— Все, что вам так нравится есть и пить, ваша светлость, — и прекрасное пухеро, и конфеты из апельсинов, и вино!

— И вино?

— Какое только пожелаете, ваша светлость!

— Ну, так мы лучше отправимся туда, — решил Клементо.

— Значит, завтра можно, не правда ли?

— Да, завтра, Рикардо! Только мне кажется, я не смогу идти так далеко, у меня разболятся ноги, — сказал дукечито, вообразивший, что они пойдут пешком.

— Но мы ведь поедем по железкой дороге, — объяснил Рикардо.

— Я еще никогда не ездил в этих летящих вагонах!

— Но так удобнее и быстрее ехать, ваша светлость!

— Я боюсь, милый Рикардо!

Новое препятствие. Клементо не хотел ехать по железной дороге, а ехать на лошадях было гораздо дольше.

— Все ездят так, ваша светлость, и не боятся, — успокаивал Рикардо, — и вам понравится, когда вы попробуете.

— И не говорите об этом, мне страшно подумать, — говорил Клементо с невыразимым страхом на лице, — я хотел однажды посмотреть на эти вагоны, да пришлось скорей убежать — не могу их видеть!

— Но я буду с вами, ваша светлость, попробуйте!

— Ах, не говорите об этом, милый Рикардо! — просил Клементо, и лицо его исказилось от страха.

— Святой Антонио, — шептал старик, — что я теперь буду делать?

— Доставьте-ка мне лучше удовольствие, Рикардо, — сказал снова просиявший Клементо, подходя к нему.

— Что прикажете, ваша светлость?

— Вы взяли у меня мою арфу — отдайте мне ее, мою старую, милую арфу!

— Она была расстроена, ваша светлость, — отвечал Рикардо и прибавил, принеся ему из другой комнаты прекрасную, новую: —Вот эта лучше!

— О, нет, не эту!

— Но эта лучше, ваша светлость!

— Дайте мне мою старую, я не хочу новую! — кричал Клементо, отворачиваясь от красивого инструмента в богатой золоченой отделке.

Рикардо покачал головой и принес старую арфу.

— О, благодарю вас, добрый Рикардо! — вскричал Клементо, засмеявшись и радостно захлопав в ладоши.

Он схватил грязную, расстроенную арфу, в которой недоставало половины струн, осмотрел ее со всех сторон и, забившись в угол прекрасно убранной комнаты, принялся сначала тихо трогать струны, потом громче и громче бить по ним.

Рикардо стоял поодаль, смотрел и слушал — грусть и сожаление выразились на морщинистом лице старого слуги. Так вот он, дукечито, наследник миллионов, надежда и последняя отрада больного старого герцога! А дукечито и не знал, и не понял бы того, что чувствовал Рикардо. Сидя в углу со своей ободранной арфой, он вспоминал о старой жизни, которая, несмотря на все ее лишения, была мила ему. Хотя теперь у него было все, чего бы он ни пожелал, его опять тянуло на улицу, потому что эта перемена не давала ему истинного удовольствия, он почти не понимал ее!

Старый Рикардо с тайной грустью думал о герцоге. Его потерянный сын найден, но в каком виде!

Горькие думы дворецкого были прерваны стуком в дверь. Он отворил.

— Это я, я, Рикардо, —сказала, входя, сгорбленная дукеза. —Мне хотелось посмотреть, как идет дело! Вот он —играет, милый человек этот Клементо, такой кроткий, непритязательный —и такой богатый! —Сара Кондоро указывала удивленному и смущенному ее появлением Рикардо на Клементо, который не видел и не слышал ее, продолжая спокойно играть. — Мое сердце не выдержало, — продолжала дукеза, — я не могла больше скрывать истину. Пусть мальчуган будет счастлив! А герцог не заслуживал, чтобы я отдала ему сына. Но я не злопамятна. Прошлое забыто и похоронено! Но что же это у вас такой вид, как будто надо горевать, а не радоваться?

Рикардо не решился высказать свои мысли и чувства. Он молча пожал плечами.

— Вы не благодарите меня, что я открыла вам свою тайну, — продолжала Сара Кондоро, — а?

— Я сожалею, сеньора дукеза, что воспитание дукечито было так заброшено! Это очень огорчит светлейшего герцога!

— Да кому же было заботиться о его воспитании, уж не мне ли? — горячо спросила Сара Кондоро. — Я сама нуждалась во всем, рада, что он хоть жив-то остался! А вы еще с выговорами!

