– Отлично. Если в это время я буду занят по горло, я попрошу Питера Холмса или Джона Осборна, они вас встретят.

– Как вы сказали – Джон Осборн?

– Да. А вы его знаете?

– Австралиец из научного института?

– Он самый. Высокий, в очках.

– Вроде как моя дальняя родня: его тетушка замужем за одним из моих дядей. Он что, тоже в вашей команде?

– Вот именно. По ученой части.

– Он чокнутый, – предупредила Мойра. – Совершенно сумасшедший. Он угробит вашу лодку.

Тауэрс засмеялся.

– Ладно. Приезжайте и осмотрите ее, покуда ваш родич ее не потопил.

– С удовольствием приеду. До скорого, Дуайт, в субботу утром.

И на другое утро, никакими особыми делами не занятый, он встретил ее на станции. Она была вся в белом – белая юбка в складку, белая, с тонкой цветной вышивкой блуза немного в норвежском стиле, и туфли белые. Посмотреть на нее приятно, но, здороваясь, Тауэрс озабоченно сдвинул брови: спрашивается, как провести ее по «Скорпиону», по этому лабиринту механизмов в жирной смазке, чтобы она не перепачкала свой наряд, а ведь вечером он намерен поужинать с ней в ресторане.

– Доброе утро, Дуайт, – услышал он. – Долго ждали?

– Всего несколько минут. Вам пришлось очень рано выехать?

– Не так рано, как в прошлый раз. Папа меня подвез на станцию, и я захватила поезд в девять с минутами. А в общем, довольно рано. Вы дадите мне выпить перед обедом?

Он ответил не сразу:

– Дядя Сэм не одобряет спиртного на борту. Придется пить кока-колу или апельсиновый сок.

– Даже на «Сиднее»?

– Даже на «Сиднее», – был решительный ответ. – Не захотите же вы за одним столом с моими офицерами пить что-нибудь крепкое, когда они пьют кока-колу.

– Я хочу выпить перед едой чего-нибудь крепкого, как вы выражаетесь, – нетерпеливо сказала Мойра. – У меня во рту все пересохло, просто мерзость. Не хотите же вы, чтобы я при ваших офицерах закатила истерику. – Она огляделась по сторонам. – Тут где-то есть отель. Угостите меня стаканчиком заранее, и тогда на борту я стану пить кока-колу, а дышать на ваших офицеров коньяком.

– Хорошо, – невозмутимо сказал Тауэрс. – Отель тут на углу. Идемте.

И они отправились; в дверях Тауэрс неуверенно огляделся. Потом повел Мойру в дамскую гостиную.

– Как будто нам сюда?

– А вы не знаете? Неужели вы здесь еще не бывали?

Он покачал головой. Спросил:

– Вам коньяку?

– Двойную порцию, – был ответ. – Со льдом, и самую малость разбавить. Неужели вы сюда не заглядываете?

– Ни разу не заходил.

– Неужели у вас никогда не бывает охоты напиться вдрызг? – спросила Мойра. – Вечерами, когда нечем заняться?

– На первых порах бывало, – признался Тауэрс. – Но тогда я уходил в город. Не годится разводить пачкотню возле собственного дома. А через неделю-другую я это бросил. Толку все равно нет.

– Что же вы делаете по вечерам, когда лодка не в походе?

– Читаю газету или книгу. Иногда мы сходим на берег, идем в кино.

Подошел бармен, и Тауэрс заказал для нее коньяк и полпорции виски для себя.

– Очень нездоровый образ жизни, – объявила Мойра. – Я пошла в дамскую комнату. Присмотрите за моей сумочкой.

Она выпила еще одну двойную порцию коньяка, и только после этого он не без труда извлек ее из отеля и доставил в гавань, на «Сидней», оставалось лишь надеяться, что при его подчиненных она будет вести себя прилично. Но страхи оказались напрасны: с американцами она держалась скромно и учтиво. И только с Осборном проявила истинный свой нрав.

– Привет, Джон, – сказала она. – С какой стати вас сюда занесло?

– Я член команды, – ответил Осборн. – Занимаюсь научными наблюдениями. Главным образом всем мешаю.

– Капитан Тауэрс так мне и сказал. И вы вправду будете жить со всеми тут на подлодке? Все время?

– Похоже на то.

– А им известны ваши привычки?

– Простите, не понял?

– Ладно, я вас не выдам. Меня это не касается.

Она отвернулась и заговорила с капитаном Ландгреном.

