Площадь перед богатым особняком залита солнечным светом. Здесь суетятся люди, в основном прислуга и кое-кто из мелких чиновников. Спешат по своим делам, что-то несут, подметают выложенную светлым камнем площадь, намывают до блеска окна и двери, украшенные дорогими витражами, смазывают кованые узорчатые ворота. За ними, по окутанной паром и дымом улице, со скрипом и пыхтением проезжают блестящие экипажи. Паровые и конные. Но это у людей побогаче, а обычные рабочие идут пешком, то и дело спасаясь из-под колес и копыт. Дым от фабрики на другом конце города заставляет горожан морщиться. Чиновники дышат через платки, а рабочие прикрывают рты и носы шарфами и высокими воротниками. На этой улице дыма не так много - ветер лишь изредка заносит его сюда.

Добравшись до ворот, высокий и худощавый мужчина с растрепанной каштановой шевелюрой кивнул закончившим со смазкой ворот молодым парням и те позволили изобретателю войти. Этот горожанин - обладатель огромного ангара на окраине города - нечастый гость главной городской площади, поэтому люди, слышавшие имя Лейва, создающего удивительные приборы, не узнавали его. Находясь в толпе, Лейв может оставаться незамеченным, рад этому и не торопится рассказывать каждому встречному, кем является на самом деле.

Мужчина не задержался на площади, яркие витражи, дороговизной которых соревновались особняки, изобретателя не впечатляли. Лейв прямиком направился к самому богатому из особняков, намереваясь быстрее покончить с делом, ради которого градоначальник пригласил его. Обычно изобретатель не работал на заказ, но, отказав в помощи главе города, можно потерять и крышу над головой, и свободу.

В просторном холле мужчину встретил дворецкий. Он учтиво поклонился и попросил гостя снять верхнюю одежду. Лейв послушно скинул старый, но еще пригодный плащ, не гревший обладателя. Движения мужчины были быстрыми и четкими.

Дворецкий удивился, увидев наряд гостя, но ничто не выдало его чувств. Странным казалось, что изобретатель не утруждал себя подбором подходящего костюма для визита к вершителю судьбы города, а облачился в относительно чистое и новое: обычные рубашка, штаны, прочные, пусть и поношенные, сапоги, черные кожаные перчатки. Но при всем этом мужчина гладко выбрит и держится величественно. Дворецкий рискнул предположить, что мужчина рожден и воспитан в семье аристократа. В пользу догадки говорило и то, что изобретатель получил хорошее образование.

- Его превосходительство ожидает Вас, - учтиво произнес дворецкий, как только гость оставил одежду.

Лейв старательно запоминал дорогу к кабинету градоначальника и ни прекрасные статуи великих этого мира, ни редчайшие дорогие цветы в белых горшках, за которыми ухаживали служанки, ни многие другие признаки и проявления высокой культуры не интересовали его. Изобретатель не ценил искусство, и те немногие люди, с которыми он хорошо знаком, упрекали его в бессердечности. Как-то раз подмастерье Лейва - нищий мальчишка, принятый им не работу - пошутил, сказав, что вместо сердца у его хозяина в груди шестеренки. Изобретатель тогда дал не в меру языкастому парню подзатыльник и лишь усмехнулся, а на следующий день эта странная байка облетела весь город и люди крепко ее запомнили. Из воспоминаний Лейва вырвал кашель дворецкого, указующего рукой на распахнутую перед мужчиной дверь. Холодный взгляд гостя мельком пробежал по тяжелым створкам, и Лейв вошел припоминая правила хорошего тона.

"Поклон, вежливое приветствие" - все эти действия Лейв совершил, не задумываясь, не ожидая от себя такого. Он считал, что после долгих лет, проведенных в дали от света, вбитые с детства привычки искоренились из его памяти.

- Чем я обязан чести находиться в вашем доме? - витиевато осведомился Лейв после секундного молчания и снова поразился тому, как крепко в нем сидят выученные в детстве уроки.

- Видите ли, - ладонь невысокого человека скользнула по блестящей лысине, мужчина повернулся спиной к изобретателю и что-то взял со стола.

