– Не надо мне ваших ворованных денег! – взвизгнула окончательно обозленная женщина. – Я предупреждаю вас, что если вы еще раз посмеете лапать меня своими руками, то я вас привлеку за попытку изнасилования!

Другой на месте Бурцева молодой мужчина рассмеялся бы только на такую угрозу сорокалетней женщины, но у Валерия на какое-то мгновение потемнело в глазах. Он тут же вспомнил громкий хохот, который услышал давно и который ему запомнился на всю жизнь. Валерий приехал из тюрьмы в колонию отбывать свой долгий срок в декабре, перед Новым годом. Получив спецодежду, матрас, одеяло, подушку, постельное белье и алюминиевую кружку с ложкой, он пришел в помещение отряда. Там ему показали кровать на втором ярусе и место в тумбочке для ложки с кружкой. Когда он все разложил, то к нему, как к новенькому, тотчас подсели соседи с ближайших шконок, которые работали во вторую смену и поэтому ожидали в помещении отряда возвращения первой смены из промышленной зоны. Пожилой заключенный не очень каторжанского вида со спокойным взглядом, спросил, какой у него срок, и какая статья. Бурцев ответил с нежеланием.

– Как? Понравилось? – спросил, улыбаясь, добродушный и с рябым лицом мужчина с короткой и редкой сединой на голове.

– Что понравилось? – переспросил Бурцев, не понимая немедленно, о чем речь.

– Молоденькие девочки хороши в постели?!

– Я никого не трогал… – ответил угрюмо Бурцев.

– А за что дали восемь лет?!

– Не знаю…

– Ты что, ни одной ни разу не макнул?!

– Нет…

– Ха-ха-ха!! Ха-ха-ха!! Ой! Спасите меня!! – кричал, захлебываясь хохотом, рябой мужик на все огромное помещение. – Он рядом полежал и ему впаяли восьмилетку! Дорого полежал! Ха-ха-ха!! За такой незаслуженный срок тебе, как святому, когда-нибудь многое простится в жизни! – Он и все, кто был в это время в комнате, еще долго смеялись и вытирали слезы от искреннего смеха, который невольно перешел в сочувствие. – Вот комуняки дают! Парня на восьмилетку закрыли за то, что он рядом полежал! Ничего, браток, не расстраивайся! Ты молод и должен пережить все… Сейчас заварим чаю и «обмоем» твое прибытие. Привез чаю из тюрьмы?

– Есть немного… – ответил невесело Валерий.

Вот и сейчас Бурцев услышал тот давний хохот заключенного седого мужика, когда пассажирка вдруг сказала, что может посадить его за попытку изнасилования. У него еще судимость не погашена за изнасилование, которого он не совершал, а его опять незаслуженно хотят посадить за изнасилование, хоть и за попытку. Никто, с его криминальным прошлым насильника, не будет сомневаться, что он пытался изнасиловать эту полоумную бабу, и ему опять могут дать огромный срок. Ему с тоской вспомнился вновь весь лагерный, но особенно тюремный кошмар.

Кто-то кричал Бурцеву сбоку, но он не понимал, чего от него хотят. Вдруг он очнулся от минутного забытья и ясно услышал, что рядом сидящая женщина громко требовала остановить машину. Валерий вспомнил, что эта дама хочет его погубить, и что она без колебаний исполнит это, как только выйдет из машины. Он почему-то нисколько в этом не сомневался.

– Остановитесь немедленно! Мне нужно выйти! – В одно мгновение Бурцев огляделся и понял, что рядом нет людей и проезжающих автомобилей. Валерий стал прижиматься к обочине и тут же неожиданно со всего маху, и со всей силы тыльной стороной правого кулака резко со злостью ударил пассажирку по лицу. Козонки пальцев, сжатых в кулак, скользнули по подбородку и врезались в горло кричащей женщине. В одно мгновение она закатила глаза к верху, потеряла сознание и повалилась медленно на дверку. Бурцеву хотелось продолжать бить ее безжалостно, без остановки по лицу и забить непременно до смерти! Такой страшной ненависти к человеку Бурцев давно не испытывал. Невероятно, но он смог осознать, что тогда зальет кровью все сиденье и пол в такси. Трясущимися руками Валерий через пассажирку ослабил крепление спинки ее сидения и разложил его. Теперь женщину стало не видно с улицы. Что с ней делать дальше – он не мог придумать. Вывезти ее за город и задушить, а затем где-нибудь выбросить Валерий не решался, потому что ее видел Вахитов, и, возможно, кто-то еще из ее знакомых или соседей обратил внимание, что она садилась в такси салатного цвета.

Бурцев быстро поехал. Он должен успеть выехать за пределы города, пока жертва не пришла в себя. Валерий летел со всей скоростью, с какой только мог ехать его новый автомобиль. «В загородный дом отца, немедленно, скорее!» – вдруг скомандовал он себе с какой-то спасительной радостью.