— Я думаю только о светлейшем герцоге.

—Светлейший герцог, все герцог! —с неудовольствием сказала дукеза. —Прежде говорили, что герцог умер бы, если б не нашел своего сына! А теперь его же жалеете, когда этот сын возвращен ему!

В эту минуту Клементо услышал наконец голос старухи и обратился к ней.

— Матушка Кондоро! — вскричал он, протягивая ей одну руку, а другой держа арфу. — Ты здесь, матушка Кондоро?

— Пришла взглянуть, каково тебе здесь, сыночек!

— Хорошо, очень хорошо, матушка Кондоро, у меня и моя старая арфа, видишь? Только знаешь ли, — прибавил он, дружески подмигнув ей, — надо ехать по железной дороге, спроси старого Рикардо, вот история-то будет!

— Уж я знаю, вам не сладить с ним.

— Отчего нам не остаться здесь, матушка Кондоро? Здесь так славно!

— Уговорите, пожалуйста, дукечито, ради герцога, сеньора дукеза, — тихонько попросил Рикардо старуху, — времени нельзя терять.

— Что делать! — сказала Сара Кондоро. — Клементо, несмотря на свою кротость, тоже бывает настойчив!

— Я просто не знаю, что делать!

— Верю, верю, Рикардо, да ничего поделать нельзя. Уговоры ни к чему не приведут, уж я его знаю.

— Мне здесь дают вкусный шоколад, матушка Кондоро, — продолжал Клементо. — А посмотри только, как я нарядно одет!

— Совсем не узнать тебя, сынок!

— А когда мне теперь отдали мою старую арфу, так мне больше ничего и не надо, я совершенно доволен!

— Как он скромен! — расхваливала Сара Кондоро. — Милый Клементо! Его можно вокруг пальца обвести! Рада, рада твоему счастью, сыночек! Но о путешествии и не заикайтесь, — прибавила она, обращаясь к Рикардо, — на это и не рассчитывайте.

— Так что же это будет? Я в большом затруднении, сеньора дукеза! Будьте добры, посоветуйте.

— Ну уж в этом мне нечем помочь вам, Рикардо! Но, послушайте, отчего бы вам не поехать на лошадях?

— Путешествие заняло бы не один месяц!

— Кроме того, Клементо не выдержит жизни в чужой стороне. Он затоскует. Не правда ли, сыночек, ведь ты не хочешь уезжать из Мадрида?

— Нет, матушка Кондоро, здесь лучше всего!

— Но светлейший герцог, ваш отец… — проговорил Рикардо, взглянув на Сару, как бы ожидая от нее совета.

— Поезжай с добрым Рикардо к герцогу, — сказала она, — а потом вернешься в Мадрид.

— Да, да! Вот это славно, милый Рикардо! — согласился Клементо. — Мы вернемся сюда после! Ведь и арфу я возьму с собой?

— Ваша светлость, можете взять все, что хотите, вам стоит только приказать.

— Что хочу? — с довольным смехом сказал Клементо. — Э! Да это хорошо! Но мы ведь вернемся?

— Ну, вот вам, — обратилась дукеза к дворецкому, — долго жить у вас он не останется! Во всем же остальном он настоящий ягненок! Ну, сынок, теперь я видела тебя, знаю, что тебе хорошо, прощай же, мне пора идти.

— Прощай, матушка Кондоро! — равнодушно отвечал Клементо, снова взявшись за арфу и наигрывая на ее немногих оставшихся струнах.

Дукеза ушла, поклонившись старому слуге и унося с собой убеждение, что Клементо надолго не уедет из Мадрида. А это входило в ее тайные планы.

На следующий день все повторилось. Клементо опять давал обещание уехать завтра, хотя сначала, по-видимому, вполне осознал необходимость ехать к отцу, к герцогу.

Старый Рикардо был в отчаянии, он отправился к себе в комнату, чтобы придумать какой-нибудь решительный план, как вдруг к дому подъехал экипаж, и старик услышал, что слуги побежали встречать приезжего.

Подойдя к окну посмотреть, что за знатный гость приехал, он остановился в изумлении, не веря своим глазам. С запяток соскочили двое слуг герцога и откинули подножку. Во втором экипаже были чемоданы.

— Его светлость, сам… — пробормотал в испуге Рикардо.

Слуги высадили между тем болезненного старика, и тут только дворецкий, опомнившись, бросился встречать его.