— Не совсем, — отчасти возразила Дарья. — Я не смогу одна вести свои дела как следует. Я хочу, я мечтаю, я прошу, чтобы ты, Аня, помогала мне. И, конечно же, Борис Евсеевич.

— То есть хотите войти в Анино дело на паях, так сказать? — уточнил Круглый Боб.

— Ну, слишком громко сказано, — скромно не согласилась Дарья. — Какой я компаньон Ане?

— Надеюсь, с этим вы сами разберетесь, — сказал Марин и слегка призадумался, глядя голубыми своими глазами в потолок. Вероятно, там и нашел решение всех мучивших его вопросов. — Что ж, если Анна согласится осуществлять общее, так сказать, руководство, то я готов помочь, тем более я и так в меру своих скромных сил и возможностей помогаю Ане. Но есть определенные «но». Я очень занятой человек, Даша, каждый мой день рассчитан по минутам…

— То-то занятой, — возмущенно удивилась Анна. — И треплешь, треплешь языком без остановки…

— На визит к тебе, дорогая, в моем расписании отведено два часа, пояснил Борис Евсеевич, — а я пока использовал из них только тридцать пять минут. Так вот, Даша, в самое ближайшее время я ничем не смогу вам помочь, потому что по поручению двух детективов…

— По просьбе, — перебив, уточнила Анна.

— Смирнов и Сырцов не просят, — не согласился Борис Евсеевич. — Они поручают. И исключительно в приказном порядке.

— А Жорка Сырцов — Дашкин любовник, — сообщила Анна.

— Тогда совсем хорошо, — не моргнув глазом мгновенно среагировал Марин. — Тогда я могу быть откровенным с вами обеими! Ты, Анна, так сказать, их клиент, вы, Даша, близкий, если можно так выразиться, человек (Анна хихикнула), и я выкладываю карты на стол. По их поручению я провожу конфиденциальную ревизию всех дел, которые вели так нелепо погибшие шоумены, и проверку людей, которые теперь продолжают эти дела.

— Ленин умер, но дело его живет! — вновь не удержалась Анна. — Твой Мишаня, Дашка, как Владимир Ильич, и его дело тоже живет.

— К сожалению, до вашей конторы я еще не добрался, Даша, и, естественно, совершенно не в курсе ваших дел. Но, надеюсь, в ближайшие две недели я сумею успешно выполнить поручение наших добрых знакомых и, будучи полностью в курсе, смогу вам помочь. В определенном, исключительно финансовом аспекте, конечно.

— Ты, главное, расклад сделай, а уж потом я подключусь, — сказала Анна. — Две недели можешь потерпеть, Дарья?

— Две недели потерплю, — робко согласилась Даша.

— Вот и чудесненько, — успокоилась довольная Анна, а Борис Евсеевич вспомнил о главном:

— Еще бы пожрать от пуза, тогда не просто чудесненько, а чудесно было бы!

Будто услышав крик его души, на пороге опять возникла Марина и сообщила, обращаясь только к Анне:

— Все готово.

— Пошли на кухню, дорогие гости, — пригласила Анна и встала. Круглый Боб на лету поймал ее ручку и в очередной раз восхитился:

— Кудесница! Богиня!

— Какая? — быстро спросила Анна. — Венера? Цирцея? По-моему, в совмине Олимпа именно Цирцея отвечала за продовольственную программу.

— Ну и где он? — сурово потребовал у Кузьминского ответа недовольный и собой, и миром, и Кузьминским Сырцов. Он орлиным взором осматривал крутой овал стадиона «Локомотив», на трибунах которого жидкими островками расположились зрители, наблюдавшие за невеселым футбольным спектаклем на грязно-зеленой предмайской лужайке.

— "Игде, игде!" — передразнил нечаянно получившееся плебейско-хамское сырцовское произношение. — Раз пресс-атташе, значит, в ложе прессы.

— И где же ложа прессы? — уже нарочно утрируя, спросил Сырцов.

— Там, где сидят люди, которым футбол до феньки, — объяснил всезнающий Кузьминский.

И точно: в ложе прессы молодые и не очень люди в вольных одеждах оживленно трепались, не глядя на футбольное поле. Антон Варицкий в ажитации размахивал пивной банкой.

Кузьминский, облокотясь о железное перильце, брезгливо наблюдал эту сцену. Ему быстро надоело, и он позвал:

— Антон!

