— Миу, ты прям как… Даже не знаю кто. Высшая сила, — выдал парень.
— А ты что думал! Миу к нам в оазис прямо из Дворца пришла! У нее отец и сейчас во дворце не из последних, — с видом знатока, объяснила Татака. — Когда мы были во дворцовой библиотеке, с ней самый главный архивариус почтительно разговаривал.
— Ты была во дворцовой библиотеке? Ври больше! — ухмыльнулся парень.
— Была! Миу, подтверди!
Не перебрала ли я с вином? На пустой-то желудок, — задумалась я.
— Ну, Миу, подтверди. Он мне не верит!
— Мы вместе там работали, — улыбнулась я. — Думаешь, рыжих в библиотеку просто так пускают? Только по делу. Рраду помнишь? Она внучка того архивариуса, о котором Татака говорит. Я учила ее и Татаку сканировать книги.
От того, что включила электрику, воды в пустом баке не прибавилось, но зато я связалась с каналокопателем и успокоила Бугрра. Потом отобрала канистру у ребят и объяснила, что сразу много пить нельзя. Ужин тем временем дошел до кондиции, и мы сытно поели. За едой я рассказала о последних событиях и попросила рассказать, что произошло в поселке. Татака опять занервничала, а парень смутился.
Ничего страшного с моими рыжими не случилось. Просто возвращаться боялись. Особенно, Татака. Ведь это она придумала серую армию перебить, а вышло только хуже. Разозлили… Из-за них сожгли поселок.
— … Миу, понимаешь, машина отказалась убивать серых! — горячился парень. — Я замахиваюсь железной балкой, а она в последний момент то вверх поднимется и над головами серых просвистит, то, наоборот, вниз опустится и в песок уткнется. Я правду говорю! Если серых рядом нет, машина меня слушается. Если серые рядом, но я их не трогаю, тоже слушается. А как хочу ударить — не дает, и все! То выше, то в песок!
— Татака, а ты что скажешь?
— У меня та же фигня. Хочу их растоптать — никак! Машина ноги так вывернет, чтоб никого не задеть. Хочу сарфаха машиной сбить — она свои ходули распрямит, нас до неба вознесет, и сарфах у нас под брюхом проскочит. Эти гады сначала струсили, разбежались, а потом над нами смеяться стали. Мол, вы, рыжие, рабами были, рабами и останетесь. Римм приказал машину веревкой обвязать и во Дворец отвести, как бурргуну на убой. Тут я направила машину в пустыню, а за нами увязались десять всадников. Мы вокруг оазиса два круга обежали, прежде чем они отвязались. Видели издали, как поселок сожгли, как каналокопатель в пустыню уехал, как за ним большой отряд гнался. В оазис возвращаться не стали, шатаемся по пустыне как бездомные.
— Странно это, странно это, — пробормотала я. — Давайте спросим у машины, почему она вас не слушалась.
Села в кресло оператора, опустила экран, который надо мной на шарнире висел, разыскала раздел журналов и протоколов. Выбрала журнал динамических операций за последние семь дней. Но он такой большой! Включила фильтр, чтоб показывал только ошибочные и отмененные операции. И сразу все стало ясно. Экран заполнился красными строчками вроде:
ВНИМАНИЕ! ЧЕЛОВЕК В ЗОНЕ ДЕЙСТВИЯ МЕХАНИЗМА.
ДЕЙСТВИЕ ОТМЕНЕНО: ОПАСНОСТЬ ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА.
ДЕЙСТВИЕ ИЗМЕНЕНО: ОПАСНОСТЬ ДЛЯ КРУПНОГО ЖИВОТНОГО.
— Все ясно. Машину обучили работать так, чтоб она кого-нибудь случайно не зашибла. Вот она и старалась. Вы не объяснили ей, где свои, а где чужие.
— А как это сделать?
— Не знаю пока. Для машины все прратты на одно лицо. Скажу больше, она нас за иноземцев приняла.
— И правда, — уставилась в экран Татака. — Смотрите, она думала, мы все время одного и того же хотели убить. И не прратта, а иноземца.
— Как это?
— А так! Две руки, две ноги, одна голова — хозяин! Сами знаете, что будет, если на хозяина руку поднять, — пояснила я. Фантазирую, конечно. Но лишь для того, чтоб им понятнее было.
— Вот слепая дура! — возмутилась Татака. А я задумалась, не опасно ли будет вернуться в оазис.
— Знаете что, пока мы пустыню от легионеров не очистили, назначаю вас ответственными за эту машину. Берегите ее. Можете и дальше по пустыне шататься, только лучше держитесь рядом с автобусом.