Через несколько секунд Лейв имел возможность рассматривать деревянную коробочку, которую градоначальник сжимал в потных ладонях. Лакированная и украшенная тонкой, затейливой резьбой. При виде этой резьбы в глубине сознания Лейва всколыхнулись воспоминания, которые он поспешил отогнать. Теперь гость уже догадывался о причине, побудившей градоначальника пригласить его.

- Мне прислали эту штучку в знак перемирия. Эльфы из Леса, с которым граничат владения города, - начал объяснять мужчина. Изобретатель сделал вид, будто внимательно слушает, хотя объяснения не требовались. - Я открыл ее и постарался разобраться, для чего она предназначена, но так и не смог понять. Я хочу, чтобы вы разобрались с этим.

Не снимая черных перчаток, Лейв принял из рук градоначальника коробочку, взгляд его проследил изгибы резьбы. Изобретатель медлил с ответом, отлично зная, что это за вещица и зачем эльфы прислали ее.

"Сказать - угодить в тюрьму. Не сказать... все равно в подземелья, только уже в столичные" - понял Лейв, открывая крышку. Внутри, как он и ожидал, помещался механизм, приводимый в действие только единожды, открытием крышки. Теперь хитрое оружие из шестеренок, пружинок и нитей бесполезно: уже выполнило свою работу. Справа заметна замкнувшая механизм тонкая игла, смертельно опасная для того, кто держит в руках коробку и не знает ее секрет.

- Вас уколола игла? - спросил Лейв, когда градоначальник начал нервно постукивать каблуком по полу.

- Да, - кивнул он, рука его легла на большое, обтянутое дорогой материей, пузо. - Это не прибор для шитья?

Лейв усмехнулся, несмотря на то, что это действие крайне невежливо в данной ситуации, а его взгляд не отрывался от резьбы:

- Давно это случилось? - поинтересовался изобретатель.

- Вчера вечером, - только теперь градоначальник начал понимать. - Ты хочешь сказать, что...

Лейв поднял глаза, и его взгляд встретились с испуганным, бегающим взглядом выцветших глаз знатного мужчины.

- Да, вас отравили, и вы умрете до полудня, - спокойно подтвердил догадки побледневшего от злости и ужаса старика изобретатель, глядя в его глаза. Холодный взгляд Лейва удерживал градоначальника от приступа истерики, и изобретатель мог закончить речь. - А мне придется бежать или отсидеть в сырых и холодных подземельях столицы около месяца, и упорно доказывать, что отравил вас не я, а вот эта коробочка.

Лейв был почти уверен в том, что говорил. Почти, потому что знал, что есть шанс и у любого другого развития событий. Но изобретатель надеялся, что его все-таки отпустят с миром или со штрафом.

Для начала он, вернув коробочку онемевшему от ужаса мужчине, решил вернуться в свою мастерскую, где осталась одна необходимая вещица. Стоило и предупредить о своем уходе и паренька-подмастерья. Изобретатель распахнул дверь, за его спиной послышался хрип, затем стук тяжелого тела о пол, и мужчина, не оборачиваясь, смог понять, что градоначальник умер. И эту смерть, к его большому разочарованию, наблюдал дворецкий, ждавший гостя у входа.

Лейв оставался спокоен. Возможно, в его груди и вправду шевелилось не сердце, а пружины и шестерни: ни пыток и голода в столичной тюрьме, ни смерти, будь то чужая или своя, Лейв не боится. Столько, сколько жил на свете, а прожил он без малого триста восемьдесят семь лет.

- Даже не пытайтесь договориться со мной, - безапелляционно заявил дворецкий, когда изобретатель заметил его. Ответом слуге стало молчание, а Лейв направился в сторону выхода из особняка, надеясь, что еще успеет уйти из города. Уверенная и спокойная походка гостя снова заставила удивиться дворецкого, уже спешащего в сторону черного выхода.

"Что-то с ним не так..." - наконец, осознал он, наблюдая, а точнее не наблюдая реакции изобретателя на произошедшее.