В пирамиде электрического света стояла Луиза, курила тонкую длинную сигаретку.

– Бродишь? – улыбнулась мне Луиза. – Не спится мальчику?

Марта-Герда носилась за дальними тополями, только тень мелькала. Подбежала, убедилась, что все в порядке, и опять умчалась. Между прочим, к другим собакам она питала что-то вроде презрения, предпочитала держаться на независимом расстоянии, даже от овчарок, и резвиться в одиночестве, а при приближении обнажала клыки. Предпочитала человеческое общество? Луиза не ленилась выгуливать ее несколько раз в сутки. Оттого она и была такая гладкая и юркая.

– Павлуша у тебя? – спросил я.

– Дезертир? – снова улыбнулась Луиза. Забавный мальчик. Прячу его. Показывал компании, как кровью мочиться.

Я и не знал, что сказать.

– Курить будешь? – спросила Луиза.

– Не курю.

– А я могу научить. Лучше всего начинать с этих вкусных тоненьких женских сигареток. Я хорошая учительница. Могу научить самым вредным привычкам.

Забавлялась. Вполне безобидно. Из учтивости я вытащил тонкую, как соломинка, сигарету. Понюхал. «Учительница» щелкнула зажигалкой, поднесла огонек. Но я повертел сигарету в руке, а затем, покачав головой, вернул.

– А я видела тебя, как ты выходил из 1-го подъезда. Никиту навещал?

– Он с моей мамой дружил.

– Понимаю… И тебя маленького навещал, добрый старичок, подарки дарил.

– Верно! – удивленно сказал я. – Откуда знаешь?

– Ну, как же, он ведь и меня маленькую навещал, тоже подарочки приносил.

– Слушай, Луиза, – не выдержал я, – это в конце концов смешно и глупо – утверждать, что ты всегда жила в нашем доме. Если бы жила, я бы тебя, наверное, помнил.

– А вот я тебя отлично помню, – возразила она.

– И другие тебя тоже не помнят.

– А вот Павлуша, к примеру, вспомнил, – снова возразила она.

– Павлуша? Не может быть! Ну и что он, интересно, такого вспомнил?

– Ты сам у него поинтересуйся.

Да уж, обязательно поинтересуюсь, подумал я.

– Ну а ты, что помнишь? – усмехнулся я.

– Я все помню.

– Это не ответ. Что конкретно?

– Конкретно? Как играли на 12-м.

– Во что?

– В «москву», к примеру.

– Надо же!.. – изумился я, никак не ожидая такого ответа. – Почему же, интересно, я тебя не помню?

– Ничего, – успокоила ласково Луиза. – Потом вспомнишь

– Постой, – спохватился я, – да тогда в нашей компании были одни мальчишки! Девчонок же не было!

– А это моя маленькая тайна. Когда я была маленькой, я была странной девочкой. Любила переодеваться мальчиком. И, переодевшись, играла вместе с вами. Пи-пи с вами делала, чтобы научиться делать это, как и вы, стоя. Для правдоподобности вылепила из пластилина петушка и вставляла себе, дурочка.

– Ты шутишь! Нет, все равно не помню тебя… – совершенно сбитый с толку, пробормотал я.

– Наверное, сильно изменилась.

Я стал пристально всматриваться в нее, но не выдержал ее взгляда и отвел глаза.

– Кстати, я предлагала Никите продать этот коллекционный экспонат, – вдруг сказала Луиза. – Но старик уперся. Плетет, что хочет сохранить машину дочери. А то вообще, что у него нет никакой машины. По-моему, просто боится, как бы его не кинули – увели машину и не заплатили.

– Ты что же, хочешь купить? – удивился я.

– Хлопочу для моего хорошего знакомого.

– Что ж, если с автомобилем повозиться, – сказал я, – перекрасить в какой-нибудь чудесный цвет, например, нежно-коралловый, салон обить мягкой дутой кожей в тон…

– Ну что, поговоришь со стариком? – нетерпеливо прервала она меня. – Рассеешь его маразматическую подозрительность? Все-таки он тебя с детства знает и любит.

– Кажется, ты говорила, что и у тебя с ним дружба с детства? – напомнил я не без некоторой иронии. – Ему всего-то и нужно – немного внимания и заботы. И Никита сам предложит купить авто.

– Я все-таки девушка, – усмехнулась она. – А ему старому шалуну, глядишь, в придачу захочется каких-нибудь извращений. Наверняка. Противно как-то… А ты живешь в одной квартире с его дочерью. Он это ценит.

