Но нет, это было невозможно.

7. Вероятные причины

Теперь осталось только спросить, почему все-таки шеф ему позвонил. Наверняка свою роль сыграла экстравагантность, которая всегда была присуща Рудольфо. Вот, полюбуйтесь-ка, беру на работу того, про кого никто и не подумал бы. Весьма вероятно, что если бы он не застал в тот вечер Фабиана, то не стал бы ему снова звонить, потому что промелькнувшая было мысль могла быстро улетучиться. Шеф любил импровизировать, он играл с мгновениями.

Ну и конечно, родовые связи. Не знаю, как там исторически обстояли дела с распрями и примирениями, шеф, во всяком случае, утверждал, что его мать и бабушка Фабиана принадлежали племени Барсука. Дядя шефа и дедушка Фабиана происходили из племени Лося. Рудольфо был уверен, что их предки в Ливонскую войну сражались на одной стороне. По крайней мере, что касается Пюхаярвеской войны, то это было задокументировано. Впоследствии дядя и дедушка были записаны в Архангельский полк царской армии.

Поэтому шеф доверял Фабиану. И Фабиан не мог отрицать, что в больших делах тоже доверял шефу.

Часть вторая МИССИЯ

Момсен

Когда точно должна была начаться “Миссия”, никто в канцелярии не знал. Об этом не говорили и на собрании, на котором присутствовало множество крупных деятелей. Дату держали в секрете. Ее знал, очевидно, только Рудольфо. Однако возможно, что не знал и он.

Все зависело от изменений в осеннем расписании Аэрофлота, которые должны были произойти 15 сентября. Часть делегации летела через Москву, потому что так выходило в несколько раз дешевле по сравнению с западными компаниями. До 15 сентября лететь не было смысла — в политической жизни продолжался мертвый сезон.

В том, что “Миссия” приближалась, не было никаких сомнений, в этом убеждала возрастающая нервозность во Дворце, то, что входящие и выходящие факсы и телефонные звонки участились втрое, а также расширился поток прибывающих и отбывающих таинственных эмиссаров.

В чем же на самом деле состояла суть “Миссии”?

Коротко говоря: Эстония должна быть принята миром.

И на самом высоком уровне.

Для этого шеф пустил в ход весь свой магнетизм. Он достиг такой концентрации, что смог бы и у иных своих приближенных удержать во рту фальшивые зубы безо всяких крючков — если бы эти приближенные не были так молоды и у них не отсутствовала бы потребность в протезах.

“Миссию” предполагалось провести в нескольких точках земного шара. Сколько она будет продолжаться, это зависело от конкретных обстоятельств. Совершенно ясно, что за два-три дня с делом не справиться.

В связи с этим возникла масса практических вопросов. Как прожить в столицах мира, как есть, пить, ездить на такси, платить за гостиницы в случае, если Пакс их не поддержит. Ведь в уплате по счетам не поможет даже магнетизм.

Потом откуда-то просочилась информация, что за всей “Миссией” стоит спонсор, всемогущий гном Момсен, арканзасский миллиардер сомнительного происхождения и одновременно филантроп, который, используя свои связи в столицах мира, уже помог нескольким молодым республикам Африки и Азии, сделал им прямыми стези. При этом он купил себе три или четыре республики поменьше. Но сделал это исключительно из любви к ближнему, безо всякой пользы для себя. Скорее наоборот — их содержание приносило одни убытки и не было никакой надежды, что эти крошечные государства начнут приносить прибыль раньше, чем через десять-пятнадцать лет. К эстонцам он вроде бы относится хорошо, потому что у них якобы спокойный характер, они хорошо поддаются программированию, умеют читать и писать и даже готовы пользоваться услугами Аэрофлота.

Конечно, в парламенте разразились бурные дебаты: этично ли, что Эстонию в ее крестном ходе к восстановлению независимости содержит сомнительный миллиардер из другой страны. Оппозиция еще до начала “Миссии” истолковала это как предательство нации. А когда у них спросили, какие они видят альтернативные источники финансирования, то они вынуждены были признаться в отсутствии конструктивной программы.

