Порнография – это скучно, эротика – слащава; между двумя этими определениями-антиподами притаилась любовь – чувство временное, перерастающее в привычку, поэтому, видимо, оно и прячется.

Сплошное враньё, порнуха, бытовуха, ненависть, чернуха, интернет-зависимость, андроидное рабство, играмания, работа, покорность, деньги, много денег, отсутствие денег, невежество во всём – необразованность и отсталость!.. Что ещё можно добавить?.. Ебистика!.. Любое слово превращается, какое не вставь, а слово любовь – и подавно, в похабное слово, потому что мир не эволюционирует, а мутирует. И мы вместе с ним. Мы единое целое, и если это МЫ расщепить на атомы, то получится «ТЫ», «ОН», «ОНА», «Я» – протон, нейтрон, электрон… Никто почти ничем друг от друга не отличается. Толпа без толпы. И даже если «ТЫ» веришь в бога, как Алла, – то, надо признать, это уже не бог, а частица бога, Бозон Хиггса. Совсем не то, о чём каждому из нас внушали в детстве: элементарная частица. Как всё просто! Что дальше? Ещё проще. Слов не то, чтобы не хватит, а они исчезнут. Конец.

Но я продолжу.

Апокалипсиса не будет. Апокалипсиса не будет. Апокалипсиса не будет. Апокалипсиса не будет. Апокалипсиса не будет. Апокалипсиса не будет. Апокалипсиса не будет…

Иначе все мои труды напрасны, сделаю отступление.

(Вера, сутки выдались неудачными, спешу сказать, перечитывая эти строки.)

Весь день бездельничал. Проснулся в обед, позвонил Ирине, познакомились когда-то на сайте знакомств (через два дня у меня дома на расшатанной кровати она устроила секс-проверку, которую я с трудом выдержал – ненасытность девушки напугала), сказал, приходи, соскучился. Она ответила, что сегодня не сможет. Работа. Только завтра.

Нет – значит, нет. Удивительно, как я до сих пор не разучился влюбляться? В каждую свою новую партнёршу я влюбляюсь по уши. И в каждую кончаю, не используя презерватив. (Неужели я хочу залететь? Или это вызвано специально желанием заразиться смертельным заболеванием?..) Эта влюблённость длится до тех пор, пока не пересплю с кем-то ещё. Должно наступить пресыщение, а оно не наступает. Мне постоянно хочется…

Любовь – это привязанность к человеку. Я моментально отвязываюсь: достаточно одного чужого поцелуя, чтобы перенастроить своё чувство на другую волну. Не потому ли это происходит, что я попадаю в рыбацкие сети, но всякий раз ухожу в свободное плавание, а не цепляюсь на крючок, с которого соскочить почти невозможно?

Прочитал несколько рассказов Стивена Кинга, посмотрел старый американский фильм «Другая Земля» – фильм понравился, редкое исключение: не люблю американское кино.

Нашёл порнушку в интернете, подрочил. Пошёл в душ.

Обзор мировых новостей не настроил на оптимистический лад: война в Северной Корее, война в Пакистане, война в Иране – без применения ядерного оружия, одно радует; экологическая катастрофа в Китае, воды Амура отравлены на десять лет; землетрясение на Байкале; лесные пожары в Бразилии; начало экономического кризиса в США… война не спасает… ***вычеркнуто… (чёрный понедельник… «вычеркнуто»… по всему миру избавляются… «вычеркнуто») ***

Спасая мир, мы разрушаем его. Апофис лишь поставит жирную точку в конце предложения.

Поздно вечером на аэромобиле отправился в клуб – «На крыше» я завсегдатай.

Пришла Ирина. В этот раз в ней отсутствовал тот огонь. Я в ней разочаровался. Она показалась даже некрасивой: под глазами мешки, грудь обвисшая, ноги в синяках, как будто только что играла в футбол. А теперь сидит у меня на коленях.

Захотелось от неё поскорей избавиться…

Так я и сделал.

Свобода решает многое, она во многом предопределяет мужское решение. Возможно всё. Даже любовь. Только не в ущерб той самой мистической свободе.

