От осени шел первый месяц
И ужас на жизнь наводил:
Суровый, хотя бестелесный,
Окутавшись в видимый мир,
Ударил стеною холодной,
Накрыл беспросветным дождем.
Хватил он своей непогодой,
Весь город отдав в водоем.
Улыбки на лицах стирались
При виде испорченных вод.
Хотя, по всем нормам морали,
Такого и быть не могло.
Как будто не знали доселе,
Что осенью небо серо,
Ведь каждое лето на деле
Не видно серьезных работ.
Когда же подтопит немного,
Машины поставив в тупик,
Размыв под собою дорогу,
Разбив для проезда пути,
Тогда мы услышим начальство —
Доходчивый строгий приказ.
И станут, порою ночами,
Откачивать воду для нас.
Так папа ругался невольно
О том же, причем каждый год.
И мэр, с его речью-мозолью,
Быть правым никак здесь не мог.
Я так же учился ругаться,
Набравшись от папы речей;
Услышал немало оваций
От глупых дворовых детей.
С Мальвиной мы часто решали
Вопросы незнаемых тем,
Которых не ведали сами,
Услышав случайно в семье.
Охотно дороги судили,
Уж мы-то могли починить!
Гордились речами своими,
Ведь в десять – уже силачи.
Сегодня решили до поля
С утра прогуляться втроем.
Мальвина хотела с собою
Подругу позвать этим днем.
Я видел девчонку когда-то,
Малышкой невинной тогда,
Застенчивой и аккуратной,
С улыбкой шкотного кота.
Однако с годами менялись
Знакомые лица людей:
Сегодня пошла вместе с нами
Красивая дева скорей.
Поставленной речью гласила,
Манила осанкой прямой.
Держалась уж очень красиво
Насколько запомнить я мог.
Добрались до цели нескоро;
Поляна открылась глазам.
И мы разошлись по просторам,
Природы красу осознав.
Любуясь неведомым силам,
Достиг нерадивых подруг.
Наверно, я зря отпустил их,
Оставил одних прямо тут.
В руках сигарета дымилась —
Одна на двоих пополам.
Все это меня удивило,
А злоба добро порвала.
Мне десять исполнилось летом;
Они чуть помладше меня.
Им рано еще с сигаретой
Под кроной деревьев стоять.
И дым запускать себе в горло
Не стоит особам таким.
Для женщин созревших позорно,
А детям смертелен тот дым.
Красивая девушка стала
Отнюдь некрасивой козой.
Беседа противным скандалом
Меня разделила с сестрой.
Она не хотела послушать
Простой, убедительный факт.
Все это ей было ненужно,
Курила сестра «просто так».
Я выбора боле не видел,
Поэтому ей наказал,
Что, если увижу отныне,
То взрослым поведаю сам.
Грозился поведать Светлане
О грозном неведомом зле,
Но я не желал ее ранить,
А думать заставить хотел.
Подруге же было неважно:
Курила, не зная преград.
Руки ей мальчишка не вяжет,
Ведь только Мальвине он брат.
Спустя перепалок минуты
Сестра обещала забыть
Тот дым, что нещадно окутал
Сознание, мысли, мечты.
Я в грубом открылся им свете,
Но добрые цели искал.
Однако тогда не приметил:
Мальвина нашла не сама
Тяжелую дымную пачку;
Вручили отраву ей в рот.
И, легкие быстро запачкав,
Пустили сжигающий смог.
За месяц все это забылось.
Общение шло хорошо:
Мальвина на брата не злилась.
Зачем вспоминать, что прошло?
Событие близилось скоро:
Десятый рождения день.
Вопросом один атакован —
Что буду дарить я сестре.
Немало прошли магазинов.
Родители мне помогли.
С настроем души позитивным
Направились к близким своим.
По доброй традиции предков
Светлана готовила торт,
Десяток зажженных заветных
Поставила свечек в него.
Пока мы играли в квартире,
Родители в город ушли,
А нам выходить запретили,
Но здесь мы играться могли.
Со временем в комнатах разных
Мальчишки, девчата вели
Беседы и игры, азартно
Используя годы свои.
Услышал – подруги притихли —
Решил их проведать, как гость.
Из ванны угаром противным
Несносное что-то неслось.
Закрытую дверь распахнули,
Когда я им выключил свет.
Мальвина, другие подруги
Купили себе сигарет.
Оттуда дымилось зловонно,
Туманом рассудок накрыв.
Себя заклеймили позором
Сестра и подруги сестры.
Мне стало обидно, досадно,
Но скрыл эти чувства внутри.
Ведь даже опасная правда
Глупцов не всегда убедит.
Так просто решил отказаться
От правильной мне стороны:
Не стоит впустую ругаться
И спорить с сознаньем пустым.
Наверное, зря так подумал,
И очень неверно судил.
Мальвина не просто подруга,
Она из родной мне семьи.
Кричать неустанно был должен,
Заставить услышать упрек,
Но в десять того невозможно,
Что в двадцать уставом идет.
Картина сложилась иначе:
Я просто сидел и молчал;
Не справился с важной задачей —
Не дернул за нужный рычаг.
Светлана узнала проделки,
Но власть оказалась мала.
Глаза старшей дочки поблекли.
Она все решила сама.
Позднее теперь возвращенье,
Так манит детей темнота,
А мамы, ломая мышленье,
Весь вечер сидят у окна.
Они-то уже понимают,
Что может настигнуть дитя.
Но это приходит с годами,
Которые все объяснят.
Тогда, завершающей мерой,
Светлана сказала слова,
Что папа глядит через небо
И плачет от горя тогда.
Дочурка не слушает маму —
Не стоит себя так вести,
Ведь правилом первым и главным
Родителей слушать стоит.
Однако ошиблась Светлана.
Истек сожаления срок.
Сознание юное слабо,
Не может запомнить всего.
Единственный в прошлом мужчина
Померк под давлением лет.
И образ его лишь уныло
Сестра представляла себе.
Она не боялась беседы,
В которой бы мог убедить;
Вся польза пропала бесследно,
Посеяла семя беды.
Поэтому боле управы
Не знает Светлана сама.
Дочурка испортилась рано,
Совсем не набравшись ума.
Вдова захлебнулась печалью,
И пол под ногами поплыл.
Надежда, как белая чайка,
Летела в неведомый мир.
Снежана терялась в пустотах
Любивших когда-то родных:
Сестра превращалась в кого-то,
Кто к ласковой леди остыл,
А мама с часами слабела
Не в силах промолвить мольбы —
Она быть хорошей хотела,
Но рок не покорен ей был.
И что-то ломалось в малютке
Без чутких внимательных рук,
Поэтому мир неуютный
Испугом окутал сестру.
Она так нуждалась в заботе,
Но мама боролась с сестрой,
А маленькой ветер лишь вторит,
Сменивши все сказки на вой.