– В ее пищу не клали опий? – осведомился приор и встряхнул Идэйн, чтобы у нее пропала охота сопротивляться.

– Да, милорд, клали, – ответил кто-то из тамплиеров, стоявших сзади. – Сегодня мы дважды давали ей опий. Но, как вы видите, она не поддается его действию.

– Принесите чашу снова.

Они остановились в каменной комнате рядом с залом собраний. Высокий приор заставил монаха Калди и молодого тамплиера удерживать Идэйн, в то время как сам оттянул ее голову назад и силой заставил открыть рот, потом поднес к ее губам серебряную чашу, Идэйн задыхалась и давилась, поэтому большая часть горькой жидкости пролилась и стекала теперь из углов рта по подбородку и шее.

– Полегче, полегче, – наставлял монах Калди и сам взял чашу из рук приора. – Если будешь лить это зелье ей в рот такой сильной струей, она задохнется, приятель. Разве тебе это неизвестно? Кроме того, ей он не нужен. Я уверен, что транс в конце концов на ступит.

Но приор был нетерпелив.

– Все это хорошо на словах. Но все то время, пока мы без конца задавали ей вопросы, ничего не менялось, говорю я тебе! Погляди на нее! Как это возможно, что на нее не действует такое количество белладонны, которое усмирило бы и сделало беспомощными с десяток женщин?

Монах Калди склонился над Идэйн, которую удерживали двое рыцарей, чтобы заглянуть в ее обезумевшие глаза.

– Ну же, девушка, – сказал он мягко, – добрые рыцари не понимают, почему ты не хочешь им помочь. Они не замышляют против тебя никакого зла. Хотят только, чтобы ты предсказала их будущее. Они возлагают на тебя большие надежды. Хотят, чтобы ты наконец стала их оракулом, их пифией.

Стоявшие вокруг них стражи из числа тамплиеров, которые привели ее сюда, носили высокие островерхие белые капюшоны, скрывавшие лица, как маски, с прорезями для глаз и ртов, точно такие же, какие Идэйн видела на командоре.

Монах Кадди сказал:

– Секретная канцелярия ордена тамплиеров долго и упорно пыталась добиться своей цели в Париже – того, чего добивается теперь от тебя. Но девушка, которую они держали у себя в Париже, не принесла им ничего, кроме огромного разочарования. И, конечно, оказалась она совсем не тем, чего они ожидали.

– Она была шлюхой, – решительно заявил приор и снова взял Идэйн за руку. – Результаты наших трудов нас совершенно не удовлетворили. В Париже нас постигла полная неудача, поэтому не будем говорить об этом здесь, где мы надеемся добиться успеха.

Держа Идэйн с обеих сторон, они через высокие Деревянные двери стали спускаться в подземелье.

Собравшиеся здесь тамплиеры уже надели свои капюшоны, скрывавшие лица. И, когда они повернули головы, чтобы посмотреть на приора и монаха Кадди, ведущих Идэйн, она заметила, как блеснули сквозь прорези глаза полусотни рыцарей.

Идэйн задрожала от страха.

Последняя порция зелья, которую приор силой влил ей в горло, оказала свое действие. Ноги ее не чувствовали пола. И она почти не оказала сопротивления, когда приор и этот странный монах Кадди вытолкнули ее на середину комнаты.

Идэйн вытянула шею настолько, чтобы видеть стоявшего там командора, а рядом с ним медный треножник.

Оракул. Пифия.

– Не понимаю. – Идзйн обнаружила, что с трудом держит голову и едва в силах пробормотать несколько слов.

Снова заговорил монах Кадди:

– Тебе же ведь все объяснили, разве ты не помнишь? Тамплиеры провели в Святей Земле долгие годы, стараясь постичь самые сокровенные тайны Господа, тайны Вселенной и непознанной природы человека. А здесь они полны решимости и доблестного рвения найти великого оракула вроде тех, что были у древних греков!

От этих слов голова у Идэйн закружилась еще сильнее. Взяв ее за руку, приор тамплиеров повернул девушку лицом к командору.

– Та, что сидела, окутанная священным дымом в дельфийской пещере, – заунывно заговорил командор сквозь прорезь в маске, – посещалась святыми жрицами и великой пифией, ясновидящей предсказательницей Аполлона, и те внушали ей тайные видения, которые могут исходить только, от бога.

