И ее первый президент Кравчук, один из подписантов Беловежского соглашения19, тут же озвучил народу программу великих преобразований: реформа политической системы, приватизация и возрождение страны. Последнее – с душком национализма.

В результате гербом «нэзалэжной» стал бандеровский трезуб, а гимном песня сичевых стрельцов гетьмана Симона Петлюры, начинающаяся весьма оптимистичными строками

У старшего поколения жителей востока страны и в первую очередь фронтовиков, многие из которых были еще живы, это вызвало волну протеста.

– Немецкие холуи с такими «вилами» на конфедератках, стреляли нам в спины при освобождении Львова, – побледнел от возмущения отец Сашки, увидев атрибут новой власти. И завернул трехэтажный мат. Что случалось с ним крайне редко.

А потом в Донбасс нагрянул целый десант из «Руха», организовавший на шахтах свои ячейки и пытавшийся идеологизировать горняков под лозунгом «москали всэ сало зъилы!». Не получилось.

Спустя пару месяцев, разобравшись, что к чему, крепко битых идеологов выпроводили обратно.

В это же время президент Кравчук, по примеру своего российского собрата, начал приватизацию и сближение с Западом.

Чья была более грабительской, сказать трудно, но только в Донецкой и Луганской областях, под условие получения европейских кредитов, были закрыты сорок семь новейших, оснащенных по последнему слову техники шахт, а десятки тысяч горняков выброшены на улицу. Все остальное в «нэзалэжний» продали за бесценок своим людям, кредиты разворовали и зажили новой жизнью.

«Новые украинцы» во главе с президентом стали жировать и купаться в неге, а миллионы нищенствовать.

– Как же так? – думал Сашка, продолжая спускаться в забой дышащей на ладан шахты имени вождя мирового пролетариата. – Была страна и нету.

Однако ответа тогда не знал никто. Прозрели намного позже.

Жизнь же все больше походила на кошмар. Который раньше и представить было невозможно.

На оставшихся предприятиях зарплату теперь не выдавали месяцами, обездоленные пенсионеры рылись в мусорных баках и на свалках, сотни умиравших людей хоронили на кладбищах в саванах (на гробы не было денег).

Часть безработных шахтеров стала ездить на заработки в Россию, другая спиваться, а самые молодые и крепкие, пошли в бандиты.

Зато практически в каждом городе на Донбассе появились американские миссии, выдающие что-то вроде гуманитарной помощи с одновременной пропагандой заокеанского рая.

В один из таких дней мрачный Сашка шел через пустынный парк «Горняк» к ближайшей автобусной остановке. Зарплату не выдавали третий месяц, и прошел слух о закрытии последних двух угольных предприятий объединения.

Под ногами шуршали осенние листья, на душе было муторно и тоскливо.

Внезапно за поворотом аллеи он услышал злобный собачий лай, перешедший в визг, когда же повернул, увидел потасовку.

Трое молодых парней напали на средних лет мужчину, тот отбивался, как мог, а к ним, рыча, полз рыжий пикинес. На выручку хозяина.

– Сволочи, – прошипел Сашка, ускоряясь, и через пару секунд оказался рядом.

Первый, оглянувшийся, получил удар в челюсть и рухнул на асфальт, второго, кинувшегося навстречу с занесенным кастетом, бывший морпех перебросил через себя, а третий ломанул в кусты. Только затрещало.

Пока избавитель приводил в чувство едва стоящего на ногах мужчину, остальные тоже испарились.

– Вовремя ты, – прохрипела, хлюпая разбитым носом, жертва нападения. – Дай мне Леву, пожалуйста.

Сунув потерпевшему в руки тут же ставшую облизывать тому лицо, собачонку, Шубин дотащил их до ближайшей телефонной будки (та на удивление оказалось не разграбленной) и набрал «03». Вызов приняли.

А когда прибывшая спустя минут десять «скорая помощь», забрав мужчину и записав Сашкины данные, укатила, он пошел дальше. Размышляя о жизни.

