И распахнув входные двери навстречу вилкам и ножам, опять не вспомнит о потере толпа приезжих горожан.
В столовую за сменой смена влетит, и каждый будет рад светло-коричневой подмене; всегда понятней суррогат.
Займут людей поездкой долгой, экскурсионною гульбой...
И только Волга, только Волга останется сама собой.
25.12.85
ДОРОГА В ГОРОДНЮ
Мы утром вышли в ранний путь...
Дорогою окольной внушал я дочке, что взглянуть пора на колокольню; что церковь красит Городню с пятнадцатого века; что стыдно спать пять раз на дню, когда ты не калека.
Не соглашалась ни за что идти в селенье дочка, дубленка будто решето не держит ветерочка.
Ее пугал не холод зим, когтящий лютым зверем, а то, что в книжный магазин я заглянуть намерен.
Она читала мне мораль, мол, сед, а все туда же: полночи белый лист марал и стал чернее сажи.
Потом готов сидеть полдня над старой книжкой Блока, а ей - ни слова, хоть родня; ей очень одиноко.
Была турбаза в декабре забита стариками, одни деревья в серебре девчонок завлекали.
Хотя б подружку в свой заезд,
Аленку иль Сюзанну, то был бы общий интерес взамен сплошных терзаний.
Что мне ответить? Чем мне крыть подобные запросы?
Не пара рук, тут пара б крыл могла обезголосеть.
Из-под сапог летела пыль.
Был уголь здешней метой...
Я по дороге ей купил пирожное, конфеты...
Была дорога далека.
К тому ж с шоссе ни шагу.
Сейчас легко с черновика на белую бумагу перенести путь с грузом пут под леденящим ветром, когда машины рядом рвут тугие километры.
О, как же ныла и кляла мою страстишку дочка!
А я молил: вот до угла, потом до бугорочка дойди... И встанет Городня веселыми домами, и оба-двое мы, родня, пройдем меж их рядами.
Так и случилось...Важен пыл не только для таланта, но - цель достичь. И я купил словарик музыканта.
Потом, куда душа звала, давным-давно не в ссоре, прошли мы к церкви, что была, конечно, на запоре.
Сверкали златом купола, и небо было чище над скромной тропкой, что вела на местное кладбище.
Там бомж и протоиерей, крестьяне и солдаты лежали рядом; их тесней объединяли даты.
Они одни видали сны, в верховье Волги жили...
Мы тоже веточку сосны на холмик положили.
За описанье не берусь обратного маршрута; но приоткрылась дочке Русь хотя бы на минуту.
Я думаю, что поняла она (я, впрочем, тоже): дорога - к Родине вела, пугая бездорожьем.
И надо не бояться зим, идти с открытым сердцем, найдется книжный магазин, где можно отогреться.
Найдется красное крыльцо, где не важна монета; найдется красное словцо не только для привета.
26.12.85
ПЕС И КОТ
Новогодняя быль
1
Еще не начало смеркаться, ещё под крышами натек, как будто мог декабрь сморкаться в огромный носовой платок.
Начало мало эстетично, но вся зима была больна, и было ей глотнуть привычно стакан рассветного вина.
И было вдоволь аспирина, что растолченный в порошок, слежался снегом по низинам и шел на вынос хорошо.
Предновогодняя шумиха совпала в нашем доме с тем, что со зверьем хлебнули лиха мы в духе общих перемен.
Был быт налажен и устроен, в дому царил философ-пес, и он был дьявольски расстроен, когда котенка я принес.
О, это целая новелла, как кот нашелся, как везли, как дотащили неумело и чуть себя не подвели.
Так вот: котенок черн, как сажа, черней, чем ночью небосвод, был главной дочкиной поклажей, предметом споров и забот.
Его нашли мы в Верхневолжье под полночь в смешанном лесу; и вновь символикой встревожен держу я время на весу.
При общей дьявольской окраске котенок был безмерно мил.
Его создатель без опаски на шейку бантик нацепил.
Был бантик бел, и тоже белым мазнули брюшко, и легко подушки лап покрыли мелом
(а может, влез он в молоко).
Так вот: безжалостной рукою судьбы (моей!) кот вдвинут в дом; и флегматичный от покоя пес начал понимать с трудом, что столь обжитое пространство как пресловутая шагрень имеет свойство уменьшаться и каждый час, и каждый день; что ни кусок сейчас - то с бою; что ласку следует делить с пришельцем; что само собою кот будет драться и дерзить.
В самом спокойствии кошачьем есть вызов приземленным псам - им не дано соприкасаться так с небом, спринт по деревам.
Собаки скроены иначе, у них особая стезя, свои служебные задачи, а их описывать нельзя.
Едва ли кто так будет предан владельцу, так снесет пинок, и жить не перейдет к соседу, хоть там повышенный паек.
И вправе требовать вниманье к себе ответное...Но мы свои внезапные желанья исполнить все-таки вольны!
Так вот: был мною кот на равных введен в наш дом под Новый год, а это было столь недавно, и что ещё произойдет.
Какие новые страницы своей рукой напишет жизнь; повествованье наше длится сквозь временные рубежи.
Здесь стоит вспомнить о подмене одной коллизии другой; одно и то же время в темя нам дышит и ведет рукой; но мы не думаем об этом и вводим в круг своих забот того, кто будет их предметом, неважно пес он или кот.
2
Меня давно тревожит елка, ведь это главное звено в чреде событий, кривотолков; ведь ею все завершено.
Она как острая иголка сшивает дни в единый год; с ней весело, хотя и колко, а без неё - наоборот.
Как, где обычай мог родиться, я не отвечу, не готов; но самой главной из традиций считаю проводы годов и встречи новых лет; за далью чтоб ждал меня грядущий день; чтоб не морочила печалью опять новелла про шагрень.
И как тут обойтись без елки! её колючества смелы.
Ее не ставят втихомолку и не дают из-под полы.
Смолистая, она упряма и не меняет запах, цвет, укрась её хоть грудой хлама, справь самый модный туалет.
Ее новаторство - в стремленье остаться лишь самой собой и - между строчек - посрамленье удобной липы городской...
Вся - из лесу, вся - первозданность, колючая - не приручить; и стройность - не пустая странность, кто скромен - не велеречив.
Ее подвески, бриллианты, колье, что в несколько рядов, всего лишь точные гаранты бесценности её плодов.
Ель не нуждается в елее или чтоб служка глазом ел; и чем смолистей, тем смелее...
Вам каламбур не надоел?
Мне нужно сделать передышку в рассказе. Скоро Новый год.