Во всяком случае, поддержка Момсена значительно упростила задачу Коэрапуу: ему не пришлось окончательно утратить личное достоинство, чтобы для обеспечения “Миссии” деньгами спекулировать накладными задницами и силиконовыми грудями, как он боялся.

И Пакс не мог их шантажировать.

Шеф в Африке. “Миссия” начинается

Через неделю после собрания Рудольфо уехал. А поскольку в последнее время он все время был в отъезде, то его отсутствие не обратило на себя внимания широкой общественности. Он никому не сообщил, было ли то началом “Миссии” или нет, ибо это была государственная тайна.

Тем не менее многие эксперты утверждали, что это и есть исходная точка “Миссии”.

Официально Рудольфо отправлялся с визитом в Париж и Страсбург. Его сопровождал зарубежный эстонец из Квебека Яак Екабс, который свободно владел французским и знал Париж как свои пять пальцев, поскольку во время учебы в Эколь Нормаль работал таксистом.

То, что именно он сопровождал шефа, вызвало у “молодых политиков” страшное раздражение. Екабс не совсем принадлежал к персоналу Дворца, он был одним из тех, кто работал там короткое время. Фабиан, например, даже не видел его собственными глазами.

По профессии Екабс был архитектором-урбанистом и реставратором. Когда-то они с шефом входили в комиссию, задачей которой было выяснить, какой бордюр на тротуарах исторически больше всего соответствует старому городу. В ходе их совместных обсуждений шеф пробудил в Екабсе интерес к политике. Такая дальновидность невольно наводила на мысль, что уже четыре года назад Рудольфо в деталях знал, как провести “Миссию”.

Теперь они вдвоем должны были работать в западных кулуарах, подготавливая почву для интеграции Эстонии в свободный мир.

Рудольфо и Екабс отправились через Хельсинки. Этот город в связи с зарубежными поездками эстонцев стал выполнять роль, которую раньше играла Москва.

Список делегации

Внутреннее напряжение канцелярии нарастало с каждым днем, потому что список делегации все еще не был объявлен. И тут канцелярия узнала, что одним из участников “Миссии” назначен Орвел. “Может случиться, что нам понадобится таскать тяжелые пакеты”, — объяснил Рудольфо этот выбор в своем факсе.

“Политики” откровенно ехидничали. “Ах значит, чертов стукач поедет представлять Эстонию”.

И уже на следующий день пришло утверждение кандидатуры Андерсона. Он участвовал в “Миссии” как руководитель политического отдела, и, по мнению Фабиана, это был верный шаг, ибо после этого “молодые политики” не могли больше вставать на дыбы, дескать, их оттесняют в сторону.

И пока что это было все. В списке, представленном портному Дворца для снятия мерок (это происходило каждый месяц 5-го и 15-го числа), чтобы тот сшил им парадные костюмы, больше никого не было.

Но особенно всех сводило с ума то, что никто точно не знал, сколько человек должно входить в делегацию. Это тоже было засекречено. Так что те, кто жаждал поехать, не знали, есть ли у них какая-нибудь надежда или нет. Некоторые эксперты все-таки предполагали, что поехать должен кто-то еще. Потому что если придется голосовать на выездном совещании, то должно быть нечетное количество участников.

Три дня о шефе и Екабсе не было ни слуху ни духу. Затем в канцелярию пришел факс. Почему-то он был отправлен из сомалийского Могадишу.

“Какого черта он там делает?” — удивлялся водитель Пеэтер.

“Ваш шеф заблудился, не знает, где находится Париж, — загоготал Пакс. — Надо ему компас подарить”.

“Молодые политики” обиделись.

“Он мог бы все-таки сообщить, какую кашу он там собирается заварить, — сетовали они. — Теперь у правительства и парламента может сложиться впечатление, что он там по нашей рекомендации, в результате нашего анализа. В конце концов получится так, что эту кашу придется расхлебывать нам”.