Вдохновение и правило «Высокой страсти не имея Для звуков жизни не щадить, Не мог он ямба от хорея, Как мы ни бились, отличить» (А.С.Пушкин) Ёксель-моксель, ямб, хорей! Записать бы поскорей, Что сейчас на ум пришло: «Быть свободным хорошо, Всё плохое – это зло, Без любви, какая жизнь?» Вы мне: Правилам учись! Строфы, строчки, рифмы… боже! Ум запомнить всё не может: Амфибрахий, анапест, Для меня как темный лес Метры, стопы и размеры, Акростих, верлибр, к примеру, Это что за зверь такой? Сочинять, ах, боже мой, Разве можно по закону? Рисовать же не икону Я собрался, стиль особый, Лик святого вышел чтобы. Кто придумал эту чушь? Мудрый древний, умный муж? Или всё-таки поэт, Начиная с юных лет, Подобрал такую форму, Для него она и норма! Орфография – понятно, Очень даже неприятно Не владеть правописаньем, Слово слитно «досвиданье», «Покладу» иль «положу», Ничего не возражу. Да и тут живая речь Обладает свойством течь, Устаревшие слова — Как истории глава. Ладно, стану я учиться Стих писать, а не вирши, Но душа ведь не боится Говорить от всей от души! Стихи Их написано в державе Тьма хороших и плохих, Не отнять и не прибавить. Много, мало – пишут их. Темы вечны, неизменны — Жизнь, природа и любовь; Чувства, страсти, охи, ахи — Стихи пишут вновь и вновь. Душа – что? Стальные струны, Серебро ли медь – злотые. Пусть на них невинно юный Гимны, саги исполняет: Темы вечно молодые Зажигают и пленяют. Их написано с избытком, Столько, что не перечесть, Миллиардная попытка Новый звук строкой извлечь, Как рассвет горит, закаты; Птичьи трели, рои пчел; Грозы: молнии, раскаты. Что ты нового прочел?.. Ничего – лишь повторенье Старых песен в новый лад, Чуть сместилась точка зренья, Строчишь строчки наугад. Их написано – довольно!.. Но влюбленный глупый школьник На открытке строчки пишет, Адресат известен, может, Адресант безвестный… тише, Кто от чувства строчки сложит, Вам ли миру извещать?.. В старину – перо, свеча, И поэт в гнилых трущобах Пишет ночи напролет, Через годы имя чтобы Наконец узнал народ… Настроение Что ни скажу, признаться всё ж придется, Не к месту похвала, и сердце ровно бьется, И с тихой радостью, с обиженною грустью, Признание позднее душа уж не пропустит, Ей мнится лесть, и та, что истину сокрыла, Пусть будет сказано: Стишок и этот милый! Да если было б так, уверовал сначала, И музыка в стихах лирично бы звучала, Но молодой поэт страдает притеснением, Нудит писать его невежественный гений, Чтоб через день труды безжалостно убить?!.. Не потерять бы логики рассудочную нить, И не заметить, что глодает душу самоедство, Неполноценность та, стыдливая, из детства, Возьмет опять бразды над чувствами печали, Не вы ли настроения перемены подмечали? Упрек и глуп, несправедлив, душа поэта Его лишь собственность, и гордостью задета Своей же, недруг страх и родственник позора, Ждет похвалы, и на расправу очень скорый, Как пламя возгорит любви страстями упоения, Он здесь, чтоб притушить сердечное биение: Ничтожество!.. Уйди с дороги великанов… И я болтлив с самим собой, и точно пьяный, Мне хорошо в слезах, никто и не услышит… Ум изнемог выдумывать – душа не пишет, Она, пришибленно пока, притихла, и таясь, Ждет перемен погоды дня – стихи и страсть! В записях моих Здесь, в записях моих Сонм мыслей и терзаний. Не помню, не запомнил их, Всецело ум текущим занят. Да, было прошлое, бесспорно, Суровый путь, тернистый путь. Был чутким, слабым, непокорным, И робким, глупым… Ну и пусть Не состоялся, но… вознесся Душой ли духом над собой? Любви – не муки, сердце просит Любви и мудрости покой… Здесь, в записях моих, С собой незримое боренье; Души незрелый слабый стих; И раб, и трус, и гордый гений В одном лице, и в устремленье Найти себя, собою быть; Доклад ли Богу, сочиненье, Узлами связанная нить. |
