Трактор «Беларусь» Здесь был колхоз. На поле запустелом Кусты полыни навевают грусть. В канаве, вбок скривясь железным телом, Стоит забытый трактор «Беларусь». Поеден ржой, и выплакал всё масло, И бак соляркой не заправлен вновь. В деревне жизнь тихонечко угасла, И стынет в жилах дизельная кровь. Эх не придёт от курева осиплый Друг-тракторист по имени Иван. И механизм шатунно-кривошипный Не передаст движенье на кардан… Ржавеет трактор. Сердцем безотказным В четыре такта не взревёт мотор. А у домов, забытых понапрасну, От горя пьяный, валится забор… Поэту Кто разжирел и всласть живёт, играя, Кто – проутюжен тяжким грузом бед. Тяжёлый путь по жизни выбирая, Несёт свой Крест Пылающий поэт. Он, как мишень, заметен отовсюду, И всяк готов его рубить сплеча, Иль с самосвала сбросить грязи груду, Навек что б смолк и правду не кричал… Но, взяв пера отточенную шпагу, Судьбой изранен, жив поэт-пророк. Душа течёт из сердца на бумагу Ручьём неровных выстраданных строк… С душой наизнанку Эй вы, кто стоит у руля Страны, заплутавшей в тумане! Ведь это и ваша земля, А мы, как и вы – россияне. Но кто мы для вас? – просто сброд, Как мусор, прилипший к ботинку. Стряхнуть, и забыть про народ — Он портит благую картинку! А пашню кусками, как торт, Разрезать, продать подороже. А мысль о России – за борт! И совесть последнюю – тоже. А что там ещё в закромах? Ах, лес заповедный не продан? Торги обретают размах… Да Бог с ним, с каким-то народом! Народ – миллион лишних ртов, Всё терпят? Послушные овцы, Пусть роются стадом кротов За Рубль, воссиявший, как солнце! Пусть правит Великий Карман, Карман ненасытно-бездонный! И жажды наживы дурман Растёт на дрожжах неуклонно… …Хранители этой земли Отцы ваши были и деды, Они на себе пронесли Всю тяжесть Войны, до Победы, Не зная, что меньше чем век Минует, и вырвутся к власти Все те, для кого Человек Подобен ненужной запчасти. Эй, вы, кто пробрался наверх, Чьё сердце в броне, как у танка, Неужто, под дьявольский смех, Росли вы с душой наизнанку?.. Ведь это же наша страна!!!… Клеймо на Чебурашку
Живу сегодня с жутким ощущеньем, Что вся страна попала под колпак. А сквозь колпак потоком льют внушенья, Что и живем и дышим мы не так, Не так растим детей своих любимых, И в школах учим вовсе не тому… Не вижу я советчиков незримых, Что подобрались к дому моему. Кому пришла бредовая идея? Кто там вверху подвинулся умом? Смотрю, дивлюсь, невольно холодея, Как метят наши мультики клеймом. Не верю я! Не учат в них насилью! В них свет добра, в них песнь души живёт! А на экранах «Симпсонов» засилье, «Макдаков Скруджей» алчный хоровод. В чём провинились тяжко Заяц с Волком? И даже Гена, добрый крокодил, Никак не может разобраться толком, Что он в своём мультфильме натворил??? Из наших душ тихонько и в раскачку Изъяли ценз: презрение к дерьму, И мы, жуя чужую тележвачку, Как под гипнозом движемся во тьму. Ведь не запрет же, просто указанье: «Ну, погоди!» так вреден малышам! Добро? Любовь?…излишни эти знанья! И урезонить нужно пап и мам! Не оторвать уже от сплетен светских И не поднять с диванов наших тел. А там Героев мультиков советских Конвой из Скруджей гонит на расстрел. Что ж мы молчим, послушные букашки? Что я кричу?…Не слушает никто… И слёзы льют из глаз у Чебурашки, И вних один немой вопрос: «За что?» В своей стране я словно в окруженье. Знать не могу, что ждет нас впереди… Назло врагам, с великим наслажденьем, Смотрю с детьми мультфильм «Ну, погоди!» Новый век Восьмой десяток деду лет. Вновь май, Победы годовщина. Льёт на Москву Ярило свет. У лавки ползает мужчина — Лет сорока, ещё не сед, Упился так, что видно – лихо. Остановился рядом дед, Помог подняться, молвил тихо: «Что ж ты, сынок, как боровок, У лавки землю роешь рылом? Коль вновь фашист, да вилы – в бок? Ведь я, сынок, уже без силы. Тебе страну доверить мне? Ведь ты ж не выпустишь стакана!» А тот, качаясь, как во сне, Поднял глаза на ветерана: «Дед, ты не думай, не смотри… Пусть я сегодня свинорылый, Но то, что у меня внутри, Палёной водкой не накрыло… И если враг ко мне домой — В пивную не открою двери, И за тебя приму я бой!» И дед сказал тогда: «Я верю…» Век двадцать первый… Деда нет… Опять весна и май в столице. Опять Ярило дарит свет, Ну а вокруг – другие лица. Златой телец идёт войной. И в душах – тяжкие потери… И будь сегодня дед живой, Сказал бы нынешним: «Я верю.»? |
