраксии же выпал жребий идти под венец с маркграфом саксонским, ибо старшая ее сестра уже была просватана за сына византийского императора.

Однако неожиданно воспротивилось киевское духовенство. За тридцать лет до сватовства саксонского маркграфа к дочери киевского князя произошло окончательное разделение православия и католицизма, и священники постепенно стали настраивать своих князей против «иноверцев». Но князя Всеволода было невозможно заставить отказаться от принятого решения.

Тем более, что личная жизнь старшей дочери Янки (Анны) сложилась неудачно: брак с византийским царевичем не состоялся, так как жениха насильно постригли в монахи. Княжна осталась на Руси, постриглась в монахини и основала в Киеве женский Андреевский монастырь, настоятельницей которого и стала. При монастыре Анна Всеволодовна основала первую известную в истории Руси школу для девочек. В одной из летописей говорилось о том, что Анна, «собравши младых девиц, неколико обучала писанию, тако ж ремеслам, пению, швению и иным полезным им занятиям. Да от юности навыкнут разумети закон божий и трудолюбие, а любострастие в юности воздержанием умертвят».

Тягу к «просветительской» деятельности Анна явно унаследовала от отца, который, «дома седя, изумеяше пять язык» Да и традиции женского образования в Византии, откуда родом была ее мать, благотворно влияли на общий уровень культуры и распространение грамотности среди женщин княжеского дома.

А Евпраксия оказалась очень богатой невестой: к ее приданому присоединилось приданое старшей сводной сестры. В 1083 году сероглазая девочка с огромным приданым, пышным посольством и верблюдами, «нагруженными роскошными одеждами, драгоценностями и вообще несметным богатством», была отправлена в Саксонию, в дом жениха, где, по обычаю того времени, она должна была находиться до брака, усваивать немецкий язык, привыкать к новому быту.

Но по дороге случилось неожиданное: поезд русской княжны, остановившийся на ночлег в одном из германских городов, попался на глаза императору Генриху IV, известного своей алчностью. Немудрено: пятнадцать верблюдов, которых тут отродясь не видели, груженных тяжелыми тюками, да еще дюжина груженых с верхом повозок. Чуть ли не весь город сбежался на главную площадь поглазеть на «варварские диковины».

Шум привлек внимание оказавшегося проездом в том же городе императора, и он потребовал, чтобы его познакомили с невестой его вассала. Женщин Генрих вообще любил без меры и разбора, а уж богатых…

Увы, жениться на Евпраксии император не мог, так как уже давно состоял в браке и имел двух сыновей, поэтому он попытался хитростью и силой завладеть приданным «дикой россиянки». Правда это или нет, но в некоторых немецких летописях есть упоминания о том, что «невеста маркграфа Саксонского волшбою неведомой заставила диковинных животных так кричать, что и воины, и горожане, обратились в бегство».

Приданое было спасено. Но император поклялся, что рано или поздно завладеет и богатством «дикарки» и ею самой. Как он собирался это осуществить, Генрих еще не придумал, но не зря в немецких землях он давно уже носил прозвище «Рыжего Сатира», а многие и вовсе считали его слугой самого сатаны. Что, в общем, было недалеко от истины: император был главой страшной секты николаитов, известной своими далеко не христианскими обрядами.

Красота Евпраксии поразила не только императора: ее жених не мог налюбоваться на свою нареченную и заявил, что желает немедленно совершить обряд бракосочетания. С огромным трудом мать, вдовствующая маркграфиня Саксонская и тетушка Ода уговорили его подождать, пока невесте исполнится шестнадцать лет – срока, установленного германскими законами.

Графиня Ода предложила, чтобы Евпраксия провела четыре оставшихся до свадьбы года в Кведлинбургском женском монастыре, где воспитывались и получали образование дочери наизнатнейших семей Германии, а игуменьями были принцессы только королевской крови. Покровительствовала монастырю сама императрица Берта – кроткая и богобоязненная супруга «Рыжего Сатира», а настоятельницей там была сестра императора Адельгейда.

У нее-то Евпраксия и училась немецкому языку и латыни. Аббатиса была так образованна, что читала не только псалмы, но и творения Вергилия и Горация. Стихи русская княжна быстро научилась понимать и многое запоминала наизусть. А вот псалмы давались отчего-то труднее:

«Господи, взываю к Тебе, услышь меня: внемли гласу моления моего, когда взываю к Тебе. Да будет молитва моя, яко кадило пред Тобою. Прими из рук моих, жертва вечерняя!»

Евпраксия прилежно повторяла слова следом за аббатисой, но не решалась спросить о том, что они значат. Отчего-то робела, хотя о личной жизни настоятельницы спрашивать не боялась. Адельгейда была еще молодая и очень красивая женщина, монашеский наряд смотрелся на ней странно.

– Отчего вы не вышли замуж, преподобная матушка? – спросила ее как-то Евпраксия. – Знатная, красивая, богатая – отчего предпочли стать невестой Христовой, а не супругой какого-нибудь могущественного владыки?

– Такова была воля моего отца, – сухо ответила настоятельница и прекратила разговор.

Родительская воля и для Евпраксии была священна, поэтому она еще сильнее привязалась к настоятельнице, почитала ее, как старшую сестру. И решила, что если придется перейти в католичество, то сделает она это под именем Адельгейды. Так впоследствии и произошло… увы. Ибо имя, это, как известно, судьба.

А судьба принцессы Адельгейды была трагичной. Вовсе не отцовская воля привела ее в монастырь; по желанию отца она должна была выйти замуж за одного из германских князей, молодого и красивого. Но ее брат Генрих заманил князя в один из своих замков и там убил руками своих приспешников. А сестру – тогда еще совсем юную – изнасиловал в компании со своими собутыльниками. Адельгейда скрыла его и свой грех в Кведлинбургском монастыре, где по воле того же брата стала аббатисой и наставницей невинных девушек. Император получал от этой ситуации какое-то извращенное удовольствие.

В пятнадцать лет Евпраксия перешла в католичество, а через год обвенчалась с Генрихом фон Штаденом. Молодые супруги нежно любили друг друга, но брак, увы, оказался недолгим: менее, чем через год, в 1087 году, Генрих был отравлен в одном из замков императора, причем тот утверждал, что это маркграф хотел его отравить и всыпал яд в бокал, да случайно перепутал и выпил отраву сам. Доказать ничего никто не смог.

Маркграфство перешло по наследству к младшему брату умершего, Людигеру. А бездетная юная вдова вновь вернулась в Кведлингбургский монастырь, к аббатисе и воспитательнице. К своей страшной будущей судьбе.

Но пока ничего не предвещало будущих невзгод и испытаний. Жизнь в монастыре не отличалась унылым благочестием, скорее монастырь напоминал замок, куда постоянно наведывались самые разные гости – в основном, знатные господа и дамы. Вечера в трапезной проходили весело, иногда даже слишком весело, по мнению Евпраксии. Впрочем, ей было неведомо, что основное «веселье» продолжалось уже после того, как воспитанницы удалялись в свои кельи.