Когда Ландгрен предложил ей выпить, она попросила апельсинового сока; приятно было посмотреть на нее в это утро в кают-компании «Сиднея», когда, стоя под портретом английской королевы, она пила с американцами апельсиновый сок. Пока она разговаривала с ними, капитан Тауэрс отвел офицера связи в сторону.

– Послушайте, – сказал он вполголоса, – ей нельзя спуститься на «Скорпион» в таком платье. Вы не могли бы подыскать для нее комбинезон?

Питер кивнул.

– Найдется комбинезон для работы в котельной. Надо думать, нужен самый маленький размер. А где она переоденется?

Капитан задумчиво потер подбородок.

– Вы не знаете подходящего места?

– Лучше вашей личной каюты не придумаешь, сэр. Там ей никто не помешает.

– Ну и наслушаюсь я тогда – от нее же самой.

– Не сомневаюсь, – сказал Питер.

Мойра пообедала с американцами, сидя в конце одного из длиннейших столов в кают-компании, потом в смежной каюте-гостиной пили кофе. Затем младшие офицеры вернулись каждый к своим обязанностям, а Мойра осталась с Питером и Дуайтом. Питер разложил на столе чистую, выглаженную одежду кочегара.

– Вот вам комбинезон, – сказал он.

Дуайт откашлялся.

– На подводной лодке слишком много смазки, мисс Дэвидсон, – пояснил он.

– Меня зовут Мойра.

– Хорошо, Мойра. Я думаю, лучше вам спуститься на «Скорпион» в комбинезоне. Боюсь, платье вы там перепачкаете.

Мойра взяла комбинезон, развернула.

– Полная перемена декораций, – заметила она. – А где мне можно переодеться?

– Я думаю, в моей личной каюте, – предложил Дуайт. – Там вас никто не побеспокоит.

– Надеюсь, хотя не так уж уверена. Я не забыла, что произошло на яхте. – Капитан рассмеялся. – Ладно, Дуайт, ведите меня в свою каюту. Надо же мне разок и на такое отважиться.

Дуайт отвел ее к себе в каюту и вернулся в гостиную ждать, пока она переоденется. В крохотной личной каюте капитана Мойра с любопытством огляделась. Прежде всего увидела фотографии, их было четыре. На всех молодая темноволосая женщина с двумя детьми: мальчику лет восемь-девять, девочка года на два младше. Один снимок был работой профессионального фотографа в хорошем ателье, остальные – увеличены с любительских снимков; на одном, похоже, пляж, вероятно берег озера. Мать с детьми сидят на трамплине для прыжков в воду. На другом – лужайка, возможно, перед жилищем Тауэрсов: на заднем плане видна часть белого деревянного дома и длинный автомобиль. Мойра стояла и с интересом разглядывала снимки; видимо, мать и дети были очень славные. Тяжело это, но по-другому сейчас не бывает. Что толку из-за этого мучиться.

Она переоделась, положила юбку с блузкой и сумочку на койку, скорчила гримасу своему отражению в маленьком зеркале и вышла в коридор на поиски хозяина. Он уже шел ей навстречу.

– Ну вот и я, – заявила Мойра. – Похожа на черта. Ваша подлодка должна быть великолепна, Дуайт, иначе этому маскараду нет оправдания.

Он со смехом взял ее под руку и повел.

– Конечно, моя лодка великолепна, – сказал он. – Лучшая в Соединенных Штатах. Теперь сюда.

Мойра чуть не сказала, что другой подлодки у Соединенных Штатов, наверно, вообще нет, но прикусила язык: незачем делать ему больно.

Дуайт провел ее по трапу на узкую палубу «Скорпиона», затем на мостик и принялся объяснять, как что устроено. Мойра мало что знала о кораблях и ровным счетом ничего о подводных лодках, но слушала внимательно и раза два удивила Тауэрса дельными, толковыми вопросами.

– Почему, когда вы погружаетесь, вода не льется в переговорную трубу? – спросила она.

– Поворачивается вот эта заглушка.

– А если вы забудете?

Он усмехнулся:

– Внизу, в машинном отделении есть еще одна.

Через узкий люк он спустился с нею в рубку. Некоторое время она в перископ осматривала гавань и сумела понять, что к чему, но как размещать балласт и избегать крена – это осталось для нее и загадочно и не слишком любопытно. С недоумением воззрилась она на хитроумные машины, зато с живейшим интересом осмотрела помещение, где спят и едят члены команды, а также камбуз.