— Нам нужно узнать про него, иначе я так и буду бояться. А если я пойму, что он обычный, то страшно не будет, — упрашивала Поля.
Она долго уговаривала Костю прогулять школу, пойти с ней в парк аттракционов и поговорить с человеком в костюме. Костя долгое время ничего на это не отвечал, а когда ответил, Полине навсегда расхотелось заводить этот разговор.
— Как ты не понимаешь! Ведь пока мы сидим здесь и смотрим, мы как будто чужие. Нас вся эта история не касается. А стоит нам узнать, кто он такой и где прячет детей, обратной дороги не будет. Нам придётся всех спасать, вызволять, придётся что-то делать. Как в книгах, понимаешь? И мы уже не сможем ничего придумать от себя — нам придётся мириться с тем, как оно есть на самом деле.
15
Это случилось в тот день, когда житель Тёмного перевала, студент инженерной Академии, сдал первую в своей жизни сессию и с размахом отмечал это событие вместе с друзьями. В комнате возле кухни играла музыка, громко смеялись молодые голоса, без конца открывалась и закрывалась дверь. Словно не замечая всего этого, на пороге уже с полминуты в задумчивости стоял костин отец. В правой руке он держал букет тюльпанов, ярко-жёлтых и немного замерзших на зимнем ветру. Полина наблюдала за ним из кухни — он топтался на пороге, потом, не снимая ботинок, прошёл в «логово шпионов» и скрылся там. Поля ждала, что Костя как всегда выйдет пить чай, пока его родители ругаются, но этого не случилось.
16
В последний вечер перед костиным отъездом Полина написала прощальное письмо и впервые передала ему лично в руки — мама мальчика, собиравшая чемоданы и сумки с вещами, ничего не заметила. В письме Поля написала все самые глупые секреты про себя: и о том, как она в детстве ела блёстки, чтобы светиться, как фея, и о том, что была влюблена в дровосека из «Волшебника Изумрудного города», и о том, что до сих пор не умеет целоваться и ужасно боится сделать что-то не так, потому никого никогда не целует. Было там еще много чего странного, смешного и стыдного. Ответ она получила очень быстро, через несколько коротких минут, словно Костя заранее написал его и хранил для удобного случая. Последнее письмо было по привычке сложено треугольником, а текст написан непривычно аккуратно и убористо.
«Каждый вечер, засыпая, я представляю, какой бы была моя жизнь, будь я не тем, кто я есть на самом деле. И мне становиться стыдно от того, что я ничего не делаю, чтобы изменить к лучшему свою настоящую жизнь. Я трачу много времени, придумывая остроумные ответы и ведя разговоры, которые никогда не произойдут. Но при встрече с тем, с кем только недавно мысленно беседовал, я совершенно не знаю, что сказать.
Иногда, когда мне становится скучно в этом мире, я представляю, что на самом деле я пришёл из другого мира, в котором началась война. И скоро кто-нибудь придёт и заберет меня отсюда».
Часть II
1
Однажды, придя домой после школы, Полина стала свидетельницей необъяснимой сцены. На кухне, опершись на подоконник, съежившаяся и напряжённая, стояла девушка. Руки её были прижаты к губам, а на полу перед ней лежали осколки разбитой посуды. Дверь в комнату студента была приоткрыта, и Полина краем глаза увидела его — он сидел в кресле, его полуголая фигура казалась бледной в вечно затемненной комнате. Он смотрел в одну точку, губы были плотно сжаты, и чудилось, будто он готов вскочить, и только неведомая сила удерживает его на месте. Так Поля и запомнила их — нервная перепуганная девушка на кухне и тихий яростный человек в кресле.
2
После Кости в комнате какое-то время жила студентка, а позже заехала пожилая квартирантка, с обрюзгшим лицом и плачущими глазами. Женщина эта была очень старой, с трудом передвигалась по коридору, точно в её безразмерном халате тут и там были набиты мешки с камнями. Мама говорила Полине, что соседка чем-то сильно больна, оттого у неё такая тяжёлая походка и этот усталый, ко всему безразличный взгляд. Старуха почти ничего не ела, только сидела в своей комнате одна и смотрела в старенький телевизор, окошко которого будто согревало её по вечерам. К ней почти никто не приходил, только раз в неделю в выходной забегала ненадолго молоденькая девушка, стриженная как мужчина, в яркой, словно карнавальной одежде. На одном из многочисленных карманов ее куртки было вышито название марки — «Orange». Так Полина и стала про себя называть редкую гостью. При ней всегда был большой рюкзак, словно она в любой момент была готова уехать, или наоборот — только что приехала издалека.
