Приподнявшись, он оперся спиной об стенку. В это время резинка на трусах с глухим звуком лопнула. Вслед за ней лопнуло и мое терпение. Прости меня, Мать Тереза! Всякому терпению все-таки наступает когда-нибудь конец!

Коля тем временем продолжал вести свой рассказ:

– Так вот… Увидал я дерево… Колючее такое… Забыл как называется… Падение отшибло напрочь память, – и он почесал свой зад.

– Елкой называется это дерево!

– Да! Елка! Вот видишь, какой я у тебя хозяин! Все из дому, а я, наоборот, в дом!

– Оно и видно! Зачем тебе еще елка понадобилась? Моему больному сердцу и огурцов сегодня вполне хватило…

– Скоро новый год! Заготовить дерево решил к праздникам…

– Какой новый год? Сейчас лето, июль месяц на дворе! Боже мой!!! И кому я отдала свои лучшие годы!

– Не боись! В получку верну! Ты меня знаешь! Да… В это время на крыльце появилась Петина теща… Разбудили ее, наверное… Елка, едрить ее налево, никак не хотела из земли свои корни высовывать…

– Я сейчас, наверное, поседею…

– Я тебе еще не все рассказал…

– О, Боже…

– Так вот, она стала бежать в нашу сторону… И что интересно – молча!

Мы соорнитировались быстро: нужно разбегаться в разные стороны, чтобы у нее в глазах раздвояица началось. Петя побежал по привычке – налево, а я с непривычки – направо… Еле ноги унес…

– А синяк откуда на лице взялся? – спросила я, качая горестно головой.

– Вот лицо… унести не успел… Петя тоже не бегун… Догнала она его… Схватила за ноги и потащила в кусты… Как тот дикий зверь – убивать насмерть…

– Так, мне надоело слушать твои пьяные россказни! – не вытерпела я.

– Что ты кричишь на меня повышенным голосом!

Я стала мучительно вспоминать, куда положила качалку. Тем временем ожил дверной звонок.

– Наверное, это наша соседка – Людка! Вот любопытная бабенка: как только слышит в нашей квартире голоса на повышенных тонах (могла бы за столько лет и привыкнуть!), сразу бежит к нам за солью! В этот раз дам ей пачку, думаю, что на месяц ей хватит!

Взяв на кухне соль, я открыла входную дверь. Но, вместо Людки на пороге стоял худосочный мужичек. Его майка была измазана свежей землей и зелеными полосками от травы. У меня возникло ощущение, что его долго тащили по земле.

На майке, под слоем грязи, я с трудом смогла прочитать «Трудовые резервы». На нем были спортивные штаны с пузырями на коленях отечественного производства (точно такие я видела на базаре по 39 рублей 45 копеек). Ноги были обуты в шлепки.

На шее у него были Колины штаны, заполненные какими – то небольшими продолговатыми предметами. Смотря на меня здоровым глазом (другой заплыл и приобрел фиолетовый цвет), он вежливо поздоровался со мной.

– Здравствуйте вам… Вот, штаны с огурцами… Коля в спешке забыл их, – и поставил штаны в угол коридора. Потом, увидев моего мужа, лежащего на полу и уже дремавшего крепким, непробудным сном, поинтересовался у меня:

– Воспитательный процесс, так сказать? Первый раз вижу, чтобы не качалкой, а натягиванием трусов на пиджак наказывали! Ладно, я пошел, а вы беседуйте дальше, не буду мешать. Хотел спросить только: Коля в следующее воскресенье пойдет на базар? Допустим, за помидорами?

– Это навряд ли!

– Если надумает, то передайте ему, чтобы запасные штаны с собой захватил…

После этих слов, я невежливо закрыла перед Петей дверь. Потом принесла подушку и подложила под Колину голову (какой-никакой, а муж все – таки!).

Впереди меня ожидала закатка огурцов, а завтра суровый разговор с Николаем.

Все-таки нелегкая у нас, девочки, женская судьба, скажу я вам!

Утро было ярким, мартовским: голубые тени на снегу, чистое, синее небо, запах сосновой смолы и барабанная дробь пёстрого дятла, предвещали скорое приближение праздника весеннего обновления природы, вызывая у всех живых существ томительное ожидание новой жизни, счастья, свершения надежд.

