Мужчина с девочкой на плечах отвернулся от бегемота и рукой показал ему направление: прямо и направо, добавив при этом: "Я слышал, что зебры скоро переберутся в другой вольер, куда-то севернее. Мой друг считает, что это произойдет через двенадцать дней" и тут же поинтересовался у дочки, — "Ну что, пойдем смотреть слона?".

Обрадованная девочка, подпрыгивая у него на плечах, продекламировала: "А мы идем смотреть слона!" и попросилась вниз. Отец спустил ее с плеч и, взяв за руку, кивнул на прощании мужчине в шляпе. Вскоре они растворились в толпе посетителей зоопарка.

Человек, с которым он только что перебрасывался, ничего не значащими репликами посмотрел себе под ноги, наклонился и поднял маленького потертого плюшевого медвежонка. Обернувшись в поисках папы с девочкой и, так и не увидев их, пожал плечами и положил медвежонка в свой карман. Еще немного полюбовавшись на бегемота, он чуть надвинул на глаза шляпу и неторопливо направился к выходу из зоопарка.

Через двенадцать дней произошло чрезвычайное происшествие, о котором стало известно только узкому кругу лиц. Сторожевое судно, отправившееся на прохождение испытаний в Белое море, экстренно вернулось обратно в порт. Большая часть его высококвалифицированного экипажа, включая испытателей, скончалась от подмешанного в пищу неизвестного яда, остальным потребовалась срочная госпитализация.

Быстро получить информацию по семейству Кошей оказалось невозможным и, оставив еще один архивный запрос, Дмитрий отправился в районный отдел полиции к Трохову, который пообещал поднять дела, в которых фигурирует пистолет Люгера "Парабеллум".

— О, Дмитрий, заходи, — поприветствовал его Костя, увидев на пороге своего кабинета, и показал на стул, продолжая подписывать какие-то документы. Через пару минут, он с довольным видом собрал свою кипу разбросанных бумаг в аккуратную пачку и передал рыжему юноше, сидевшему справа от него. Тот бережно взял бумаги, любовно пересмотрел и тут же покинул кабинет.

— Стажер, — объяснил Трохов. — Прыткий малый, все рвется в бой и требует настоящей работы, а не нашей текучки. Вот нашел ему кое-что интересное, чтобы глаза мне не мозолил.

— Сам же был таким, забыл уже, — ухмыльнулся Дмитрий.

Костя улыбнулся и сообщил: "забыл, давно это было и не со мной".

Павлов поинтересовался:

— А для меня что-нибудь интересное есть?

— Чая нет, кофе тоже нет, но кое-что есть. Интересное ли, оценишь сам, когда просмотришь, я сам не смотрел, времени не было, — ответил Костя Трохов и пояснил, — Я нарыл вагон и маленькую тележку архивных дел, где фигурирует пистолет "Парабеллум": убийства, ограбления, разбой и так далее. Но одна существенная неприятность, все они были возбуждены не позже 1971 года. Есть ли среди них наш, уже сложно сказать, так как, сам понимаешь, сами улики не сохранились, а их фотографии того времени оставляют желать лучшего. Я отобрал только те, которые были приостановлены, в связи с неустановлением лиц, совершившим преступление, и прекращены, за истечением срока давности. Но их тоже немало.

Он встал, поднял с пола две картонные коробки, доверху заполненными папками старых уголовных дел и водрузил их на стол.

— Вот, знакомься, — сказал он Дмитрию, — а я пойду, у меня еще дел по горло. Будешь уходить, захлопни кабинет.

Костя ушел, а Дмитрий принялся изучать архивные уголовные дела.

Он пролистывал страницу за страницей уже пятый час, как вдруг наткнулся на знакомое имя. Прочитав дело внимательнее, Дмитрий набрал Гелю.

Ангелина ответила после шестого гудка.

— Да? — спросил сонный голос.

— Геля, это я, Дима, — сообщил он и тут же спохватился, — Ой, прости, не посмотрел на часы. Ты уже спишь?

— Ничего, это я рано легла. Почти сутки на ногах, а завтра мне рано на дежурство.

— Что случилось? — забеспокоился он.

