Что‑то в ее голосе заставило Гарри насторожиться, и он подозрительно оглянулся. Страх? Подавленная паника? Нездоровая бледность на щеках? Все это время, несколько часов, она знала, что один из авроров пропал, и молчала. Никого не разбудила… Даже его. Почему? Гарри перевел взгляд на Малфоя, и тут ему стало совсем не по себе. Внутри зашевелилось предчувствие: такое неприятное, пугающее, — и он машинально потянулся и потер шрам сухими и шершавыми от холода пальцами.

Малфой выглядел… бледным. Не просто напуганным или озадаченным, а именно бледным. Худое лицо помертвело, глаза потухли и ввалились, губы приняли цвет кожи — Гарри не думал, что так измениться в лице можно за каких‑то пару мгновений.

— Ты что‑то знаешь, — Гарри с трудом заставил себя говорить. — Куда пропал Нотс? Это ты… — он шагнул к Малфою на нетвердых ногах. Дежа–вю. В голове туман из обрывков мыслей, и он даже не знает, не понимает, успел ли сказать хоть слово или просто подумал. Такое уже было где‑то… когда‑то… в какой‑то другой жизни.

— Нет, — слабо выдохнул Драко. Гарри не воспринял этот едва слышный звук как ответ на вопрос. Как отрицание какой‑то невысказанной мысли — да, как нечаянно сорвавшееся с губ оправдание, как нежелание разговаривать, думать, быть здесь и сейчас вообще.

— Так, — Брустер вынул палочку. — Нужно подняться на второй этаж и осмотреть комнаты. Вы все остаетесь здесь и никуда не выходите.

— Черта с два! — резко бросил Гарри. — Я больше не собираюсь сидеть взаперти. Мне не два по третьему! Я тоже пойду.

— Поттер…

— Без возражений.

— Поттер, я отвечаю за вас головой, — Гарри недобро сощурился, наблюдая за тем, как аврор старается говорить спокойно, быть терпеливым. Таким тоном увещевают непослушных детей.

— А я за вас семнадцать лет отвечал, — холодно процедил он сквозь зубы. — И никто не рвался разделить мою ответственность. Хватит уже!

— Я пойду с тобой, — слегка улыбнулась Луна, заботливо укладывая книгу на кушетку.

— У тебя нет палочки…

— Зато у тебя есть, — ее голос звучал твердо.

Гарри почувствовал, что она отчаянно хочет что‑то сказать, но не решается, не может. Боится.

Вопреки его ожиданиям, слизеринец воздержался от комментариев.

— Блейз, оставайся здесь, присмотри за этим, — Гарри кивнул на Малфоя. — Пошли.

И не дожидаясь больше ничьих возражений, он направился к выходу на лестницу. Луна заторопилась следом. Брустер с непроницаемым лицом замыкал шествие.

Утро уже пробилось сквозь тяжелые шторы и прозрачные витражи в каминный зал, заливая его блеклым, обморочным светом, а в коридоре по–прежнему царил полумрак. Темноту рассеивало несколько свечей на подставках, зажженных на всем протяжении коридора — вечером, Гарри помнил, свеча была всего одна.

Они, не сговариваясь, остановились на самом верху лестницы, вглядываясь в очертания картин, доспехов, контуров дверей и узоров на ковровой дорожке. С губ Луны, стоящей с ним плечом к плечу, срывалось неровное дыхание, но вряд ли она так устала, поднимаясь по лестнице. Гарри тоже ощущал это, хотя не смог бы сказать, что именно. Присутствие чего‑то темного, злого — оно было рядом, затаилось где‑то в пустом, холодном мраке коридора. Оно было таким же, как там, внизу, на пути в подвалы… или подземелья? Оно дышало в лицо и обволакивало, от него в жилах стыла кровь, а нервы натягивались оголенными проводами, и хотелось убраться отсюда, развернуться и бежать без оглядки как можно дальше, прочь из этого коридора, из дома, с территории поместья — и из города.

— Нотс! — позвал Брустер. Голос прозвучал отрывисто, и Гарри догадался, что аврор растерян и стремится скрыть неподобающие, в общем‑то, для аврора эмоции: испуг, неуверенность и желание сбежать.

— Нотс, ты здесь?

Может быть, звать по имени было не лучшей идеей. Голос камнем срывался в плотную, глухую пустоту, не отражаясь от высоких стен ни единым звуком.

— Пошли, — проворчал Брустер и первым двинулся вперед. — Открываем каждую дверь, заглядываем и идем дальше. Внутрь не входить, ясно? Из виду друг друга не терять.

