Встретил меня совсем еще молодой парень… Да. Молодец Миша. Самому-то, чай, за сотню стукнуло, да? Но групарь был совсем сопливый, даже для меня – какое там двадцать, я не удивился бы, узнав, что ему пятнадцать! Однако ходил он профессионально – легко, быстро, тихо и мягко. Одного этого хватило, чтобы вызвать мое уважение.
– Бьено, – поздоровался он небрежно. – Вы – офицер Макферсон?
– Бьено. А с кем имею? – поинтересовался я, запоздало сообразив, что групарь так и не представился.
– Лейтенант Хиль Перес де Лара.
Неплохо. Чины в группах свои, и лейтенант среди них – один из высших. Интересно, за что такая честь?
– Мне доложили, что вы искали Яго Лауру.
– Да. Более того, это не пустой каприз.
Лейтенант усмехнулся, обнажив стальные зубы – зрелище блистательное в прямом смысле.
– Что ж, поделимся данными, – произнес он, ведя меня к распоротым дверям хакерской хибары. – Вы расскажете, что знаете, а я – что тут случилось.
– А может, наоборот? – закинул я удочку. – Знаете, как-то убийство, мне кажется, поважнее…
– Не надо разыгрывать передо мной святую невинность. – На мгновение мне померещилось, что лейтенанту не двадцать лет, а все пятьдесят. – Я не знаю подробностей, но у меня создалось впечатление, что смерть нашего работника – всего лишь эпизод в расследуемом вами крупном деле. Буду откровенен. Нас интересует, что привело его к смерти. Если полиция намеревается затронуть интересы дома, мы будем действовать соответственно. – У меня мурашки побежали по коже при мысли о том, что может сделать со мной этот милый мальчик, если, не дай бог, или Кришна, или кто там еще наверху сидит, ему взбредет в голову, что я ущемил ненароком интересы его дома. Кстати же на заметку: слишком он правильно разговаривает для групаря. – Если мы сможем извлечь из ситуации пользу, мы вам поможем. Если ни то и ни другое, мы ограничимся сотрудничеством в раскрытии этого убийства.
– Проблема в том, что я сам не знаю, замешаны вы в этом деле или нет, – признался я. – Дом Л'авери, сколько я помню, центровыми не занимается… по религиозным соображениям?
– Именно, – сурово ответил юноша. Я не стал уточнять. Вера – это личное дело каждого.
– Значит, скорее всего, вы тут ни при чем, – заключил я. Интересно, а центровые-то – при чем? Или отбрасываем бритву Оккама и начинаем отращивать бороду из гипотез? – Видите ли, если говорить вкратце, сегодня утром от одного стервятника…
– Битхантера, – педантично поправил лейтенант.
Замечательно. Меня будет учить русскому языку полуграмотный групарь.
– …Я получил пакет данных о карантинных куполах. Среди прочего мусора я наткнулся на сообщение покойного Лауры о том, что Земле грозит катастрофа. Степень достоверности у этой байки оказалась неожиданно большая. Я решил проверить. Остальное вы знаете.
– Очень может быть, что мы зря вас вызвали. Не уверен, что между этим бредом и смертью Лауры есть связь. – Лейтенант подумал и добавил: – Но не уверен, и что ее нет.
Чем-то этот парень напоминал мне Маркоса – наверное, склонностью к нездоровому словоблудию.
– А я сейчас вообще ни в чем не уверен, – ощерился я.
– Ну, один неоспоримый факт все же есть, – поправил меня лейтенант. – Яго Лаура мертв окончательной смертью. И притом очень неприятной. Кто-то встретился с ним по ту сторону и пробил бедняге мозги звуковым лучом. Сделал ему из мозгов кисель.
Я зримо представил себе описанную картину, и мне сделалось дурно. Итак, хакер убит на той стороне – в полете, в вирте, в ирреальности, в том киберпространстве, которое для многих обитателей Луны по большей части вытесняет реальное. Значит, кто-то его выследил там; настиг и опробовал на нем резонант-пакет.
– Хотите осмотреть место? – предложил групарь. Я не хотел, но согласиться пришлось; взялся за гуж – не говори, что не дюж…
Комнатушка напомнила мне кинематографический склеп – как размером и формой, так и общим настроением. На полу валялись какие-то мелкие интелтронные блоки, в углу – матрас, на матрасе – брошенный инжектор, во флаконе плещется прозрачная жидкость. На стене – здоровое навесное окно; я глянул в него и содрогнулся. А посреди комнаты громоздилось сооружение из гнутых металлических планок и кусков мягкого пластика. Похоже, Лаура решил сварганить себе полетное ложе, как у серьезных компарей, но остановился, не доведя дело до логического конца. Под ложем лежали в относительном подобии порядка хакерские инструменты: четыре компа, сенс-трансформер, тридрайв – а на ложе… на ложе покоился труп Яго Лауры, по-прежнему облаченный в полетный костюм, непристойно обтягивающий бренное тело гермафродита.