Геля судорожно вздохнула и всхлипнула:

— На Митю неподалеку от родительского дома напали какие-то отморозки и сильно избили, если бы не собачники, возвращавшиеся с прогулки со своими питомцами, которые их вспугнули, то мне даже страшно подумать, что могло быть…, - Геля снова всхлипнула, — Он в больнице, в тяжелом состоянии. Я все это время наблюдала его, пару часов назад только домой вернулась.

— Геля, не плачь, хочешь, я к тебе приеду?

— Нет, Дима, не надо, — тихо произнесла Геля, — и тут же поинтересовалось, — Ты для чего позвонил, у тебя есть новости?

— Пока нет, я хотел у тебя кое-что уточнить, — перешел он к делу, — отчего умер твой дедушка?

— Дим, — замялась она, — это случилось задолго до моего рождения, в 1971 году. Я никогда не спрашивала, он был значительно старше бабушки, воевал, был ранен, и я всегда считала, что он умер из-за болезни. А почему ты спрашиваешь?

— Да так, — решил не вдаваться в подробности Дима, — выясняю информацию о членах вашей семьи, вдруг поможет. Спасибо, Геля. Когда можно Митю навестить?

— Думаю, через пару дней, я сообщу тебе.

— Хорошо. Я еще позвоню. Спокойной ночи, — произнес он и повесил трубку.

Дима еще раз прочитал дело сорокадвухлетней давности: "… в парадном своего дома, расположенного по адресу… было найдено тело ведущего хирурга военного госпиталя Савицкого Николая Сергеевича, смерть наступила от ранения в затылочную часть головы. Пуля, извлеченная из черепа потерпевшего, выпущена из пистолета "Парабеллум"…".

Только когда Митю перевели из реанимации в обычную палату, Геля разрешила Павлову и Трохову навестить парня. Дмитрий был обеспокоен за жизнь и здоровье мальчика, все-таки он был сыном Оленьки и племянником Гели и, в глубине души, он даже начал испытывал что-то вроде ответственности за него. У Кости был профессиональный интерес, так как напали на Митю на подведомственном ему участке, и заниматься этим делом приходится теперь его ребятам.

Константин опаздывал уже на десять минут, поэтому Дима, ожидавший его в холле больницы, решил не терять времени и поднялся к Мите в палату.

Юноша лежал весь в бинтах. Кроме сотрясения мозга у него были сломаны два ребра, челюсть, а лицо представляло один большой синяк, не говоря уже о множественных ушибах по всему телу. У его кровати дежурила Ася, и по ее изможденному виду, было ясно, что последние несколько дней у нее выдались очень тяжелые.

— Ну как он? — тихо спросил ее Дмитрий.

— Хорошо уже то, что он пришел в себя? — ответила девушка.

— Он может говорить? — поинтересовался Павлов.

Ася отрицательно покачала головой.

Дима чуть наклонился к Мите, рассмотрел его и протянул:

— Как же тебя угораздило так, парень…

В больничной палате появился Костя Трохов и, увидев Митю, тихо присвистнул:

— Ну и дела!

Затем пообещал Асе:

— Мы обязательно будем искать этих негодяев, если вы нам поможете.

Митя сделал небольшое движение рукой.

— Что, Митенька, что? — подскочила к нему девушка.

Тот водил рукой, как будто что-то писал. Ася непонимающе переводила взгляд то на Митю, то присутствующих в палате мужчин.

Костя догадался первым, он раскрыл свою папку на молнии, достал из нее ручку и несколько чистых листов бумаги. Листы с подложенной под них папкой, положил на кровать к Мите, прямо под его ладонь и вложил в его руку шариковую ручку.

Митя неуверенной рукой косо нацарапал на листке "4 лысых".

Дмитрий с Константином прочитали надпись и переглянулись.

— Лысых?! — переспросил Костя.

— Может бритоголовых? — предположил Дима.

— На тебя напали четверо бритоголовых парней? — уточнил Трохов.

Митина рука дрогнула и нацарапала "да".

Поняв, что, таким образом, можно хоть что-то выяснить, Дима и Костя подвинулись к нему поближе и стали по очереди задавать вопросы.

— Что они от тебя хотели?

Митя вывел: "Телефон".