3
Мама Полины отчего-то сразу невзлюбила Орендж. Поле казалось, что всё дело в вещах — по её наблюдением, яркая одежда никогда ещё не приносила своему обладателю ничего хорошего. Всякий раз, когда Орендж навещала бабушку, мама говорила: «Держись подальше от неё, а то она тебя научит плохому».
А Полину, как назло, так и тянуло заговорить с гостьей. Только вот подходящей темы для разговора никак не находилось — Орендж казалась Поле совсем взрослой, из кармана её рюкзака даже торчали сигареты, а в брови красовалась серёжка.
Как-то раз она вышла из спальни с целой стопкой бабушкиных вещей в руках. Полина не удержалась и спросила, не нужна ли ей помощь, надеясь завязать беседу. Девушка посмотрела на неё свысока, остановилась.
— Да, нужна, — она бросила к ногам Полины стопку, и та рассыпалась. — Отнеси это на помойку.
Она осеклась и продолжила уже с улыбкой.
— Только не смей выбрасывать. Когда подойдёшь к бакам, аккуратно сложи вещи на земле и прощайся с каждой по две минуты. Ровно по две, не больше и не меньше. Вещи всё помнят и понимают. Если сделаешь всё, как я сказала, получишь от меня подарок.
Полина собрала вещи обратно в стопку и вышла на улицу. Стоял промозглый ноябрь, деревья во дворе клонились к земле от сильного ветра, кругом было пусто, несмотря на ранний вечер. Ёжась от холода, Полина прошла до конца дома и свернула к мусорным бакам. Оглядевшись вокруг и убедившись, что никто её не видит, она по очереди попрощалась с каждой вещью, с каждой выцветшей рубашкой и старой юбкой. Когда она вернулась домой, Орендж угостила её леденцом и исчезла. А наутро Поля увидела во дворе бездомного с повязанным на шее бабушкиным шарфом.
4
Орендж приносила старой женщине гостинцы, называла её бабулей и всё время говорила — о любви, прощении и о том, что кто-то кого-то ждёт. Проходя мимо двери, Полина видела, как Орендж склоняется над кроватью и шёпотом просит старуху вернуться. Туда, где ее дети. И что вовсе она им не мешает, а наоборот. И что не приходят они просто потому что много работают и заняты, а не потому, что им всё равно. А женщина в постели только кивала головой и улыбалась устало. Потом Орендж целовала старушку в лоб и стремительно уходила, не прощаясь. Женщина включала телевизор и смотрела в него, пока стрелки на старинных стенных часах не переваливали за полночь.
«Где находится это место, куда все просят друг друга вернуться? И почему никто, ни один не соглашается? — думала Полина, засыпая. — Неужели там так плохо и страшно? Наверняка эта страна возвращения очень уныла, она уныла как пустыня, а может быть как болото, а может — это и вовсе что-то иное, пустое и дикое, как равнина в сумерках. Но почему тогда этого места все так боятся? И что такое тихое, неведомое, обитает там, куда все просят вернуться?»
5
Изредка старуху навещала какая-то женщина, и от этих визитов квартирантке, казалось, становилось только хуже: она начинала стонать и говорила что-то точно в бреду. Несколько раз к ней приезжала скорая, врачи ставили уколы. Орендж стала приходить чаще, её сопровождал какой-то человек чуть старше в такой же яркой одежде и с длинными волосами, заплетёнными в хвост. Он ждал её в коридоре и никогда не проходил в спальню. Полина видела из комнаты его сутулую скучающую фигуру и отчего-то боялась выйти, пока он стоял там — бог весть почему ей казалось, что он будет над ней смеяться. Но вместе с тем ей всей душой хотелось, чтобы Орендж не выходила из бабушкиной комнаты, а этот человек остался стоять тут подольше.
