К северо-востоку от Чейены расстилался тот самый тип западного пейзажа, который у одних вызывал поэтическое настроение, других же мгновенно погружал в состояние агрофобии. Стоило свернуть с автострады и проехать сорок миль, как вокруг раскидывались бесконечные пустоши, занесенные снегом изгороди, крошечные, забытые богом на фоне бескрайних прерий. На расстоянии многих миль от дороги временами попадались случайные ранчо, а еще дальше к востоку бастионами вздымались холмы, кое-где мелькали ручьи, обрамленные кустарником и порослями тополей, между которыми бродили пугливые стайки антилоп и стадо коров, сбившихся в кучу, хотя им были предоставлены миллионы акров пастбища.

И взлетных площадок ракет.

На фоне этого привольного пейзажа взлетные площадки выглядели столь же непривлекательно, как все, что является плодом человеческих рук: небольшие прямоугольные участки, покрытые обожженными сгустками гравия, располагались в основном в ярдах пятидесяти-ста от дороги. От естественных газовых скважин или пустующих стоянок их отличало металлическое ограждение. По углам его виднелись трубы с отражающими зеркалами и низкая массивная бетонная крыша, установленная на ржавых опорах. Последние можно было рассмотреть лишь приблизившись на такое расстояние, с которого была видна надпись: “Вход воспрещен. Собственность правительства Соединенных Штатов. При обнаружении посторонних лиц на данной территории охрана стреляет без предупреждения”. За исключением этого не было ничего. Лишь ветер свистел в прерии, да время от времени с полей доносилось мычание коров.

Синий фургон Военно-воздушных сил выехал с базы Воррен в 6.05 утра и должен был вернуться с остатками отряда в 8.27, в промежутке доставив персонал смены на различные командные пункты. В то утро в фургоне находилось шесть молодых лейтенантов, двое из которых направлялись на юго-восток от Меридена, на пост по контролю за ракетами стратегического авиационного командования ВВС США, а остальные – на тридцать восемь миль дальше, в бункер, расположенный неподалеку от Чагвотера.

Оба лейтенанта на заднем сиденье без всякого интереса взирали на мелькавший мимо безрадостный пейзаж. Они были знакомы с фотографиями, сделанными с советского спутника. На снимках был изображен этот участок земли в шесть тысяч квадратных миль – десять колец взлетных площадок, представляющих собою окружности по восемь миль в диаметре. Каждая из шестнадцати площадок в каждом круге была заряжена ракетой с боеголовками без индивидуального наведения. В последние месяцы шли разговоры об уязвимости этих устаревших площадок, обсуждалась противоударная стратегия Советов, которые могут заставить взрываться ядерные боеголовки прямо над этими прериями со скоростью раз в минуту. Ходили слухи о необходимости укрепления площадок и о снабжении их более совершенным новым оружием. Но эти политические проблемы отнюдь не волновали лейтенантов Дэниэла Била и Тома Волтерса. Это были просто двое молодых людей, промозглым весенним утром отправлявшихся на работу.

– Ты как, Том? – спросил Бил.

– Так себе, – ответил Волтерс, не отводя взгляда от отдаленного горизонта.

– Сидел с этими туристами допоздна, старик?

– Нет, – покачал головой Волтерс, – вернулся около восьми.

Бил поправил сползавшие темные очки и ухмыльнулся.

– Как же, как же... Рассказывай... фургон притормозил и свернул налево, на две покрытые гравием колеи, ведущие вверх, на северо-запад от шоссе. Они проехали три указателя, требующие остановиться тем, кто не имел разрешения въезда на засекреченную территорию, и развернулись. Через четверть мили от пропускного пункта они остановились у первых ворот.

Все по очереди предъявили охранникам свои удостоверения, и те по радио передали сведения о фургоне впереди стоящим постам. Процедура повторилась и у въезда в центральный корпус. Лейтенанты Бил и Волтерс вышли из фургона и направились по огороженной дорожке к проходной. Тем временем машина развернулась по направлению к спуску и остановилась. Выхлопной дым повис в холодном утреннем воздухе.

– Так ты сделал ставку у Смитти? – поинтересовался лейтенант, когда они вошли в кабину лифта. Скучающий охранник с М-16 с трудом подавил зевок.

– Нет, – ответил Волтерс.

– Ты серьезно? Мне казалось, ты хотел сделать ставку.

Лейтенант Волтерс покачал головой. Они перешли в другую, маленькую кабину лифта и спустились на три этажа в центр управления запусков. Прежде чем войти в центр управления ракетами, они миновали еще два пункта проверки и отсалютовали дежурному офицеру в приемной. Часы показывали 7.00.

– Лейтенант Бил заступил на дежурство, сэр.

– Лейтенант Волтерс заступил на дежурство, сэр.

– Ваши удостоверения, джентльмены, – обратился к ним капитан Хеншоу.

Он тщательно сверил фотографии на удостоверениях с лицами стоявших перед ним молодых людей, хотя знал их уже более года. Затем капитан Хеншоу кивнул, сержант вставил кодированную охранную карточку в прорезь замка, и первая пневматическая дверь с шипением отворилась. Через двадцать секунд такой же поворот свершила вторая дверь, и оба лейтенанта ВВС вошли внутрь. Они отсалютовали предшествующей смене и улыбнулись.

– Сержант, зарегистрируйте, что лейтенанты Бил и Волтерс сменили лейтенантов Лопеза и Миллера в... 7.01.30, – заметил капитан Хеншоу.

– Слушаюсь, сэр.

Два усталых человека покинули свои обитые дерматином кресла и передали новым дежурным толстые журналы, скрепленные тремя кольцами.

– Что-нибудь есть? – поинтересовался Бил.

– В 3.50 было зафиксировано какое-то нарушение связи с Землей, – ответил лейтенант Лопез. – Гас уже занимается этим. Обрыв наступил в 4.20, и все заработало на полную катушку в 5.10. Терри передал сигнал тревоги на Шестую Южную в 5.35.

– Опять кролик? – поинтересовался Бил.

– Нарушение пневматического сенсора. Вот и все. Ты не заснул, Том?

– Нет, – откликнулся Волтерс и улыбнулся.

– Не трогайте деревянные ручки программированного контроля, – напоследок предупредил лейтенант Лопез, и оба дежурных вышли.