И полетели в Тамбов телеграммы о мятежах и убийствах из Кирсановского и Борисоглебского уездов.
Председатель Губисполкома Шлихтер созывает чрезвычайный исполком. При Губчека создается оперативный штаб по руководству борьбой с бандитами.
В Кирсанов и Борисоглебск были посланы боевые части.
А зеленая чума все ползла и ползла, обтекая села, в которых стояли красные части. Антонов и Плужников завязывали крепкий узел круговой поруки над судьбами крестьянских семей.
Сидор появился в Кривуше вечером.
В сумерках плыла тихая задумчивая песня со стороны коммуны. Где-то неподалеку тонкий бабий голос ругал пастуха за потерю овцы.
"Ишь живут себе, - подумал со злостью Сидор. - А я мечусь. Ну, подождите у меня!" Миновав ручей, он свернул на тропинку, ведущую по задам к дому Митрофана Ловцова.
У риги остановился, прислушался.
Приглушенный кашель за плетневой стеной насторожил его. Сидор перекрестился, сунул руку за пазуху, встал за угол, наблюдая.
- Митроша? - тихо позвал он человека, вышедшего из риги.
Митрофан трусливо охнул и выронил из рук кошелку.
- Чего так испужался? - подошел к нему Сидор.
- Дядя Сидор! Здравствуй! Ну и наполошил ты меня.
- Тише говори-то. Как живешь, как здоровьице? - торопливо осведомился Сидор.
- Ничего, слава богу, поправился. За тебя, спасителя моего, бога молю, чтоб ты жив-здоров был.
- Мать как? Управляется?
- Да что ж, погоревала-погоревала, а жить надо и дела делать надо. Забываться стала. Все меня пилит: женись да женись...
- Не время жениться, - строго вставил Сидор. - Расея мужицкая гибнет, а она жениться!
- Что слышно-то, дядя Сидор? Неужели поляки с Врангелем задавят нас?
- Это кого нас?
- Ну, Расею нашу...
- А их, Расей-то, Митроша, стало две. Ай не знаешь? Поляки и Врангель за нашу Расею против Советов и коммунистов. Ну да тут не место растабарывать. Я ведь за тобой пришел.
- Как за мной? Куда? - испугался Митрофан.
- Ты мне жизнью обязан. Куда скажу, туда и пойдешь.
- А как же мать-то? Хозяйство кто же держать будет?
- А мое хозяйство кто держит? - зловеще прошипел Сидор. - Моя семья где? Молчишь?
- Зачем я тебе нужен, дядя Сидор? Подраненный я, не оклемался еще как следует.
- Не оклемался? А хлебец уже свез с поля. Скоро молотить будешь? Может, меня в батраки наймешь? Обмолочу тебе исполу.
- Да что ты, бог с тобой, дядя Сидор. Не виноват я в твоей беде. За спасение спасибо, бог даст - и я тебе пригожусь в чем, только никуда я не пойду.
- Не шуми на улице, пойдем в дом, поговорим с матерью. - И Сидор зашагал к дому, где едва светилось окно во двор.
- Нельзя в дом, нельзя, - умоляюще кинулся Митрофан за Сидором. Панов там, из продотряда. На квартиру ко мне поставили.
- Панов? - задыхающимся хрипом выдавил Сидор и кошкой метнулся к окну.
Панов сидел у окна, записывая что-то в тетрадку.
Сидор несколько мгновений оцепенело смотрел на его красивое юное лицо, вспоминая все беды, которые пришли в его семью от этого человека, потом вынул руку из-за пазухи и, забыв об осторожности, выстрелил в освещенное окно.
Зазвенело разбитое стекло... Митрофан увидел, как Панов ткнулся лбом в стол и затих. Услышав исступленный голос матери и выстрел часового у соседнего дома, Митрофан кинулся бежать со двора, плача и бормоча молитвы.
Сидор догнал его, схватил за руку.
- Куда бежишь, дурья голова, - прошипел он, - расстреляют они тебя все равно. Теперь тебе один путь - со мной. Бежим. - И он дернул его за руку, направляя к оврагу.
- Да ведь раздетый я, - размазывая по лицу слезы и трясясь от страха, прошептал Митрофан.
- Оденем с иголочки! Польский мундир раздобудем! Ну! Хватит дрожать-то! Бежим. - И снова дернул за руку.
Митрофан послушно побежал за Сидором.
2
Коммунарам стало веселее под защитой отряда, но вечерами бабы понемножку готовили узлы на всякий случай. Настойчивые слухи о том, что объявился в округе Сидор Гривцов, а Карась набрал целое войско конных дезертиров, не давали людям спокойно спать. Днем коммунары молотили хлеб, а вечерами собирались в квартире Андрея.
Однажды Андрей собрал к себе всех коммунистов. Случилось что-то серьезное - об этом догадались коммунары уже по тому, что почти весь продотряд был выставлен на ночную охрану коммуны.
- Я получил распоряжение из уезда эвакуировать детей и женщин в Тамбов, в дом пострадавших коммунаров. Мужчины вместе с продотрядом будут охранять хлеб. Оружие уже привезли. Приказ - держаться, пока хватит сил.
- Да как вы будете держаться-то, - крикнула бойкая жена Андрея Филатова, Дарья. - Вас тридцать, а у Карася с Сидором целый полк. Все на конях, да с обрезами, да с пулеметьями.
- Ты откуда знаешь? - огрызнулся Андрей на Дарью.
- Мне Кудияриха рассказала, она в Падах была. Говорит, Сонька-то, Макарова дочь, из Светлого Озера, за Карася замуж вышла. Разодел он ее, как мужика, в галифе красные. А в ушах серьги золотые и перстень на руке.
- Врешь! - вдруг со злостью сказала Аграфена. - Не могёт быть. Ее Кланька моя осенью видала. И говорила с ней. Мучится, говорит, баба, страдает от позора. На такое не пойдет она.
- А вот пошла, значит, - упорствовала Дарья. - Кудияриху спроси.
- Тише, товарищи! Хватит лясы точить! - одернул баб Андрей. - Дело серьезное, а вы раскудахтались. Так вот... Полк ли, рота ли - нам пока неизвестно, а приказ - охранять. Женщины и дети, я думаю, кто, может, и к родным в Кривушу пристанут, чтобы в Тамбов не ехать. У Аграфены вон внучек болеет. Куда ей сейчас с Кланей в дорогу! В Кривуше отсидятся. Баб небось не тронут.
Бабы загомонили, засморкались.
- Как же мы вас тут одних оставим? - крикнула Дарья. - На смертушку? Пусть одни продотрядчики охраняют!
Долго сидели, спорили, доказывали друг другу, а расходились - каждый со своим горем, со своими думами.
Ефим с Авдотьей за весь вечер не сказали ни слова. Оба были убиты известием, что Сидор - их мучитель и супостат - где-то рыскает по уезду и уж конечно точит на Ефима нож.
Когда все разошлись, Ефим подошел к Андрею.
- Ты, Андрюша, скажи по чести, правда аль нет, что Сидор объявился?
- Митрофан кому-то проговорился, что Сидор раненого его подобрал. А теперь, видать, Сидор его и прибрал к своим рукам. Не мог Панова сам Митрофан убить. Сидорова работа...
