И вот наступил день начала новой операции. Линия фронта шла по реке Днестр. Войска 2-го и 3-го Украинских фронтов во второй половине августа 1944 года начали крупное наступление под Яссами и Кишеневом. В этот период под ударами Красной Армии враг отступал почти на всем советско-германском фронте.
Ясско-Кишиневская операция была разработана командованием в мельчайших деталях. Нашему штурмовому авиационному полку было приказано ударить в назначенное время по заранее намеченным целям.
Фашисты отчаянно сопротивлялись. Но мощные удары нашей пехоты при поддержке танков, артиллерии и авиации сделали свое дело. В тесном взаимодействии и в едином порыве всех родов войск была пробита брешь во вражеской обороне. Впервые мне удалось увидеть с воздуха развитие атаки пехоты и танков. Внизу в синей дымке стальные машины утюжат огневые точки, окопы, артиллерию противника. И вот вражеская оборона прорвана, танковые соединения вошли в прорыв. На большой скорости по ровному полю мчатся боевые машины. Их очень много. Противник в панике бежит, бросая технику. Сопротивления почти никакого. Танкисты рвутся вперед.
Помогаем им с воздуха. Заместитель командира дивизии полковник Самохин сидит в танке и по радио держит связь с экипажами, штурмующими вражеские позиции.
Операция в районе Яссы - Кишинев была стремительной. Наши войска завершили свой сокрушительный удар окружением большого числа немецко-фашистских дивизий под Кишиневом. Танковые и механизированные части, продолжая преследовать врага, ворвались на территорию вражеской Румынии.
Это было знаменательное событие. Наконец-то мы начали вышвыривать за пределы нашей Родины ненавистного врага, очищать от него всю территорию страны до государственной границы. И было очень приятно и радостно, что наш, 3-й Украинский фронт, вышел на государственную границу!
Капитан Носов, новый заместитель командира полка по политчасти (назначен после тяжелого ранения майора Куща и пришел в полк перед началом Севастопольской операции), собрал короткий митинг. Мы поклялись разгромить в кратчайшие сроки фашистского зверя в его логове, как призывал нас Верховный Главнокомандующий.
После митинга майор Кондратков вызвал меня на КП.
- Немцы спешно отступают, - радостно говорит он. - Приказано бить по окруженным группировкам врага. Немцы по разведданным вот здесь, - майор указывает на карте. - Найти и ударить по ним! Поведете две пятерки.
- Есть!
Поднялись в воздух. Вышли в заданный район. Вижу по дороге движется огромной колонна мотопехоты и автомашин. На самолеты никто не обращает внимания." Надо уточнить, - вихрем проносится в голове, - может, это наши..." Снижаюсь до бреющего полета. Большие пальцы обеих рук нервно застыли на гашетках пушек и пулеметов. Ведомые, готовые к атаке, следуют за мной. Вглядываюсь. Лоб покрывается холодным потом. Внизу колонна наших войск.
Качаю крыльями. Кричу по радио:
- Не бомбить ! Это наша колонна. Не стрелять! Это наши...
Делаем крутой разворот и возвращаемся на свой аэродром.
Едва сдерживая волнение, докладываю командиру полка. Он тут же собирает командиров эскадрилий.
- Фронт движется быстро. Обстановка меняется ежечасно. Будьте очень внимательно, а то можно в спешке можно и своих пострелять...
Вот что говорят скупые строки полковых записей.
"20 августа 1944 года. 86 боевых вылетов на поддержку наших атакующих войск при прорыве обороны противника.
21 августа. 88 боевых вылетов. Не вернулись с задания летчик Львов и воздушный стрелок Ерохин.
22 августа. 61 боевой вылет.
24 августа. Войска 3-го Украинского фронта освободили город Кишинев. 33 боевых вылета. Сбит экипаж Краснова. Самолет Воронина подбит.
25 августа. Полк делает последний боевой вылет в район южнее Кишинева. Бронетанковые войска гонят немца, развивают наступление".
31 августа мы перелетели на аэродром Тараклия, это уже в Молдавии, но и оттуда не можем достать противника, настолько стремительно рвутся вперед наши танкисты. Да, они просто молодцы!