Варицкий обернулся на зов, узнал, приветственно покивал, давая понять, что узнал, допил, закинув голову, баночку до дна (отчетливый кадык три раза дернулся вверх-вниз) и, поставив опорожненный сосуд на скамейку, не спеша направился на зов Кузьминского.

— За «Спартак» болеете? — спросил он и, не дожидаясь ответа, презрительно заговорил: — Не команда в этом году, а сборище суетливых пацанов. Вот в прошлом году «Спартачок» был «Спартачком»!

— Так на кой хрен ты здесь торчишь? — грубо спросил Кузьминский.

Он-то от души болел за «Спартак».

— По долгу службы, Витенька, по долгу службы.

— А пиво хлещешь тоже по долгу службы?

— Ага, — весело откликнулся Варицкий. — Если бы не служба, водку бы жрал!

— Да сядете вы наконец! — гавкнул на них двумя рядами выше сидевший болельщик, которому развязная троица мешала смотреть матч. Они покорно подчинились. Антон, подмигнув им, сказал громким шепотом так, чтобы шепот слышал истовый болельщик: — Смотри не смотри, все равно ни черта не увидишь!

— Так какого черта вы здесь ошиваетесь? — задал справедливый вопрос гневный поклонник футбола.

— Гражданин, а вернее, товарищ по несчастью прав, — строго глядя на Варицкого через разделявшие их прутья, согласился Кузьминский, — чего мы тут забыли?

— А что предлагаешь? — деловито осведомился Антон.

— Выпить, — кратко и убедительно высказался Виктор.

Одному напиваться, засаживать тайно ото всех стакан за стаканом занятие, безусловно, малоприятное. Последнюю неделю Антон крепился, пробавляясь пивом «Крепкое», и чувствовал себя превосходно. Но в хорошей компании рюмочку-другую за занимательной беседой, на которые Витька великий спец, сам бог велел.

— Считаешь? — для вида посомневался Варицкий.

— Иначе не предлагал бы.

Варицкий лихо — со скамейки на скамейку — перепрыгнул заборчик и уже сам распорядился:

— Пошли.

— Иди, иди, — поторопил его сверху настырный болельщик. Добравшись до прохода и ощутив свою недосягаемость, Антон саркастически ответил:

— А ты здесь оставайся. Только ни на что не надейся. Сегодня тебе ничего не покажут.

— Гуляй, козел! — оставил за собой последнее слово болельщик.

… - Куда? — на асфальтовой площадке под сенью, так сказать, редких сосен хлопотливо осведомился Варицкий.

— В Сокольники, — безапелляционно предложил Кузьминский.

Пустой (до окончания матча оставалось еще минут пятнадцать) сорок первый троллейбус доставил их до конструктивистской двойной избушки станции метро за десять минут. В предвкушении, не торопясь, широкой аллей дошли до новенького в стиле модерн начала века входа в знаменитый парк. Перед тем как выбрать дальнейший маршрут, Кузьминский посоветовался с общественностью:

— В «Фиалку»?

— Я заведений с холуями не люблю, — признался Антон. — Мне бы туда, где стойка с самообслугой.

— Тогда в шашлычную, — принял окончательное решение Кузьминский.

Швыряться дензнаками Варицкому не позволили. Сошлись на том, что второй круг, если понадобится, будет оплачен им, Антоном. Покочевряжившись, Антон успокоился. Сырцов с метровой полосой чеков от кассы направился к окну выдачи горячей пищи, а Кузьминский у стойки набирал на поднос бутылки, стаканы и тарелки с закусками.

Демократичность российских заведений подобного рода определяется ассортиментом емкостей, из которых употребляют горячительные напитки. Шашлычная была из самых демократичных, так как здесь манипулировали стаканами. Но еще не гранеными, а гладкими. Можно считать, пред последняя ступень. Как литератор и кинематографист, Кузьминский вмиг понял, что в данном случае не содержание диктует форму, а форма определяет содержание, разлил всем по полстакана и предложил, как водится:

— Со свиданьицем.

Синхронно выпили водочки «Довгань», запили фантой, закусили сразу горячим — пока шашлык не остыл. Истомленного недельным воздержанием Варицкого взяло почти сразу. Подобрел до того, что, наконец, обратил внимание на молчаливого спутника Кузьминского.