Луиза заговорила о Наталье. Ничего особенного в ее словах не было, но меня они ужасно смущали. Хотя виду я, конечно, не подал.

– А сколько он на самом деле может стоить? Автомобиль, то есть.

– Очень дорого, конечно, – уверенно заявила Луиза. – И не так-то просто найти надежного покупателя на такой коллекционный автомобиль… А мой знакомый, – деловито продолжала она, – заплатит. Он не любит торговаться. Деньги уже приготовлены. Очень надежный, солидный человек. Ты поговори с Никитой, договорись о цене. Разницу возьмешь себе. Можно неплохо заработать. Если тебе нужны деньги.

– А тебе самой это очень надо? – спросил я.

– В каком смысле?

– Ну не знаю… Может, ты с этим твоим знакомым на меня чересчур рассчитывала.

– Не то чтобы чересчур, – с беспечным смехом протянула девушка, тряхнув своими прекрасными светлыми волосами.

В этот момент мне показалось, что я и в правду давным-давно был с ней знаком. Славная девушка. Не хотелось разочаровывать ее с самого начала.

– Тогда, – еще беспечнее заявил я, – не буду с этим связываться. Мне действительно не нужны деньги.

Я ничуть не лукавил. Посреднические комбинации и возможные выгоды меня действительно не интересовали. Если и были какие-то планы на автомобиль, то совершенно иного свойства.

– Надо же, какой исключительный человек! – покачала головой Луиза.

Никак я не мог привыкнуть к ее странной манере общения. Она держала себя так, словно между нами существовали какие-то особые интимные отношения. Что ж, ради такой девушки можно было бы на время и прервать уникальный эксперимент с воздержанием.

– Ну так что? – спросила она. – Может, все-таки зайдешь на 12-й? Что-нибудь новенькое придумаем. Позабавимся, пообщаемся… Сегодня мы как раз собирались устроить в Интернете грандиозное мероприятие. Сеанс всемирного виртуального совокупления.

Не знаю, что такое этот ее сеанс виртуального совокупления, но я расценил это как недвусмысленное обещание. Стоило мне только захотеть, только руку протянуть, и я мог познать женщину. Да еще в лице такой обольстительной девушки, как она. Мечтая о женщине, я воображал себе, как бы мне поцеловать у нее ручку, ножку, мне этого было более, чем достаточно. А они там на 12-м, похоже, долбанные-передолбанные.

Ее глаза блестели. Припомнились уверения Павлуши, что, якобы, по собственному же ее залихватскому выражению, художница по целым суткам способна находиться в возбужденно-горячечном состоянии. В желудке исключительно сперма, в венах алкоголь. Павлуша мог и присочинить… Вообще это было забавно.

– Неужели опять откажешься? – улыбнулась Луиза, по-приятельски коснувшись моего плеча. – Теперь она внимательно взглянула мне в глаза. – А у тебя, между прочим, очень похотливые глазки, Сереженька…

– Неужели?

– Так пойдем? – уже нетерпеливо повторила она.

– Я и не думал отказываться.

Пожалуй, я принял решение с самого начала. Что толку себя обманывать? И, едва я только это сообразил, захлестнуло радостное возбуждение – словно в предвкушении праздника.

– Тогда пошли, Сереженька, – поторопила она. – К тому же, компанию нельзя надолго оставлять. Не то они всю квартиру вверх дном перевернут…

Она свистом позвала собаку, и мы отправились на 12-й.

Кстати, «облавщиков» в подъезде не оказалось. Хорошо бы, если они еще и кастрюлю вернули.

Первый, кто нас встретил на 12-ом, – двухметровый Эдик, не по летам развитый (физически), генеральский сынок, без шеи.

– А я уж хотел бежать за тобой вниз, Луиза! – с упреком воскликнул этот переросток, – Почему так долго?

Все равно еще ребенок. Трудно поверить, что ему шел только-то тринадцатый год. Он смерил меня ревнивым взглядом.

– Что за вопросы, мой сладкий! Ты что, забыл о моих уроках? – погрозила ему пальцем девушка, похоже, не шутила. – Если сказала подождать, ты должен ждать. Иначе не научишься тому, чему должен научиться мужчина. А чему должен научиться мужчина, мой сладкий? – Она запустила пальцы в его густые черные волосы и весьма резко дернула вниз.