– Врач был, конечно? – задал я риторический вопрос.
– Да, – лейтенант кивнул. – Тело мы оставили до вашего прибытия. Все предметы лежат там, где мы их нашли.
Я по-хозяйски осмотрел комнату… ничего. Лейтенант прав, убийство совершено с той стороны. И это никак уж не банальный суицид. Только мазохист может избрать для собственной смерти столь мучительный способ. А судя по картинкам в окне и кое-каким мелочам, найденным мною при беглом осмотре, Яго Лаура был(а?) кем угодно, но не мазохистом.
С той стороны зеркального стекла… Когда-то криминалисты напрочь отрицали возможность подобного убийства. Жизнь, как это ей свойственно, напомнила, что на свете нет ничего невозможного.
Вполне реально установить на входе в систему ловушку, которая выдаст звуковой удар при попытке уйти в полет с данного терминала. И риска поймать не ту птичку почти нет – кто другой может пользоваться инфором полусумасшедшего (иных не бывает) хакера?
Интересно… А не стоит ли мне принять кое-какие меры предосторожности? Сам я на месте убийцы поставил бы одноразовую ловушку, но по ее остаткам – а следы не могут не сохраниться, такова физическая природа интелтронных сетей – вполне возможно проследить создателя смертоносного приспособления. Значит, звуковой капкан может оказаться и постоянным. Так что пользоваться терминалом самого Лауры опасно. А моим инфором – безопасно? Или поостеречься?
Мне почему-то казалось, что связь между бредовыми заявлениями Лауры и его страшной смертью совершенно прямая. А раз так, то и всем, кто успел прислушаться к словам комп-пирата, грозит опасность. Мне, любимому, в том числе.
– Нет ли у вас личного терминала? – обратился я к лейтенанту. Тот, к моему удивлению, не стал спрашивать, почему я не хочу пользоваться собственным инфором, а просто подал контакт-шлем.
Я решительно натянул устройство, похожее на средневековую сетку для волос, усыпанную самоцветами непрямых контактов, и – с богом, помолясь – скользнул в междуосье.
Хорошая техника у наших групарей. Снимать терминал с мертвеца казалось мне кощунством, а полет в обычном инфоре – это и не полет вовсе, а нечто, напоминающее движение в кабинке транспортера. Контакты считывали импульсы в чувствительных и моторных зонах мозга прямо через кость и скальп и передавали информацию туда же. Разбогатею – обязательно себе заведу такой же.
Вокруг топорщились немыслимыми изгибами вакуумных станций уродливые конструкции, собранные из многоцветных кубиков; загляни в любой, и ты увидишь бесконечность фрактала, завораживающую, манящую в непредставимую глубину. Меня несло туда, где таился нужный мне блок, один из многочисленных выходов в реальность, принадлежавший Яго Лауре. Вряд ли ловушка, если она существует, приспособлена к атаке изнутри загранья.
Жаль, что не в своем я инфоре. Хранятся у меня в нем кое-какие штучки, которые тут очень бы пригодились, – вроде зажигательных бомб. Зажигательных здесь, не в реальности. Там, по человеческую сторону, их называют вирусами ограниченного действия – но это для тех, кто не видел, как горят и плавятся перекрестные ссылки. Придется обходиться подручными средствами.
Чутье и искристо-голубой демон поиска ведут меня к нужному месту, не отличимому на первый взгляд от мириадов прочих дисков темного стекла, испятнавших подсвеченную изнутри радужную махину, которую называли нередко – с двойным смыслом – обратной стороной Луны. Ловушка приняла вид легкой дымки, куполом накрывавшей диск. Я осторожно прикасаюсь к хрупким на вид волоконцам манипулятором. Ничего. Мои импульсы проходят через них, как сквозь туман. Тяну обратно – не тут-то было! Держит, не отпускает серая паутинка. Односторонняя проницаемость, сигналы, идущие снаружи, включают ловушку, а исходящие с этой стороны – проходят свободно. А на такие пробы паутина не рассчитана, вот и вязнут в ней мои информационные манипуляторы. Потянешь чуть сильнее, и порвется, захлопнув страшный капкан.