От объездной загородной дороги было километра три до деревни, в который отец построил дом, и в котором так и не успел пожить. Ехать через пост ГАИ при выезде на трассу Бурцев не решился. Он знал дорогу лесом, которая в сосновом бору никогда от дождей не теряла своих качеств из-за песчаной почвы. Вот он уже краем объезжает дождевые лужи в бору. Еще пять минут дороги и он остановился, наконец-то, у ворот дома отца. На улице в деревне – ни души. Руки не перестают трястись, сердце колотится в груди с такой силой, что вот-вот выскочит наружу, но Валерий быстро находит в связке домашних ключей тот самый большой ключ от амбарного замка, что висит на высоких воротах. Ворота распахнуты – и автомобиль в ограде дома. Еще минуту Бурцев теряет на открытие дверей в дом, быстро бежит к машине, открывает переднюю пассажирскую дверку, с трудом подхватывает женщину на руки, ему немного мешает дверь машины, которая из-за ограничителя не раскрывается шире, и здесь пассажирка начинает приходить в себя. На крыльце она пытается слезть с его рук, но он ей не препятствует, а ставит на крыльцо и с силой в спину заталкивает в сени. Женщина падает перед дверьми непосредственно в дом. Бурцев за волосы поднимает ее с пола и волоком перетаскивает через высокий порог из сеней в дом. Валерий запирает дверь, и здесь вся накопившаяся злость к этой вредной бабе прорывается из него. С неимоверной силой он начинает бить ее ногами на полу. Несчастная пытается закрыть ладонями лицо и свернуться калачиком, прижимая колени к подбородку. Бурцев бьет ее куда придется, не разбирая, а несчастная, вскрикивая от каждого удара, громко воет.

– Ты, сучка, хотела моей смерти?! Я что, пытался тебя изнасиловать?!

– Я не хотела твоей смерти! – едва слышно доносится ее голос из-под ладоней, закрывающих лицо.

– Не ты, а вы, сучка безмозглая!! Ты что, думаешь, тюрьма с большим сроком санаторий?!! Да это та же смерть, но только в рассрочку и с пытками!! – Каждую свою фразу Бурцев сопровождал безжалостными ударами с обеих ног без разбора – будь то голова или спина.

– Я хотела вас только припугнуть! Правда! – доносился приглушенный голос жертвы на полу. Тут Бурцев обратил внимание на высоко задранную юбку женщины и ему невольно стало жалко увечить это еще привлекательное тело.

– Ты хотела меня припугнуть?! Ты хотела повесить на меня попытку изнасилования?! Никакой попытки не будет! Я буду трахать тебя сколько хочу, куда хочу и где хочу! Вставай, сучка дрянная!! – Бурцев опять взял пассажирку за шевелюру, и она быстро поднялась, чтобы он не вырвал ей клок волос. Валерий подвел ее к разложенному дивану в комнате. Женщина шла за ним, согнувшись до уровня его опущенной руки, в которой он держал ее голову за длинные волосы. – Задом ко мне стой! Коленями залезай на диван! – Женщина встала на диване на четвереньки. Бурцев задрал ей юбку и двумя руками легко разорвал в поясе черные колготки и черные ажурные трусы. В одно мгновение ему открылся большой белый зад жертвы. Валерий со злостью и со всей силы так хлопнул ладонью по ее ягодицам, что женщина невольно вскрикнула от боли. Мгновенно на правой ягодице появилось обширное покраснение. – Шире ноги раздвинь, шлюха! – Женщина повиновалась незамедлительно на каждое его требование. Бурцев чувствовал, что безропотное подчинение жертвы его приказам возбуждает его значительнее, чем обычно. Он просунул ладонь ей между ног, отыскивая влагалище, одновременно расстегивая ремень на брюках. Несмотря на безжалостные побои минуту назад, несмотря на болезненные ушибы, тело от которых у женщины ныло, плоть несчастной быстро стала влажной от грубых прикосновений его крупной руки. Бурцев быстро вставил член и резко, со злостью начал вводить его. После первого проникновения жертва вскрикнула, а потом едва заметно стала подаваться навстречу насильнику. Бурцев нещадно вталкивал до упора в покорное мягкое тело твердый как камень от налившейся крови член, в результате чего на всю комнату раздавались громкие шлепки от ударов тела о тело. Схватив опять ее волосы на затылке, Бурцев почувствовал еще большее удовольствие. Каждый вход в плоть он теперь с наслаждением садиста сопровождал притягиванием за волосы к себе головы насилуемой обидчицы. Как только Бурцев ослаблял натяжение волос, то немедленно видел образование ямочки на стыке затылка и шеи у жертвы. «Именно в это место ей нужно выстрелить, как только я почувствую в следующий раз, что сперма пошла…» – вдруг подумал Бурцев, вспомнив неожиданно рассказ в колонии одного пожилого сидельца и заядлого книгочея из Ленинграда. Тот утверждал, что нацисты в концентрационных лагерях практиковали изнасилования женщин, в которых, стреляли им в голову в момент наступления у себя оргазма. Представив это, Бурцев почувствовал, что у самого вот-вот наступит разрядка. От удовольствия Валерий громко, низким голосом протяжно издал хриплый крик: