Редисом его окрестил староста группы, чьим любимым занятием, помимо координаторской деятельности, было наделять окружающих звонкими прозвищами и выдумывать им причудливые биографии, зачастую не имеющие ничего общего с действительностью. Так, по его мнению, Рэддис числился в розыске ФБР после совершения серии незаконных махинаций в интернете с печально известной гражданкой Чап О Ман[6], тоже русского происхождения. На пару с аферисткой они якобы переводили огромные суммы за границу и обирали обманутых вкладчиков не хуже небезызвестного Сергея М. Это и стало основной причиной переезда в Россию, где правоохранительные органы «взяли его под крыло». На этом эпизоде рассказ старосты прерывался, от вопросов о подробностях и реальных условиях сделок он отмахивался. Хотя его небылицы всерьез никто не воспринимал, биографию Рэддиса продолжали обсуждать. Чем он занимается помимо преподавания, точно никто не знал, поэтому слухи вокруг его фигуры не утихали.

Сам Рэддис был довольно деятельным человеком, постоянно участвовал в предпринимательских мероприятиях разной величины, приглашал на них студентов, советовал им обращаться к полезным людям из своего обширного круга знакомств, однако прямых контактов не давал. Считал, «кто ищет – тот всегда найдет». Предпочитал ярко-оранжевый цвет, который резко контрастировал с его тронутыми сединой волосами. Даже на встречу с президентом не считал нужным надевать галстук, напоказ расстегивая две верхние пуговки ворота рубашки. Студенты к нему прислушивались, многие были знакомы с ним еще до поступления, в целом в тусовке считалось модным знаться и дружить с Рэддисом.

Говорили, что он мажоритарный акционер крупного сталелитейного завода (и потому был замечен в тесной дружбе с небезызвестным политиком). По другим слухам, он жил на доли от стартапов, в которые инвестировал еще на посевной стадии. Поговаривали, что именно он держит подпольную сеть магазинов «Розовый кролик». Эту версию активно продвигал тот же староста группы, однако ее мигом забыли, как только выяснился источник слухов. Одно было известно точно: Рэддис обожал море и сам ходил под парусами. Есть ли у него собственная яхта или он ее арендует, тоже никто не знал.

Наконец, Коваленко решился. «Ну, давай!» – хлопнул его по плечу Юра. Тот выпучил глаза, скорчил рожицу и практически вбежал в аудиторию. Рэддис спокойно смерил его немигающим взглядом.

«Ну точно про методологию начнет мурыжить… так и знал!» – мелькнуло в голове Коваленко.

Ровно через десять минут он вышел из аудитории побледневший, затворил за собой дверь, сделал неопределенный жест рукой в направлении выхода и недовольно сморщился под взглядами одногруппников.

– Ну как там Редис? Совсем жесть, да? – нервно спросил староста, переминаясь с одной ноги на другую. Папка с конспектом была зажата у него под мышкой, другой рукой он придерживал эту папку со стороны спины. Его нервная поза свидетельствовала о крайней степени возбуждения из-за предстоящего зачета.

Миша Коваленко посмотрел на старосту группы, повращал глазами, секунду-другую полюбовался его смятением, после чего сказал обыденным тоном: «Да все нормально, парни! Колян, ты, главное, его не тормоши на тему, где он бабки заработал, как ты всегда делаешь, и свои варианты не предлагай, и все у тебя будет хо-ро-шо!»

После этого он поискал глазами Димченко и, не увидев его в коридоре, отправил сообщение: “Davai v 7:30 v Starbucks”.

ГЕРМАН ГЕРМАНОФФ был одним из самых ярких преподавателей кафедры. Будучи тридцати трех лет от роду, он успел уже произвести катастрофическое количество информационных, коммуникационных и бизнес-продуктов.

Некоторые из них были действительно полезными: какие-то для общества, какие-то лично для него. Другие же казались чистой воды агитпропагандой для раскручивания и поддержки иных информационно-коммуникационных приложений. Одни проекты и идеи продвигали другие, а все вместе они создавали великую матрицу работы со стейкхолдерами (МРС), которую он демонстрировал слушателям как пример идеальной коммуникационной стратегии. Мастер пиара и предприниматель от Бога, Герман практически не создавал ничего материального, однако из любого события умел сделать информационный повод.

Еще работая в крупной кондитерской корпорации, мажоритарным акционером которой, по слухам, был «тайный шпион Рэддис», Германофф в перерывах между командировками по всей стране начал скупать яйца Бланманже – аналоги знаменитых ювелирных яиц Фаберже, сделанные из сладостей и марципана.

Предприимчивый Германофф никогда специально не рассказывал, из чего именно были сделаны его сахарные раритеты, однако он удивительным образом предвосхитил эйфорию вокруг яиц Фаберже, вызванную покупкой коллекции Вексельбурга.

Помимо газетных заметок о своей растущей коллекции, он регулярно генерил тексты о ней в глянце и сюжеты на телевидении, вел собственный блог и даже нанял специальное SMM-агентство для накрутки лайков и просмотров. Германофф скупал сладкие яйца по всему Поволжью, ездил за ними в Сибирь, вывозил десятками из деревень Северного Поморья и копил, копил, копил… Пока через пару лет один узкоспециализированный международный справочник по ювелирному делу не включил его в тройку ведущих коллекционеров мира по направлению «сладких яиц Фаберже». Это была победа! Окончательная и бесповоротная.

Герман снял копии со страницы справочника, где была указана его фамилия, и разослал их вместе с пресс-релизом собственного сочинения всем знакомым журналистам. К тексту прилагалось фото лучших яиц в его коллекции.

Затем он поручил помощнице обработать всю базу его личных контактов, поднять визитки пятилетней давности и сделать веерную рассылку с приглашением поздравить его с тем, что он собрал тысячу сладких яиц, которые приравнены по стоимости и исторической значимости к ювелирным.

На вопрос друзей, где он будет принимать ватагу гостей, желающих попировать на халяву «у самого эксцентричного пиарщика» (титул, которым его наградило популярное бизнес-издание «Ы» в 2004 году), Герман мигом выдал только что придуманный план.

«Сначала подаем аперитив, пусть гости общаются. Через час половина из них уже забудет, по какому поводу они сюда пришли, как на всех светских мероприятиях. Для остальных попрошу выступить “всемирно известного профессора по кулинарному и ювелирному искусству” – надо будет выдернуть того сумасшедшего дедулю с исторического факультета. Потом добавим еды, попоим-покормим, чтобы все расслабились, я проведу экскурсию по музею (до нее дойдет десять процентов), а в конце объявлю аукцион! Стартовая цена – тысяча долларов за одно яйцо! – размышлял Герман Германофф.

ROI[7] мероприятия составил 400 %. На эти деньги Герман развесил по соседней Рублевке гламурные объявления об экспозиции яиц «В жанре Contemporary a la Rus». По воскресеньям Герман начал проводить частные экскурсии в новоявленном музее, на чем заработал за одно лето еще двадцать тысяч зеленых. К началу следующего года это был реально работающий бизнес, финансовая модель которого строилась на перепродаже «уникальных яиц» ценителям и коллекционерам, которые под влиянием тысячи заметок и статей (90 % из которых были инициированы самим Германом) стали собирать никому доселе не известные «предметы искусства». Апогеем созданного Германоффым тренда стало приобретение олигархом Вексельбургом коллекции яиц Фаберже, что стало одним из самых ярких событий в истории российского арт-рынка.