Идэйн попыталась освободиться:

– Это святотатство! – пробормотала она я услышала, как неодобрительно зароптали тамплиеры. – Нет, я не могу этого…

– Можешь, – послышался суровый голос командора.

Он протянул руку, схватил Идэйн за запястье и толкнул к треножнику. Под его высокими ножками на раскаленных углях жаровни шипели какие-то листья и травы, распространяя одурманивающий дым.

– Можешь, – повторил командор. – Ты знала о готовящемся нападении на корабли с податью для графа Честера, которые должен был встретить его вассал, некий Айво де Бриз, и ты посадила один из них на мель, что было предусмотрительно и разумно, потому что тем самым ты спасла многие жизни. Константин из клана Санах Дху говорит, что ты зажигала на пальцах его детей синие огоньки и забавляла их другими чародействами, когда он держал тебя в плену в своей башне. А теперь Брикриу из Бенбекулы, монах Калди, прибывший сюда, чтобы сообщить нам свои соображения о тебе, говорит, что готов поклясться, что после того, как увидел тебя и задал тебе свои вопросы, он считает, что ты унаследовала свой дар от своих предков, принадлежавших к великому ирландскому народу, о котором сохранилась священная легенда, народу Туата де Данаан, известному своим чародейством.

Командор продолжал еще что-то говорить, когда двое рыцарей-тамплиеров подошли к Идэйн, расстегнули пояс ее шерстяного платья и сорвали его. Она оказалась перед ними совершенно нагой. Косы ее были расплетены, и длинные волосы, как это всегда бывало, когда ее приводили в это подземелье, ниспадали на обнаженные плечи и груди, частично прикрывая их.

Идэйн чувствовала на своей коже холодные руки тамплиеров, которые поднимали ее и сажали на окутанный дымом треножник.

Когда Идэйн предстала перед ними сидящей на треножнике, среди рыцарей, облаченных в украшенные крестами белые плащи и высокие белые капюшоны, скрывавшие лица, прошел возбужденный ропот. Тамплиеры заволновались. Где-то зазвонил колокол.

И вдруг наступила тишина.

Идэйн вцепилась в ручки треножника. Она дышала тяжело и прерывисто, дым застилал ей глаза, забивал ноздри, вызывая желание чихнуть.

Тамплиеры безумные, если заставляют ее участвовать в этом действе, – вот и все, что она могла подумать. Они должны были доставить ее к королю Уильяму, заплатившему за нее выкуп. Кроме того, они не обращали ни малейшего внимания на все ее протесты, они, как видно, закоснели в святотатстве, если не хуже. И теперь заставляли ее быть частью оного!

Дым, поднимавшийся от листьев и трав, тлеющих в жаровне, по-видимому, оказывал на нее такое же одурманивающее действие, как и напиток, который силой влили ей в горло. Голова Идэйн кружилась. Ей казалось, что она вот-вот упадет с треножника, если ей не позволят встать.

Но когда Идэйн попыталась открыть рот и сказать им об этом, то почувствовала, что язык ее стая толстым и неповоротливым, и она даже не была уверена, что сможет произнести хоть слово.

Магнус! – хотелось крикнуть ей, но он был так далеко. Идэйн пыталась найти, нащупать его в дурманящем дыму, но ей это не удавалось.

Магнус! Ей так нужно было, чтобы он пришел и помог ей! И, прежде чем Идэйн сумела сосредоточиться на мысли о Магнусе и призвать его, ей показалось, что треножник под ней закачался из стороны в сторону, как лодка, пританцовывая на своих медных ножках. Ей пришлось еще крепче вцепиться в его ручки, чтобы не свалиться.

Боже милостивый! Внезапно Идэйн увидела легионы тамплиеров, входивших в огромную дверь и заполнявших зал!

Она напрягала глаза, чтобы хоть что-то увидеть сквозь дым. Огромные толпы проходивших мимо тамплиеров поражали своей бледностью. Они казались бескровными, их пустые глаза были полны отчаяния, одежда порвана в клочья и покрыта грязью. Они несли изодранные знамена. Пока Идэйн, одурманенная ядовитым дымом, вглядывалась в ряды рыцарей, появились всевозможные орудия пыток, к которым были привязаны искалеченные тела тамплиеров. Она увидела костры и обугленные трупы. В полном молчании на костры всходили все новые и новые жертвы. И они, в свою очередь, погибали в пламени костров. А ряды тамплиеров не редели. Казалось, им не будет конца.