В блоге появились первые комментарии. Меня читают – это радует. Меня ненавидят – это предсказуемо. Одна девушка написала, что я онанист (Вера, случайно не ты ли скрываешься под ником Selena?). Это рассмешило! (Кстати, на комментарии никому не отвечаю; кому надо – пишите в личку.)

Можно догадаться, что в своём дневнике я не упоминаю настоящих имён (а вот Вера остаётся Верой). Я сам вымышленный. Хочу казаться большим Котом будучи маленьким котиком.

Девять лет назад в одном из городских парков этого «маленького котика» подобрал «старый котище». Я тогда работал на стройке подсобником, а вечерами ходил бегать трусцой. После раздевался по пояс и растирался снегом. Вдали разминался старичок, он всё поглядывал на меня. Я с ним пересекался всякий раз. Потом мы познакомились. Звали старичка Валерий Владимирович. И был он крепенький старичок. На первый взгляд – ничего особенного. Но показался странным. Я решил, передо мной старый педик – видимо, из-за голоса, который напоминал женский контральто. Но ошибся – забегу вперёд.

В очередной раз, когда мы встретились, он предложил работу.

– Будешь банщиком, – твёрдо сказал он.

Я насторожился. Сумма, которую он назвал, была, по моим меркам, космической.

– Не доверяешь? А зря. На самом деле я бывший главный врач сборной России по футболу. Работал с командой десять лет до двухтысячного года. Сейчас на пенсии, держу ночной клуб «На крыше», наверху сауна. Короче, мне нужен банщик.

Это был известный клуб, у всех на слуху (таким и остаётся). Я согласился. От меня исходил «запах» провинциальной наивности – это было то, что искал Валерий Владимирович. Сейчас я это хорошо понимаю.

После он меня пригласил в клуб, и я, можно сказать, провинциальный пацан, ходил за своим протеже по пятам, раскрыв рот, и про себя повторял: «Вау!» Хотя не люблю этого слова. Другого подобрать не мог.

Валерий Владимирович верил в меня. Клуб и сауна были элитными и популярными, многие известные люди приходили и уходили: выступали, танцевали, пели, пили, трахались, употребляли кокаин, сорили деньгами – я это видел, молчал, за что платили по моим меркам неприлично большие деньги. Этих людей знали в России, каждый видел их в телевизионных программах, в кино, слышал по радио. Другие посетители – более важные – не были известны. Но то, как они сорили деньгами, как обходились с ними проститутки, означало одно – их статус более весомый и значимый.

– Понимаешь в какое место попал? – спросила однажды одна проститутка, закреплённая в должности массажистки. Как сейчас помню, шесть элитных проституток (Элла, Эльвира, Регина, Багира, Эммануэль, Мара) работали на Валерия Владимировича (числились за заведением), имели безупречную внешность и сломанную судьбу. Элла, задавшая вопрос, была старшей среди них, и по возрасту, тридцать лет, и не гласно по рангу. И самой красивой, как по мне.

– Не напрягай и не напрягайся, – ответил я.

От меня отстали.

Вспоминаю случай. Валерий Владимирович сам лично принимал «дорогих» гостей. Это были двое мужчин. Одному лет пятьдесят, с залысинами, в очках с толстыми линзами, в хорошем костюме. Второй – толстяк под двести килограмм, неопределённого возраста, абсолютно лысый; одежда на него, было ясно, шилась под заказ и выглядела, как показалось, растянутой, весела мешком. Толстый, видимо, то набирал вес, то его терял. Но похудеть, скинуть лишних пятьдесят килограмм ему так и не удавалось.

Мужчина в очках долго не задержался, ему позвонили, он ушёл. Толстяк остался. Его звали Ахсар. Элла собрала всех девочек вместе. Валерий Владимирович сам лично общался с Ахсаром. Я догадывался, о чём они говорят.

Пока они разговаривали, Элла сообщила, что Ахсар большой человек, с Северного Кавказа, крупный бизнесмен. Больше известен по кличке Аха. Однажды он здесь бывал. И Элла с ним «работала». Она называла его дядя Аха, ему это нравилось.

– Мерзкий извращенец, – добавила Элла и хихикнула. – Но хорошо платит. Признавался в любви.