Через неделю, после утреннего наряда, попросив задержаться, начальник участка сообщил, что его вызывают в прокуратуру.

– Ты там ничего не натворил? – подозрительно покосился на мастера.

– Да вроде нет, – пожал Шубин плечами. – Я законопослушный.

Когда же после смены он приехал на улицу Коцюбинского дом 13, в канцелярии сообщили, что его ждет прокурор, сопроводив на второй этаж. В приемную.

Прокурор оказался тем самым мужиком с Левой, которых выручил Сашка.

На нем была форма с полковничьими погонами, а на лбу нашлепка из лейкопластыря.

Для начала, пригласив посетителя сесть, хозяин кабинета высказал ему слова благодарности, а затем поинтересовался, где тот научился так мастерски драться.

– Служил в морской пехоте и немного занимаюсь боксом, – скромно ответил Сашка.

– Звание? – поинтересовался прокурор.

– Сержант запаса.

– А разряд?

– Кандидат в мастера спорта.

– Однако! – поцокал языком прокурор. – И с такими данными в шахте!

– Ну, надо же кому-то и уголь добывать, – ответил гость. – Он хлеб промышленности.

– Это так, – кивнул головой служитель Фемиды и чуть задумался. – Слушай, Александр Иванович, – пристально взглянул на Шубина. – У меня к тебе предложение. Как насчет того, чтобы пойти на службу в органы?

– В смысле?

– В самом прямом. Я могу составить тебе протекцию в «Беркут».

– А что это за птица? Не слышал о таком, – проявил интерес Сашка.

– Рассказываю, – извлек из лежавшей на столе пачки сигарету прокурор и щелкнул зажигалкой.

– «Беркут» – это особое подразделение МВД (выдул вверх струйку дыма). Вроде армейского спецназа. Создано на Украине год назад, с учетом ухудшения криминальной обстановки.

Основные задачи – задержание особо опасных преступников и освобождение заложников, обеспечение общественного порядка при возникновении чрезвычайных ситуаций, силовое сопровождение оперативных действий милиции, ну и ряд других, не менее важных, – закончил правоохранитель

– Понял, – блеснул цыганистыми глазами приглашенный. – Круто.

– Служба, Александр, – продолжил прокурор, – сам понимаешь, ответственная и опасная, так что берут туда далеко не всех. Только после армии и по строгому отбору. Но и оплачивается соответственно, плюс возможность учебы в высших профильных учебных заведениях и дальнейший карьерный рост, что немаловажно.

После этих слов в кабинете наступила тишина, и стало слышно, как за окном стучит дождь. Мелко и назойливо.

Потом на столе затрещал один из телефонов, прокурор поднял трубку.

– Ну вот, – сказал он, спустя минуту, опустив ее на место. – В Ирмино разбойное нападение на сберкассу. Надо выезжать на место.

Так что подумай над моим предложением. До встречи.

Вернувшись домой, Сашка рассказал о предложении отцу, которого глубоко уважал, и тот посоветовал его принять.

– Угольной промышленности конец, сынок – сказал он. – Так что иди в спецназ. Это то, что ты умеешь.

Спустя три дня, посетив прокурора и дав согласие, бывший морпех был на приеме в областном УВД, у начальника Луганского «Беркута». Тот был майором, в прошлом десантником, повоевавшим в Афганистане.

– По документам, запрошенным из военкомата, ты, Шубин, нам подходишь, – сказал майор, просмотрев лежавшую на столе тонкую папку. – Кстати, по запасу числишся младшим лейтенантом, как бывший замкомвзвода.

– Знаю, – ответил кандидат. – После службы я проходил сборы.

– И прыжков у тебя будь здоров, – продолжил майор. – Опять же боксер-разрядник.

Короче, пиши заявление, – извлек из стола и сунул ему лист бумаги с ручкой.

– В правом верхнем углу «Начальнику ГУВД Луганской области генерал-полковнику Э.А.Дидоренко»…