Пересела на место водителя и настроила карту на навигационном экране. Теперь на ней сама машина отображается зеленой точкой, автобус — синей, каналокопатель — красной, а байки — желтыми. Связь тоже настроила, чтоб можно было без звонилок с кем угодно поговорить. Попрощалась и полетела в оазис. Возникла одна мысль, как можно запугать легионеров во дворце.
Долго кружила над оазисом, высматривая солдат. Никого не увидела и осторожно села рядом с холодильником. Чтоб, в случае чего, за него от стрел спрятаться. Еще раз осмотрелась, все спокойно. А холодильник работает! Заглянула внутрь — холодно! Бурргуньи туши затвердели как камень! Посветила фонариком — термометр показывает -18. Знать бы еще, сколько должно быть, цены бы мне не было.
Перегнала байк к танцплощадке и сняла со столбов все восемь голопроекторов. Тех самых, которые сначала четырех меня показывали, а потом на танцах "цветомузыку" обеспечивали.
— Бу-у!!! — кто-то как рявкнет за спиной.
— И-и-и-и-и!!! — у самой уши от визга заложило. Проектор уронила, тут же решила им в супостата запустить. Наклонилась, схватила… горсть песка, ее и бросила. Потом еще и еще! Двумя руками, чтоб по глазам попасть. Вспомнила о ножах на поясе, сорвала один…
— Миу, это я!!!
Чудом не ударила. У меня же голова не думает, голова напугана до смерти. Руки-ноги сами живут.
— Шурр, ты совсем ума лишился. Я же тебя чуть не убила!
Пытаюсь нож в ножны убрать, никак не попадаю, так руки трясутся. Наконец, убрала, достала фонарик. Шурр плюется, язык рукавом вытирает.
— Ты мне песком весь рот забила.
— Дурак, я в глаза метила. У меня теперь руки дрожат.
В глаза, конечно, не попала. На глазах у него инфракрасные очки. Легко отделался, лоботряс. А у меня коленки ватные и подгибаются.
— Миу, прости. Ну, неудачно пошутил.
Ищу голопроектор, который уронила. Опустилась на четвереньки, шарю руками по песку. Шурр согнулся пополам, из ушей песок вытряхивает. Так ему и надо!
— Я из-за тебя голопроектор в песок уронила. Это же оптика! Если он сломался, я тебе хвост узлом завяжу, так и знай!
— Это он? — опускается рядом со мной, гладит по спине, ласкает. Прижимаюсь к нему, всхлипываю.
— Дурак бестолковый. Убить же могла. Что бы я твоим девам сказала? Меня до сих пор колотит.
— Не бойся, я же в иноземном доспехе… Миу, ты что, беременна?
— Да, — отталкиваю его обнаглевшие руки.
— А кто отец?
— Угадай с трех попыток! — поднимаюсь, вытираю слезы и запихиваю последний голопроектор в багажник байка. Обзываю себя бестолочью и выкапываю из песка провода питания. Источник питания в багажник уже не влезет. Нужно как-то привязать к сиденью.
— Ты куда это повезешь?
— Во Дворец.
— Одну не пущу. Вместе полетим.
Молча сую ему источник. Жду, пока уберет и поднимаю байк в небо. Над Дворцом провожу инструктаж.
— Слушай меня, серый охотник. Сегодня я главная загонщица. Не шумим, никого не убиваем. Тихо, незаметно делаем дело и тихо уходим.
— Сделаю! — ударяет себя кулаком в грудь.
— Дай очки.
Осматриваю с высоты крышу Дворца и двор. Постов нет, шатров нет, бочек с водой тоже нет. Тихонько садимся там же, где в прошлый раз. Приказываю Шурру ждать и иду на разведку. На чердаке никого нет. Приоткрываю дверь в тайный ход, возвращаюсь к байкам.
— На чердаке чисто. Разгружаем.
У Шурра в багажнике отыскивается большой мешок. Складываю в него проекторы. Бухту провода вешаю на шею. Шурру доверяю нести источник питания. Затаскиваем все в потайной ход. Достаю планшетку, активирую пару кибиков и провожу разведку. Танцевальный зал пуст, а больше мне ничего и не нужно. Тащимся по тайным ходам как два нагруженных сарфаха.
Когда выходим в танцевальный зал, первым делом Шурр запирает двери. А я укрепляю голопроекторы на стенах. Поручаю Шурру пустить провод по плинтусу. Источник ставим на подоконник и прикрываем шторой, чтоб в глаза не бросался. Солдаты во Дворце непонятную вещь не тронут, а слуги и уборщицы на солдат подумают, тоже не тронут.
