Он подробно рассказал о встрече с Меленковым и похвастал новым приобретением.

– Это детище моего сына, – не без гордости в голосе заметила Алмазова, – кстати, я созвонилась с ним и завтра, как только он вернется в Москву, мы должны встретиться.

Платон почувствовал небольшое волнение.

– Ты должен мне помочь, помнишь?

– Да, конечно, – вздохнул он, – боюсь, этим я буду заниматься до конца своей жизни.

– Не думаю, – вполне серьезно ответила Настя, – твоя смерть, пусть даже от рук помощников Меленкова, в мои планы не входит.

– Ты серьезно? Неужели ты и правда думаешь, что после того, что ты задумала, мне удастся остаться в живых? – Платона вдруг обожгла неизбежная реальность, словно раньше он об этом и не думал.

– Я обещаю тебе, что сделаю все для того, чтобы этого избежать. Но если ты ищешь причину умыть руки пока не поздно, не думай, что буду умолять тебя остаться.

– Нет, это не правда, – грустно ответил он, задетый за живое, – я не смог бы отойти от всего этого, даже если бы страстно хотел.

– Хорошо, – ответила Настя, и в ее голосе чувствовалось облегчение, – я рада, что у меня такой помощник и повторюсь, что приложу все усилия для того, чтобы уберечь тебя.

Отбрось дурные мысли, настройся на дело, и все будет хорошо. С нами Бог, а это, поверь, серьезная поддержка. Теперь домой?

Платон кивнул, и они покинули территорию Сити.

– Что будем делать? Есть предложения? – спросил он по дороге.

– Пока только ждать. Мне очень нужно поговорить с сыном завтра, от этого многое будет зависеть.

– Да? Что же, например?

– Мне необходима информация по последнему теракту, и он может ее достать.

– Не буду спрашивать, каким образом, но, надеюсь, он это сделает. Правда, я пока очень слабо понимаю, как мы сможем остановить это безумие, даже если будем точно знать день и час. Позвоним в милицию?

– Не говори чепухи, Платон. Мы должны предотвратить его, а не показать видимость. Неужели ты до сих пор не осознал, кто перед нами стоит? Но если тебя интересуют детали, то потерпи – в этом мне также должен помочь мой сын.

– Хорошо, итак – вся надежда теперь только на него. А что ты имела в виду, когда говорила, мол, как хорошо, что Соколова не будет с Меленковым рядом в эти выходные? – сам сказал, и сам почувствовал, как холодеет кровь.

– Думаю, ты и сам смог понять ход моих мыслей, но, боюсь, еще слишком рано.

– Рано для чего? Для того, чтобы убить великого Голиафа? Если эта теперь главная задача, которая не дает мне спать и есть, да и вообще жить, то долго мы ее будем откладывать еще?

– Не торопись, спешка здесь недопустима. Ты так говоришь, что убить Меленкова как комара прихлопнуть, проще простого? Неужели ты действительно так думаешь? Разумеется, ты смог бы спокойно пройти к нему в кабинет и простелить ему голову, потеряв и свою. Но разве ты смог бы это сделать?

Платон даже оцепенел от такой перспективы, и признался себе, что на такое он никогда бы не пошел, и совсем не из-за страха за собственную жизнь.

– Я не смог бы этого сделать.

– Я так и думала, и, в общем-то, не собиралась давить тебя в этом направлении, ведь, повторюсь, в моем сценарии ты останешься жив.

– Хотелось бы верить, – искренне признался Платон.

– Вот и хорошо, но не стоит торопиться, хотя времени у нас и маловато. Запомни, Меленков – моя цель.

– Да? И что ты хочешь сделать с ним? Задавить?

– Не совсем, но ты понял ход моих мыслей.

– Ты серьезно? Я вообще-то, шутил.

– А я нисколько, – жестко ответила Настя. – Единственная возможность убить его в моем состоянии, это подорвать весь его чертов кортеж.

Платон похолодел.

– Но ведь это невозможно, – почти шепотом сказал он. – Там же десятка два машин будет, плюс сопровождение, и практически все такой брони, что мама не горюй.

– Во-первых, Меленков не всегда передвигается в столь массивной компании, и ты был свидетелем тому, когда схватил его пулю там, на заправке. А по поводу непробиваемости его машин, то в этом мне также должен помочь мой сын.

Платон не нашелся что ответить, настолько был шокирован.

– Странно, ведь этот вариант настолько очевиден, что я вообще о нем и не думал даже.

– Бывает, – поддержала Настя, – не переживай. Нам главное просчитать и остановить последний теракт и сохранить твою жизнь. Кстати, по этому поводу я уже думала.

– По какому конкретно? – насторожился Платон.

– По поводу твоей жизни, глупенький. Как ты понимаешь, тебе придется исчезнуть навсегда.

– Да уж, если получиться.

– Денег у тебя, безусловно, достаточно, но все они хранятся на подконтрольных корпорации счетах, и ты, почему-то, совсем не накопил заначек за эти годы.

– Откуда ты все это знаешь?

– Еще не так давно я была жива, не забывай, и, безусловно, старалась контролировать людей, ближайших к Меленкову. Но забудем об этом. Не рекомендую тебе прикасаться сейчас к своим деньгам и делать ощутимые переводы, чтобы жить на них потом. Вообще будет лучше, если ты о них забудешь.

– Забыть? Но ведь там почти сотня миллионов евро?! – животное чувство собственности обожгло Платона.

– Не об этом сейчас думать должен, – прервала его Алмазова, – ты, как выяснилось, не слишком большой кутила, скорее дракон, который собрал в кучу море золота и возлегся на нем. В отличие от тебя, я была немного умнее, и смогла укрыть пятнадцать миллионов евро даже от Меленкова, и, как видишь, это нам пригодилось. Эти деньги хранятся в национальном банке Дубая, куда ты должен отправиться сразу, как только мы закончим здесь.

– В Дубай? – удивился Платон.

– Да, в суматохе, которую поднимут Соколов и Комитет, там тебя не должны искать первое время. После того, как заберешь деньги, которых, думаю, тебе хватит до конца жизни, отправляйся на остров в Карибском бассейне, координаты я тебе передам. Это наш с Толей остров, и никто о нем больше не знает, кроме верной прислуги, что выбирается иногда на материк за едой. Просто райский уголок, где есть все необходимое для жизни, даже склад самых различных консервов на несколько лет вперед и ядерный бункер на случай войны.

– Странно, зачем на острове бункер? – удивился Платон, словно и всего пересказанного уловил только это. – Ведь если по нему шарахнут ракетой, то он просто пойдет ко дну.

– Хорошо уловил, только вот кому надо тратить целую боеголовку на пустой остров, не подумал? Бункер там для того, чтобы укрыться от радиации, если будет необходимость.

– Хорошо, и что ты прикажешь, до конца жизни сидеть на этом острове, как Робинзон Крузо?

– Я вообще тебе ничего не приказываю, – ответила Настя, – просто предлагаю разумный вариант. Далее тебе решать – можешь вообще туда не соваться, сиди себе в Эмиратах, или езжай куда глаза глядят.

– Да, в Россию мне дорога будет закрыта.

– Боюсь, что да, по крайней мере, на ближайшие годы. Формально ты погибнешь, по крайней мере, для родных и друзей.

– Родных у меня нет, и это должно быть тебе известно. А вот с друзьями, конечно, сложнее.

– Понимаю, но тебе придется о них забыть, и поверь, это ради их собственной безопасности.

– Головой я это понимаю, а вот сердцем не могу, – тоскливо вздохнул Платон. – Не будем пока об этом. Давай поговорим о деле. Как я понял, до завтрашней встречи с твоим сыном мы практически ничего не можем предпринять и даже придумать.

– Совершенно верно.

– Хорошо, тогда вернемся к рассказу о Комитете. Ты говорила, что главная их центральная сила – Федеральный Резерв США. Что это за организация?

Настя ненадолго задумалась, словно собирая мысли.