От осени шел первый месяц

И ужас на жизнь наводил:

Суровый, хотя бестелесный,

Окутавшись в видимый мир,

Ударил стеною холодной,

Накрыл беспросветным дождем.

Хватил он своей непогодой,

Весь город отдав в водоем.

Улыбки на лицах стирались

При виде испорченных вод.

Хотя, по всем нормам морали,

Такого и быть не могло.

Как будто не знали доселе,

Что осенью небо серо,

Ведь каждое лето на деле

Не видно серьезных работ.

Когда же подтопит немного,

Машины поставив в тупик,

Размыв под собою дорогу,

Разбив для проезда пути,

Тогда мы услышим начальство —

Доходчивый строгий приказ.

И станут, порою ночами,

Откачивать воду для нас.

Так папа ругался невольно

О том же, причем каждый год.

И мэр, с его речью-мозолью,

Быть правым никак здесь не мог.

Я так же учился ругаться,

Набравшись от папы речей;

Услышал немало оваций

От глупых дворовых детей.

С Мальвиной мы часто решали

Вопросы незнаемых тем,

Которых не ведали сами,

Услышав случайно в семье.

Охотно дороги судили,

Уж мы-то могли починить!

Гордились речами своими,

Ведь в десять – уже силачи.

Сегодня решили до поля

С утра прогуляться втроем.

Мальвина хотела с собою

Подругу позвать этим днем.

Я видел девчонку когда-то,

Малышкой невинной тогда,

Застенчивой и аккуратной,

С улыбкой шкотного кота.

Однако с годами менялись

Знакомые лица людей:

Сегодня пошла вместе с нами

Красивая дева скорей.

Поставленной речью гласила,

Манила осанкой прямой.

Держалась уж очень красиво

Насколько запомнить я мог.

Добрались до цели нескоро;

Поляна открылась глазам.

И мы разошлись по просторам,

Природы красу осознав.

Любуясь неведомым силам,

Достиг нерадивых подруг.

Наверно, я зря отпустил их,

Оставил одних прямо тут.

В руках сигарета дымилась —

Одна на двоих пополам.

Все это меня удивило,

А злоба добро порвала.

Мне десять исполнилось летом;

Они чуть помладше меня.

Им рано еще с сигаретой

Под кроной деревьев стоять.

И дым запускать себе в горло

Не стоит особам таким.

Для женщин созревших позорно,

А детям смертелен тот дым.

Красивая девушка стала

Отнюдь некрасивой козой.

Беседа противным скандалом

Меня разделила с сестрой.

Она не хотела послушать

Простой, убедительный факт.

Все это ей было ненужно,

Курила сестра «просто так».

Я выбора боле не видел,

Поэтому ей наказал,

Что, если увижу отныне,

То взрослым поведаю сам.

Грозился поведать Светлане

О грозном неведомом зле,

Но я не желал ее ранить,

А думать заставить хотел.

Подруге же было неважно:

Курила, не зная преград.

Руки ей мальчишка не вяжет,

Ведь только Мальвине он брат.

Спустя перепалок минуты

Сестра обещала забыть

Тот дым, что нещадно окутал

Сознание, мысли, мечты.

Я в грубом открылся им свете,

Но добрые цели искал.

Однако тогда не приметил:

Мальвина нашла не сама

Тяжелую дымную пачку;

Вручили отраву ей в рот.

И, легкие быстро запачкав,

Пустили сжигающий смог.

За месяц все это забылось.

Общение шло хорошо:

Мальвина на брата не злилась.

Зачем вспоминать, что прошло?

Событие близилось скоро:

Десятый рождения день.

Вопросом один атакован —

Что буду дарить я сестре.

Немало прошли магазинов.

Родители мне помогли.

С настроем души позитивным

Направились к близким своим.

По доброй традиции предков

Светлана готовила торт,

Десяток зажженных заветных

Поставила свечек в него.

Пока мы играли в квартире,

Родители в город ушли,

А нам выходить запретили,

Но здесь мы играться могли.

Со временем в комнатах разных

Мальчишки, девчата вели

Беседы и игры, азартно

Используя годы свои.

Услышал – подруги притихли —

Решил их проведать, как гость.

Из ванны угаром противным

Несносное что-то неслось.

Закрытую дверь распахнули,

Когда я им выключил свет.

Мальвина, другие подруги

Купили себе сигарет.

Оттуда дымилось зловонно,

Туманом рассудок накрыв.

Себя заклеймили позором

Сестра и подруги сестры.

Мне стало обидно, досадно,

Но скрыл эти чувства внутри.

Ведь даже опасная правда

Глупцов не всегда убедит.

Так просто решил отказаться

От правильной мне стороны:

Не стоит впустую ругаться

И спорить с сознаньем пустым.

Наверное, зря так подумал,

И очень неверно судил.

Мальвина не просто подруга,

Она из родной мне семьи.

Кричать неустанно был должен,

Заставить услышать упрек,

Но в десять того невозможно,

Что в двадцать уставом идет.

Картина сложилась иначе:

Я просто сидел и молчал;

Не справился с важной задачей —

Не дернул за нужный рычаг.

Светлана узнала проделки,

Но власть оказалась мала.

Глаза старшей дочки поблекли.

Она все решила сама.

Позднее теперь возвращенье,

Так манит детей темнота,

А мамы, ломая мышленье,

Весь вечер сидят у окна.

Они-то уже понимают,

Что может настигнуть дитя.

Но это приходит с годами,

Которые все объяснят.

Тогда, завершающей мерой,

Светлана сказала слова,

Что папа глядит через небо

И плачет от горя тогда.

Дочурка не слушает маму —

Не стоит себя так вести,

Ведь правилом первым и главным

Родителей слушать стоит.

Однако ошиблась Светлана.

Истек сожаления срок.

Сознание юное слабо,

Не может запомнить всего.

Единственный в прошлом мужчина

Померк под давлением лет.

И образ его лишь уныло

Сестра представляла себе.

Она не боялась беседы,

В которой бы мог убедить;

Вся польза пропала бесследно,

Посеяла семя беды.

Поэтому боле управы

Не знает Светлана сама.

Дочурка испортилась рано,

Совсем не набравшись ума.

Вдова захлебнулась печалью,

И пол под ногами поплыл.

Надежда, как белая чайка,

Летела в неведомый мир.

Снежана терялась в пустотах

Любивших когда-то родных:

Сестра превращалась в кого-то,

Кто к ласковой леди остыл,

А мама с часами слабела

Не в силах промолвить мольбы —

Она быть хорошей хотела,

Но рок не покорен ей был.

И что-то ломалось в малютке

Без чутких внимательных рук,

Поэтому мир неуютный

Испугом окутал сестру.

Она так нуждалась в заботе,

Но мама боролась с сестрой,

А маленькой ветер лишь вторит,

Сменивши все сказки на вой.