Я подозревал, что он уже битый час топчется во дворике гостиницы.

– Лигани, Эпош, лигани! Поедем сегодня к бронзовым? Что скажешь?

– Съедят они нас, и тебя, и меня, и жаки моего съедят.

– Прямо так и съедят всех?! Да быть не может! Ну, хоть жаки твоего должны оставить – вон какой худой, одни кости торчат. Считай совсем скелет. Подавятся, ведь.

– Шутишь, а я серьезно. Думаешь, посмотрят шока, что ты гость?

– Эпош, мне нужно наверстывать упущенное – я всю зиму просидел в гостинице. Так что, даже если на обед подадут меня, придется ехать.

Каждое утро, садясь в скрипучий тарантас, запряженный тощим всклокоченным жаки, или старый деревянный скнот мы принимались торговаться с Эпошем по поводу распорядка моего дня. Он отговаривал меня от поездки, как умел, но потом все равно вез, куда требовалось.

В начале осени я прибыл на планету, чтоб узнать, как развивается цивилизация нурков, и чем эти знания полезны для Земли. Мне выделили шикарные, по меркам Кьюкобара, апартаменты при посольстве, довольно резвый новенький скнот и навязали целый штат обслуги. Но я понял, что не сумею ни в чем разобраться, если буду таскаться в обществе официальных лиц, и взирать на жизнь нурков из своего удобного номера с вентиляцией. Потому я предпочел поселиться в обычной гостинице для кочевых нурков, купил старый скнот и нанял в качестве шофера золотого нурка Эпоша, который являлся первым нурком, которого я увидел живьем – ему, как лучшему шоферу администрации Кьюкобара, поручили встречать меня в порту, когда я впервые прибыл на планету. Он стал для меня проводником в топях Наоль, и постепенно добрым приятелем, что немало важно для одинокого чужеземца.

Возил меня Эпош в основном на скноте, но, если отправляешься в Южную общину бронзовых, лучше воспользоваться худосочным животным – так быстрее встретишь понимание, советовал Эпош.

В начале зимы от меня ушел очередной помощник. Помню, когда дезертировал первый, у меня было ощущение, будто я потерял семью. Не потому, что мы были с ним такими уж друзьями, просто я оказался абсолютно один на чужой планете.

На этот раз я не придал бегству особого значения, даже обрадовался, так как решил, что моим следующим помощником станет Эпош. Уж он-то точно никуда не сбежит. Моя просьба привела земное руководство в некоторое замешательство, но после недолгих колебаний мне разрешили оставить в качестве помощника аборигена. Местному начальству было все равно.

Среди зимы я получил письмо с Земли. Меня отзовут, если через четыре земных месяца я не представлю положительный отчет о моей работе. Не могу сказать, чтобы меня напугало это предупреждение – я и сам был бы рад убраться отсюда, но тогда получается, я останусь в проигрыше. Мало того, что я обманулся насчет планеты, я еще стану неудачником, который не сумел «раскусить» инопланетную расу. Я не мог допустить такого поворота событий.

Итак, если верить Эпошу, чужаку на этой планете не выжить и дня, и повсюду каждый миг его поджидают неслыханные опасности. В сущности, так оно и было… Тут мне хочется сделать небольшое отступление и объяснить, как в целом устроена жизнь на этой планете.

Наоль в основном – это непригодные к использованию пространства вязкой смрадной жидкости и небольших участков сносной для возделывания почвы, выступающей в виде плато из совсем неглубоких болот. Некоторые плато соединены между собой достаточно широкими перешейками, которые также вовсю обрабатываются. Эту «сухую» наоль обжили рониты – золотые нурки, которые произошли в результате эволюции болотных животных, выползших на сушу. Рониты гордо именовали свою вотчину «континентом». Вокруг этого насекомоподобного континента простирались болота, из которых торчали кряжистые древовидные растения и редкие каменные глыбы. «Мокрую» наоль заселили шока – бронзовые нурки, сформировавшиеся после того, как рониты вытеснили «излишки» расы обратно на болота.

Пока рониты учились выращивать еду и рыли дома в почве, шока обосновались на деревьях, ловили в болотах толстых склизлых змей и ворочали огромные камни, буквально замащивая ими неглубокие болота.

Видимо, какое-то время рониты и шока соседствовали довольно мирно, не пытаясь отвоевать пространство у других. Но когда был уложен последний камень, появились стычки. А вот здесь и начинается самое интересное.

Конфликтовали нурки всего полвека – первооткрыватели – капилы застали их еще мирно сосуществующих, ныряющих за змеями и корпящих над скудными всходами. Но экипаж капилов быстренько убрался с Наоль, оставив две трети задохнувшихся соплеменников гнить в болотах.

Пришвартовавшиеся полвека спустя земляне с изумлением обнаружили города, заводы, вспаханные машинами поля, промышленное разведение болотной живности да редкие золотые, бронзовые и прозрачные памятники погибшим в былой войне.

В настоящее время нурки жили общинами – Северная и Южная шока, Северная и Южная ронитов. Общины располагались на окраинах городов, а работать, торговать и учиться нурки выходили на общую территорию в центре.

Относительно исчисления времени существовал некий дош – определенное количество восходов и закатов Иллийр. Шесть дошей укладывались в цикл. Лишь в конце цикла жители Наоль устраивали себе небольшой отдых. Обходились они, впрочем, без гуляний и пиршеств.

Рониты и шока несмотря на взаимное недоверие составляли единое сообщество и являлись примером потрясающего развития цивилизации, которая заснула однажды, крепко сжимая в мозолистой руке дубину, а проснулась за «штурвалом» скнотов.

Откуда взялись у нурков идеи для подобного скачка, никто не понял. Первое, что приходило на ум – украли! Или обменяли на какое-нибудь ценное сырье, добываемое на Наоль. Но, увы. Их прогресс не походил ни на один из известных во Вселенной. То, что получили нурки в течение десятилетий, не было изобретено нигде. Их средства передвижения не летали по воздуху, не ездили по наоль, а мчались под толщей болотной воды, иногда выныривая подобно дельфинам и проскальзывая встречающиеся на пути островки по грязи. Жилища нурки не строили, дома самостоятельно произрастали – словно деревья на тщательно удобренных вонючей тиной площадках. Так называемые орудия труда у жителей Наоль также отличались странным свойством – упругие и пластичные, но при этом чрезвычайно функциональные. Необъяснимое ощущение возникало у меня каждый раз, когда я брал нож, чтоб разрезать фрукты – крошечные зубчики упругого лезвия, казалось, прогрызают плод. Орудовать дубинкой для заколачивания я считал весьма занятным делом – возникало чувство, что кувалда напрягает скрытые мышцы, чтоб помочь мне ударить посильней. А чего стоили гвозди, которые она забивала! На Земле их покупали бы детям, как домашних животных.

Земляне организовали группу, обязанностью которой было дознаться, как нурки добились таких результатов в развитии цивилизации. Особенно впечатляли дома, выроставшие самостоятельно – никакой тебе техники, котлованов, свай, рабочей силы минимум.

Я просился в первый состав исследовательской группы. Должен заметить, что в нее загоняли палкой – здоровье землян климата Наоль не выдерживало, половина первых разведчиков вернулась с планеты вперед ногами. Та же участь постигла и следующих. Уже одно то, что никто, кроме капилов и землян, не отважился посетить Наоль, говорило о многом.