Так они и сделали. Брустер шел по левой стороне, резко дергая дверные ручки и вскидывая палочку, а Гарри — по правой, открывая двери осторожно.

— Нотс! — время от времени звал аврор. — Слушай, если ты решил подшутить, то сейчас не самое удобное время и место. Выходи сам, потому что, если тебя найду я, я тебе так всыплю, что мало не покажется.

Луна шла чуть впереди, не отклоняясь от середины коридора. Краем глаза Гарри следил за ее напряженной фигуркой, хотя видел по большей части только копну длинных, ниже талии, светлых волос.

— Эй, смотрите! — вместо привычной спальни или комнаты для гостей, очередная дверь открылась в помещение, сверху донизу заставленное книжными стеллажами.

— На что смотреть? — Брустер быстро оказался рядом и заставил Гарри посторониться, но входить не торопился.

— Да вот же, на полу, — Гарри указал палочкой на белесый слой пыли. — Видите?

— Что там? Следы? — осведомилась Луна.

— Мы заходили сюда вчера вечером, — Брустер немного расслабился. — Искали ловушки. Это наши с Нотсом следы, Поттер.

— Может, зайдем? Это библиотека, за стеллажами легко спрятаться.

Брустер колебался.

— Ладно. Только сами не теряйтесь. Тут целый лабиринт.

Гарри кивнул и свернул направо, освещая путь волшебной палочкой. Луна последовала за ним, а Брустер исчез в левом проходе.

Несколько минут они молча исследовали высоченные стеллажи, туго набитые старинными фолиантами в кожаных переплетах. С корешков тускло поблескивали драгоценные камешки в золотой оправе: крошечные рубины, точно брызги крови, изумрудные глазки, прозрачные слезы бриллиантов. Большинство тисненых на коже названий Гарри прочесть не мог: английских слов было очень мало, в основном руны и латынь. Где‑то за стеллажами раздавались то приближающиеся, то удаляющиеся шаги Брустера, это придавало уверенности. А еще они, кажется, забрели в тупик.

— Луни, — Гарри повернулся, отводя светящуюся палочку от лица вздрогнувшей девушки и не заметив, что назвал ее школьным прозвищем. — Если ты хотела переговорить с глазу на глаз, сейчас самое время.

Она слабо улыбнулась.

— Я знала, что ты догадаешься.

— Так в чем дело?

— Ну, в нарглах, наверное? — мечтательно.

Гарри моргнул.

— Что?

— Меня считают сумасшедшей, Гарри Поттер. Они думают, у меня едет крыша.

Гарри подумал, что у него самого сейчас съедет крыша. Если уже не съехала.

— Только у меня это с детства.

Естественно! Оно же не лечится.

— Я с детства вижу немного больше, чем остальные люди. Это у меня от мамы. Она была единственным человеком, который мне верил… ну, не считая отца, конечно.

— Стой, о чем ты говоришь…

— О нарглах. Их никто не видит.

— Да при чем здесь нарглы? — Гарри закатил глаза и оперся спиной о стеллаж.

— Они невидимые. Но их можно почувствовать. Когда у тебя что‑то пропадает… если ты уверен, что оно должно лежать здесь, а его нет…

— Ты о своей палочке?

— Нет. Хотя ее тоже украло то, что нельзя увидеть.

Гарри беспомощно покачал головой.

— Я не могу спать, потому что знаю, что оно в доме, Гарри, — прошептала Луна. — Я чувствую его. Ты тоже чувствуешь, верно? Но я сильнее. Когда я проснулась, оно было совсем рядом, возле кровати. Такое черное… и от него шел… — Луна запнулась, подыскивая слова.

— Дым, — подсказал Гарри.

— Ты тоже его видел?

— В том коридоре, когда ходил искать кухню.

— Потом ты уснул, вернулись Брустер и Драко и тоже уснули. А оно… — Луна облизнула пересохшие губы и отвела глаза. — Шаги, которые слышал Брустер… Я не думаю, что они принадлежали Грегу Нотсу.

— То есть, ты хочешь сказать, что кто‑то схватил Нотса? Уволок его куда‑нибудь? Убил?

— Я не знаю. Но у меня есть догадка.

— И какая же? — не выдержал Гарри. Почему она не могла говорить по–человечески?!

— Мы ищем не там, где нужно. В этой комнате, — она подняла глаза и обвела взглядом уходящие ввысь стеллажи, — нет ничего интересного. И никого. Хотя ночью здесь точно кто‑то был.