Он не верил, что заболел случайно. Он был здоров, как все его предки. Вероятно, враги изловчились подсыпать ему какого-то яду в пищу. Он вспоминал один званый обед, после которого его вдруг затошнило. И он ощутил тогда какой-то странный толчок в воздухе, какую-то волну, что ли, после чего изменилось вдруг восприятие жизни, всё как бы померкло, потеряло цвет. Стало совершенно безразличным происходящее – он тогда даже испугался, настолько резкой и странной была перемена. И эта мерзкая тошнота. Что же тогда произошло? Врачи тщательно его обследовали, делали анализы, исследовали его в специальных барокамерах – ничего не нашли. Он казался абсолютно здоровым. И вот вдруг так быстро стал увядать. Самое страшное: он не мог больше работать с прежним удовольствием. Все государственные дела потихоньку взвалил на себя Премьер министр, но никто об этом не догадывался. Кроме оппозиции, которая трезвонила по всему свету: Президент не способен больше руководить страной! Срочно нужны новые выборы!

Но народ его любил и не верил врагам.

О, Боже! Как не хочется умирать!

Он скончался через несколько недель. Похороны были пышными. Люди искренне плакали. Гроб с его телом поставили в специально выстроенный Пантеон. И ещё долго-долго, много дней тянулась туда живая очередь горюющих граждан, желающих проститься со своим любимцем. Вероятно, на президентских выборах теперь победит Премьер как единственный из возможных кандидатов, готовый продолжать дело Президента. Но заменить полностью его не сможет никто. Второго такого уже не будет!

Сэм удивлённо смотрел на посетителя, который выбежал от его хозяина, как ошпаренный. Небольшого роста, толстенький, энергичный, с бегающими глазками, в шикарном светлом костюме, в массивных золотых украшениях, за три версты пахнущий одеколоном, – Сэм запомнил его ещё с прошлого раза. Как такого не запомнить? Он приехал на машине его мечты: серебристом «Bentley». Это сколько ж надо зарабатывать, чтобы купить себе такую тачку? Солидный мужик, что и говорить! В самый первый раз он заходил к Анатолю вкрадчивой походкой. Потом – почти, как человек, контролирующий ситуацию. А сегодня выскочил, как побитый пёс. Видать, не выполнил какие-то условия хозяина – не знает, с кем шутить надумал. Но тот ему, наверное, всё пояснил. Интересно, какого цвета костюм этот франт наденет в следующий раз?

Визит Костаса Гуэндо заставил Анатоля разволноваться: учишь, учишь этих проходимцев – по-хорошему всё равно не доходит! И этот жалкий франт – туда же. Юлит, не хочет до конца рассчитываться. Аванс за свою работу Анатоль получил загодя. Потом – предоплату. Теперь, когда дело сделано, и по всей стране объявлен траур по Президенту, колдун хотел получить оставшуюся сумму, прямо скажем, немалую. Но этот противный Гуэндо вдруг заюлил: мол, заказчики сомневаются: заслуга ли это Анатоля, или сработали другие обстоятельства, в силу которых Президент «сыграл в ящик»? Нет-нет, это не его точка зрения, а «больших господ», которых он, Гуэндо, представляет.

– Иди и передай своим «большим господам», что если на днях я не получу деньги, и ты, и они отправятся вслед за Персоной импортанте. С той единственной разницей, что о вас никто не заплачет, – при этом Анатоль так глянул на Костаса, что у того затряслись поджилки, и он выскочил от колдуна, как пробка из бутылки с шампанским.

В душе Анатоль симпатизировал Президенту, его харизме, уму и смелости. Но что поделаешь? Работа есть работа. И деньги за неё он получит такие, что любая совесть должна замолчать.

Вдруг ему вспомнилась бабушка. А может быть, всё-таки, не стоило браться за подобное дело?

Вздор! Анатоль слыл смельчаком и ничего не боялся. И уж тем более – пресловутой расплаты на том свете. По большому счёту, есть ли что-либо там, на сто процентов не знал никто. Вернее, никто в этом мире не доказал данный факт.

