И вдруг Митрофан вспомнил: Карась однажды расхваливал Сидору "Вшивую горку", где очень удобно и легко делать землянки...
А что, если и в самом деле там они, а не в этих болотах?
Ефим посоветовал Митрофану сказать об этом Василию. После короткого совещания решено было разбить отряд на две части. Василий идет за Митрофаном и Ефимом с теми, кто еще не очень устал. Андрей Филатов с остальными охраняет подходы к болотам.
На всякий случай Василий назначил пункт сбора, и Митрофан повел отряд.
...Тихо пробираясь в сумерках по тропке, уже близкой к цели, Митрофан вдруг замер, услышав глухие человеческие голоса.
Словно из подземелья, просачивалась песня.
Митрофан прилег на живот, приложив ухо к земле.
"...Замерзая, он, чуя смертный час..." - расслышал Митрофан слова очень знакомой песни, и лицо Сони, грустное, бледное, всплыло в его памяти. Ее любимая песня... В землянке поют! Здесь, значит, и она.
Радостный, кинулся он к Василию.
- Здесь, - прошептал он. - Тихо окружайте, а мы с дядей Юшей пойдем прямо к ним. Они мой голос знают.
Потом вернулся к Ефиму, перекрестился и тихо сказал:
- Ну, с богом, пошли...
- Гераська? Ты? - послышался оклик.
Митрофан сразу узнал, что это Фрол Долгов из Двойни. А Гераська Сушилин, липовицкий, знать, выходил по нужде... Хорошо, что так случилось!
Митрофан услышал сзади короткий тихий щелчок - это Ефим взвел курок маузера - и шагнул навстречу голосу.
- Это я, Фрол, - сказал Митрофан и испугался своего голоса - таким он показался ему опять трусливым и умоляющим, - Митрофан Ловцов!
- Митрошка? - вдруг насторожился голос в темноте. - Откель ты взялся, трус? Ну-ка, подойди ближе.
За широкой спиной Митрофана тихо крался Ефим. Как только Митрофан подошел к часовому вплотную, Ефим ткнул в живот часового маузер раздался глухой короткий выстрел.
Митрофан метнулся через труп к двери землянки, широко распахнул ее и увидел возле чадящей лампы пьяного Карася, играющего в карты с Сидором и Павлом Кузнецовым. Сони в землянке не было.
- Митрошка? - зарычал из глубины землянки Сидор, хватаясь за револьвер. - Иди сюда, подлец несчастный!
Ефим оттолкнул Митрофана от двери, швырнул в землянку гранату.
Раздался взрыв.
Ефим держал маузер наготове, но из землянки никто не выскакивал, только слышен был чей-то глухой, рычащий стон, медленно приближающийся к двери.
Ефим ждал...
А Митрофан увидел, как засветилась неподалеку одна дверь и из нее выскочили бандиты. Он кинулся туда, но навстречу ему засвистели пули. Он лег на землю и пополз к желто-светлому пятну.
Граната взорвалась где-то совсем близко. Митрофан услышал крики, стоны, стрельбу, но его это уже не страшило: он тянулся к светлому пятну...
Заглянув в землянку, Митрофан увидел пустые низкие нары и маленький огонек догорающей свечи, тускло освещающей черные стены дрожащим мертвым светом...
Стрельба уже прекратилась, а Митрофан все лежал и смотрел на огонек свечи, тяжело думая о том, куда могла уйти от Карася Соня, если даже Настя, ее подруга, не знает о ней ничего?
Из-за верхушек осин вышла кособокая луна, осветив полянку. Бойцы отряда осматривали трупы, перекликались, ища друг друга.
Вернувшись к первой землянке, Митрофан увидел Василия, освещающего спичкой лица убитых.
- Вся троица в сборе, - заключил Василий, сбросив догорающую спичку на оскаленное мертвое лицо Карася.
Ефим присел на бревно, валявшееся у входа в землянку, и снял картуз:
- Вот, Васятка, скоко я душ ноне загубил! - сказал он не то с сожалением, не то с радостью. - Господи! - воскликнул он, подняв лицо к луне и истово перекрестившись. - Господи! Коли ты есть, прости меня за все сразу!
Выговорив эти слова, он облегченно вздохнул, словно прощение это уже состоялось.
3
Два чекиста и шестеро бывших бандитов шли к домику в Нижнем Шибряе, где кулак Иванов прятал братьев Антоновых.
Два чекиста на шестерых - хотя и бывших - бандитов!
Когда чекист Михаил Иванович Покалюхин предложил такой состав оперативной группы, многие боялись, как бы эти "бывшие" не дрогнули при встрече со своим главарем.
Но Покалюхин настоял. Он верил людям, которых включал в свою группу, он знал, что для них это будет расплатой за свое заблуждение...
И вот они идут - два чекиста и шестеро бывших, - чтобы схватить живыми Антонова и его хилого брата, сочинявшего такие же хилые, как и сам, стишки.
Дом вдовы Катасоновой с палисадником, огороженным плетнем... За двором - огород с ветлами и канавой. Рядом лес... Все изучено, все предусмотрено.
Дом окружен. Покалюхин подходит к двери, вызывает хозяйку и предлагает ее постояльцам сдаться без сопротивления. Но из дома уже летят пули - Антонов стреляет из маузера.
Вспыхивает крыша, подожженная Покалюхиным... Из окон выскакивают братья-бандиты и бросаются бежать через двор на огород. Стрельба, крики...
Раненый Антонов все еще бежит... За ним торопится брат.
На мгновение Покалюхин замирает от страха: уйдут - рядом лес!
Но вот Антонов оглядывается на отставшего брата и, схватившись за бок, валится на землю. Почти рядом падает, споткнувшись, Дмитрий.
В них стреляли залегшие в картофельных грядках бывшие бандиты. Они-то знали повадки Антонова, знали, где ждать его последние шаги...
Ткнувшись в картофельную ботву лицом, Антонов последним усилием нажал на спусковой крючок маузера, выпустив последнюю бешеную пулю в дышавшую теплом и жизнью землю.
До угасающего слуха его долетело из лесу громкое кукованье кукушки:
- Ку-ку!..
Завернутые в рогожи трупы были доставлены в Тамбов для опознания в Губчека, а ночью выбросили их в яму под монастырской каменной стеной, выходящей к Цне, и завалили сухой каменистой землей. Там и догнивают их кости среди мусора тех лет...
Много воды пронесла Цна мимо монастырской стены... Бульдозеры снесли ее каменную громаду и выровняли землю. По берегам реки выросли крупные новостройки заводов, десятки многоэтажных домов. В этих домах поселились счастливые наследники красных бойцов и первых коммунаров - Юшкины наследники...
1960 - 1964