Ясско-Кишиневская операция закончилась. Доблестные войска 2-го и 3-го Украинских фронтов полностью освободили от фашистской нечисти Молдавскую Советскую Сициалистическую Республику и вывели из строя союзницу Германии Румынию, которая объявила войну Германии.
Вскоре (7 сентября) мы перебазировались на аэродром Сечеляну, расположенный на территории Румынии. Впервые мы приземлились на бывшей вражеской, а теперь уже союзной, но все же чужой территории.
За пределами Родины
- Товарищи, мы уже на чужой земле! - широко улыбается капитан Лещинер. Пришел, наконец, и на нашу улицу праздник!
Личный состав полка переживает радостные, волнующие минуты.
Погода стоит, как по заказу, великолепная. По-южному сухая и грустная осень. Аэродром расположен рядом с конным заводом, на окраине небольшого города. С местным населением мне не приходилось общаться. А техник-лейтенант Григорьев рассказывал: "Иду по дороге к городу. Хочется посмотреть, какая она, заграница... Едет коляска. В ней двое. Один совсем мальчик, а другой, пожилой с погонами, похожими на нашего старшину. Остановился, спрашиваю: "Куда, старшина, едете?" Пожилой молчит, а молодой, видно, немного понимает по-русски, отвечает: "В город. Это полковник", и указывает на пожилого.
Добрался с ними до пригородной деревни. Домишки ветхие, нищета одна вокруг. Зашел в магазин. Продавец засуетился. А на полках шаром покати пусто. Одни эрзац сигареты. Купил пачку. Сам не курю, ребятам показать. Курить эту дрянь кто же будет?"
В Румынии пробыли всего несколько дней. На задания не летали. Полк опять отстал от наземных войск., которые уже оканчивали освобождение Болгарии. Перелетели на болгарский аэродром Цибр-варош, на берегу Дуная, восточнее города Лом.
Аэродром расположен в живописном месте, между деревней и рекой, на сочно-зеленом, словно бархатный ковер, заливном лугу.
Сели, зарулили на стоянку. Встречает радостно шумная по-праздничному одетая толпа людей. Маленькая девочка с огромным букетом цветов бросается в объятья Николая Есауленко. Он бережно передает букет своему воздушному стрелку а сам раздает обступившим ребятишкам не знаю откуда взявшийся у него трофейный шоколад.
Жители деревни зовут в гости. Ребята вежливо отказываются, мол, некогда. Но те все равно не отходят от самолетов до самого вечера.
Вечером идем в сопровождении болгарских друзей по селу. Дома все увешаны красным перцем и увиты лозой винограда.
Проходим мимо дома с вывеской. Читаю: "Крчма". Русские родные буквы. Болгары без умолку разговаривают. Их язык нам близок и понятен без переводчика.
Вокруг веселый говор, смех. На душе становится радостнее, теплее.
Женя Прохоров смеется:
- Болгарский понимаю хорошо. Даже книжки по догадке могу читать...
Угощали нас как дорогих и званых гостей, замечательным добрым вином, вкусным душистым виноградом и, конечно, красным болгарским перцем. Словом приносили каждый, кто что мог. Правда, когда мы познакомились с селом ближе, то нетрудно было заметить, как все же бедно жил трудолюбивый болгарский крестьянин. Гитлеровцы постарались выжать все, что только сумели.
С наступлением мягких прозрачных дунайских сумерек гостеприимные жители вышли на праздничный вечер. Николай Есауленко растянул меха баяна. Он хотя стал уже командиром эскадрильи, но по-прежнему исправно исполнял в торжественных случаях обязанности полкового баяниста.
Танцы, песни. Песни и снова танцы! И так допоздна...
- Вот она, родная славянская кровь! - с улыбкой говорит майор Кондратков, глядя, как его боевые ребята кружатся в вихре танца с болгарскими девушками, приодевшимися ради праздника в свои яркие национальные костюмы.
- А до чего ж хорошо, братцы, вино! - восхищается майор Провоторов. - В жизни не пивал такого...
- Мне по душе больше табак, - попыхивает трубкой капитан Лещинер. Ароматен, душист и чертовски крепок...