Так Анатоль успокаивал сам себя: уж кому-кому, а ему лучше других было известно о существовании потусторонних миров, вечных законов жизни и смерти, в том числе и о неотвратимости кармы. Но парадокс: чем больше знаешь, тем больше искушение нарушить правила. Что это? Безрассудность, или нездоровая амбициозность: дескать, правила, касающиеся других, на меня, гения, не распространяются. Уж я-то их сумею обойти.

Не желая терзаться в раздумьях, он приказал Сэму подавать на ужин устрицы и шампанское. И сам при этом усмехнулся своему остроумию, вспомнив, что пробку от бутылки именно из-под этого вина ему напомнил вылетевший от него недавно Костас.

В девять часов утра следующего дня Гуэндо должен был встретиться с Шульцем и Морганом. Предстояло хорошо сыграть свою роль: эти двое надутых гусаков не должны догадаться, сколько колдун запросил за свою работу денег. Костас, пользуясь случаем – обе стороны знакомы не были – гонорар удваивал, надеясь прикарманить чуть ли не львиную долю. Но немцы, видать, были проходимцы ещё те: чувствовали подвох, а может, и сами действовали по той же схеме, – торговались не на жизнь, а на смерть.

– Что ты нам втираешь? О каких суммах вообще ты смеешь мечтать? – Шульц был взбешён.

– Да не я это «втираю», как вы говорите, а колдун. Ну, раскатал губу. Я и сам ему говорю: это же немыслимые деньги! За них можно купить пол-острова! А он ни в какую – пусть немедленно выкладывают, иначе сделаю так, что подохните все!

Было видно, что угроза колдуна таки сработала: немцы дрогнули. Пообещали доставить всё через два дня.

Костас ликовал! Вот так надо работать! За один день и такой куш! И, практически, никакого риска! Это лучше, чем героин. Победу он решил отпраздновать в казино. И девочек сегодня он закажет троих сразу, не меньше. Гулять, так гулять!

Морган и Шульц ехали молча – шофёру своему не доверяли. Но поговорить требовалось. Остановились у открытого кафе на верху красивого оврага. Внизу плескался океан. Почти вровень с крышей кафе летали чайки. Розы в горшках, расставленных между столиками, благоухали. Но живописный вид и солнце не радовали эту пару компаньонов. На душе у обоих после разговора с Костасом остался неприятный осадок: смесь животного страха и смутного чувства: будто их надули, но как – до конца непонятно.

Первым тишину нарушил Морган:

– Не верю я этому гадкому павлину! Ну, не может быть в этой дыре даже слуха о таких гонорарах! Не может быть! Они тут и про деньги-то большие никогда не слышали! Можно подумать, здесь Нью-Йорк, или Берлин! Кроме трусов и сигар, которые тут же делаются, этим туземцам ничего не нужно. Выпил самогонного рому, закусил с дерева, закурил с поля – и счастлив. Девки тут дешёвые, куда тратить?

– Ты прав. Этот разнаряженный петух Гуэндо наверняка нас хочет надуть. А не поискать ли нам самим этого колдуна? Ведь если вскроется обман, представляешь, какие суммы мы сможем прикарманить себе? Наверх мы не будем сообщать о тонкостях. А там местная картина не так хорошо известна, на то мы и тут. Суммы доложим такие, как требует Гуэндос, но если он нас дурит…, – Шульц зловеще осклабился.

– Да уж, с ним церемониться не станем. Ему будут просто кранты. Но где искать этого колдуна?

– Я тебя умоляю, остров маленький, и все друг друга знают. Да вот смотри сам, сейчас я спрошу официанта, – Шульц небрежным жестом подозвал пожилого опрятно одетого мужчину в переднике, – слушай, приятель, ты давно тут служишь?

– Я хозяин этого кафе, – мужчина был явно горд своим положением.

– О, тем лучше! Приятно разговаривать с достойным господином, – Шульц был хорошим психологом, он пригласил мужчину присесть и разрешил ему взять пива за их с Морганом счёт, – не знаешь ли ты, к кому можно обратиться по одному щекотливому делу: моему другу, – он кивнул на Моргана, – изменяет жена. По крайней мере, он так думает. Поймать её с любовником не удаётся, но мужчину ведь не проведёшь, верно? И чувства стали остывать – надо их как-то разогреть по новой, что ли. В общем, без знахарки здесь не обойтись. Кого-нибудь порекомендуешь, дружище?