Сквозь утреннюю дрему пёс услышал шаги в доме, звон посуды, учуял запах кофе и геркулесовой каши.

Вышел хозяин с миской овсянки, привычно потрепал за холку, пристегнул к ошейнику новый карабин:

– Охраняй, будь умницей!

Хлопнула дверца машины, заурчал мотор – уехал хозяин на работу.

Алабай вылез из будки, потянулся, зевнул, понуро побрел вдоль ограды, насколько позволяла цепь – там он справлял утренний туалет.

Поселок просыпался. Люди спешили к электричкам, кто-то выгуливал собак.

Кудрявыми облачками промчались мимо два пуделя – задорные, игривые, шумные. Футбольным мячиком прикатился щенок овчарки – толстолапый, неуклюжий, наивный. В изумлении замер за забором – великанов ещё не видел!

Тявкнул, виляя хвостиком: – Будешь со мной играть?

– Не могу, извини. Цепь не позволяет, – пробасил в ответ алабай.

– Пойдем скорее, малыш, – заволновалась хозяйка щенка. – Большая собачка тебя съест…

– И так, каждый раз, – с сожалением проводил взглядом потенциального приятеля пёс.

– А могли бы стать друзьями…

Не было у него товарищей. Впрочем, и людей иных, кроме хозяев, пёс не знал.

Маленьким пушистым шариком прибыл он в этот дом, и пять лет просидел на семиметровой цепи: двадцать шагов в одну сторону, двадцать в другую…

Большую часть времени проводил в будке, спал или скучал в одиночестве.

Бурно радовался возвращению хозяина с работы, скупому вниманию хозяйки, робким попыткам девочки приласкать…

Его ответное желание облизать ребёнка, прерывалось нервным окриком :

– Осторожнее с собакой!

И пёс скулил, пытаясь рассказать любимым о своей тоске, а иногда, забытый всеми, в долгие зимние вечера, плакал и выл. Он был великаном, но добродушным и доверчивым, как трехлетний ребёнок, и точно так же, как человеческий детёныш, нуждался в любви и ласке.

Пёс долго смотрел вслед щенку, резво убегавшему в иную, незнакомую жизнь, где малыша ждали друзья, игрушки и любящая семья. У пса же были только миска и заветный тайничок около будки, с тщательно припрятанными косточками…

Ему вдруг страстно захотелось на волю – бежать рядом с малышом, радоваться яркому солнцу, теплому ветру, обилию весенних запахов…

Пёс тяжело вздохнул, встряхнулся, чтобы поправить ошейник, и вдруг, услышал щелчок – новый карабин расстегнулся, цепь слетела – свобода!

Не веря счастью, пёс робко обошел участок, обнюхал все углы, а потом уже по-хозяйски пометил деревья, и забор из рабицы в конце участка подкопал без особого труда.

И вот, пёс уже на пустынной улице садоводческого товарищества.

Какое разнообразие запахов! Словно внезапно прозревший слепец, прочел по следам книгу событий: вот здесь пробегала собачка – маленькая, звонкая, деловая. Крохотные отпечатки лапок на снегу принадлежали другому, неведомому зверьку. В проталине, где пробилась молодая травка – норка дрожащей от испуга полевки. Пёс сунул нос в отверстие, фыркнул: – не бойся, маленьких не обижу…

– Ой, какая большая, мамочки! Страшилище – чья? – две пожилые женщины, застыли на дороге, не решаясь двинуться дальше, – Похоже, соседей!

– Люди! – прокричала одна из них в сторону приоткрытой форточки.

– Ваша собачка по дороге разгуливает? Не укусит? Заберите собаку!

Жена хозяина выглянула из окна:

– Боже мой! Пёс с цепи сорвался! Бегу!

– Иди домой! Иди! – широко отворив калитку, сделала попытку схватить собаку за ошейник. Пёс ловко вывернулся, побежал в противоположную сторону – великан привык подчиняться только «вожаку стаи» – хозяину, единственному, кто его кормил, ласкал, общался.

Возвращаться домой не хотелось, праздник ещё не кончился.

Хлопнула калитка – жена хозяина с дочкой вышли на улицу.

– Мы едем к врачу! Беги домой! – топнула ногой.

Но пёс отпрыгнул в сторону, вильнул хвостом – ему вдруг страстно захотелось поиграть, как в детстве…