«Если будет туго, звони».

С подтекстом:

Будет просто желание, то звони всё равно.

О том, что такое желание у Герды появится, он знал — сумел разглядеть эту девчонку насквозь буквально за двадцать минут, что они провели с глазу на глаз в кабинете с развешанными по стене подделками под Шагала и Гончарову и еретическим ковром на полу.

В том, что Герде будет туго…

Притом, очень туго!!! И очень скоро!!!

…он знал наверняка.

Потому, что никогда не кидался, очертя голову, в какое-нибудь выгодное предприятие, которое ему предлагали даже стократно проверенные до этого клиенты. Всегда, как бы ни был стеснен во времени, какой бы процент от оплаты предстоящей работы ни приходилось выложить за информацию, Олег досконально проверял предстоящий заказ:

…всех, кто в этом деле замешан хоть в самой ничтожной мере;

…свою будущую жертву, далеко не ограничиваясь лишь ее анкетными данными и сведениями, что должны помочь в проведении операции;

…цель, которую преследует клиент, мечтая видеть мертвым своего компаньона или своего конкурента… или черт его знает, кого там еще;

…тщательно прокачивал, наконец, и самого клиента. Если он новый — узнать о нем, как можно больше, это само собой разумеющееся. Если работал с ним раньше или имеешь о нем отличные рекомендации от надежных людей — выяснить то, что не сумел узнать раньше, это тоже само собой разумеющееся.

И если вдруг обнаружится самый ничтожнейший фактик, который насторожит хоть чуть-чуть — сразу крест на заказе!

«Извините, но за это я не возьмусь. Подыщите исполнителя попроще. Вы же знаете…»

Знали…

Те, кому положено знать, знали о том, что Гепатит «С» — элита, идеальнейший исполнитель приговоров — всегда долго и скрупулезно (на взгляд непрофессионала — слишком долго и скрупулезно) готовит свои операции, берется в среднем за пять-шесть заказов в год и дерет за каждый из них непомерные бабки. Но так же знали они и о том, что все его операции прошли без сучка, без задоринки. Притом, что каждая (если б в подобных делах была шкала сложности) оценивалась по наивысшей категории.

…Именно таким делом и оказалось то, с чем в начале июня на Олега вышел директор охранного агентства из Петербурга «Богданов и Пинкертон» Бондаренко Андрей Николаевич. Одним махом следовало решить сразу три проблемы: вытащить с зоны двух девок, отбывавших там сроки (одна — за наркотики, другая — за разбой); замочить одного из воротил новомосковского бизнеса, ко всему прочему еще и депутата Госдумы; а заодно еще и забрать у него из домашнего сейфа зип, содержащий некую сверхважную информацию.

— Что, всё одновременно? — Первой реакцией видавшего виды Олега, когда он услышал подобное предложение, было неподдельное удивление. — Сразу и девки, и воротила, и зип?

— Именно так. Одновременно всё провернуть будет проще, чем по отдельности, — заверил одетый с иголочки молодой человек, с которым Ласковая Смерть встретился в небольшом придорожном кафе в пяти километрах от Зеленограда. — Нашими аналитиками разработан план, и если вы даете согласие на участие в операции, этот план будет вам предоставлен. А далее вы с ним ознакомитесь, при необходимости внесете свои коррективы…

— Какой план? Какие, в задницу, аналитики? — непочтительно перебил своего собеседника Гепатит и ловко изловил за кружевную оборку передничка проходившую мимо их столика официантку. — Повтори мне, красавица, кофе. И принеси мороженое.

— Какое? — девушка с интересом окинула взглядом черноволосого мачо в светлых джинсах и китайских кроссовках, которым абсолютно не соответствовали массивный перстень с большим красным камнем и толстая золотая цепь, выглядывавшая из-за ворота линялой футболки.

«Бижутерия», — пришла к выводу официантка и повторила вопрос:

— Какое мороженое?

— На твой выбор, красавица. — Мачо выпустил кружевную оборку и «поддельный» рубин ярко блеснул в узком солнечном лучике, просочившемся внутрь кафе сквозь щелочку в жалюзи. — …Я всегда сам себе аналитик, — как ни в чем не бывало, продолжил он прерванный разговор, стоило девушке удалиться от столика. — Я всегда сам составляю все планы…

— Но вы работаете на нашу фирму не один год, — осмелился напомнить своему собеседнику эмиссар из Петербурга, и при этом его трехсотдолларовые очки от Картье стремительно запотели.

— Я ни на кого не работаю. Я лишь выполняю заказы, которые сочту достойными для себя. Заруби это себе на носу и передай то же самое Бондаренко. — Ласковая Смерть поднялся из-за стола, давая понять, что так толком и не начавшийся разговор окончен. — Звоните через три дня. Я подумаю. А мороженое скушаешь сам. Не обижай официантку. — Он бросил на стол мятую двадцатидолларовую купюру и вышел на улицу.

…Через распахнутое окно из подсобки девушка в нарядном передничке с кружевными оборками наблюдала за тем, как мачо в китайских кроссовках и линялой футболке ныряет за руль красной спортивной машинки, и в тот же момент у машинки резво складывается назад брезентовый верх. Еще секунда, и двухместная лайба стоимостью тысяч в сто баксов, на прощание скрипнув резиной, срывается в сторону Москвы. На мгновение на пальце левой руки, небрежно лежащей на узком руле, ярко вспыхивает рубиновый огонек.

«Нет, всё-таки не бижутерия, — изменила мнение официантка и понесла мороженое и двойной каппучино очкарику — приятелю только что столь эффектно отчалившего от их ресторанчика мачо. — Пускай жрет, а то вон какой тощий. Интересно, а у этого франтика что за машина?»

…Олег в это время уже набирал на сотовом номер.

— Да, слушаю. — Ответили сразу. Голос, казалось, принадлежал девчонке не старше пятнадцати, но эта «девчонка» к своим сорока успела провести по зонам и крыткам четырнадцать лет, собрав огромный букет разноцветных статей. — Я слушаю. Говорите.

— Оля, привет.

— О! — только и успела ответить она. На более длинную фразу Олег не оставил ей времени.

— «Богданов и Пинкертон». Вся информация за последние полгода. Это первое. Богданов Василий… как там его?

— Сергеевич, — мгновенно отреагировала Ольга.

— Молодец, склерозом еще не страдаешь. По Богданову мне то же самое. Последние шесть месяцев. Это второе. Третье: помнишь, года четыре назад он вытащил свою дочь из «Крестов», подставив вместо нее какую-то зачуханку?

— Было такое, — деловито ответила Ольга.

— Мне надо знать про эту молодку.[62] Всё, что сумеешь надыбать. Откуда взялась? Какая сейчас? Где чалится? Какой масти?[63] На каком положении? С кем корешится? У нее должна быть подружка, парашютистка.[64] Про нее тоже всё, что узнаешь. Теперь четвертое: собери информацию по всем куражным[65] из Новомосковска или ближайших окрестностей, имеющих хоть какое-то отношение к Государственной Думе. Сколько на всё потребуется времени?

— Неделя. — Ольга ни секунды не размышляла. А Олег отлично знал ее правило: увеличивать необходимый для сбора информации срок не меньше чем втрое. Вот и на этот раз…

— Сорок восемь часов, — жестко отрезал он. И улыбнулся при мысли, что подобный маленький торг повторяется между ними каждый раз вот уже на протяжении семи лет их совместной работы. — Делай что хочешь, хоть обращайся в Интерпол или ГРУ, но… сорок восемь часов.

— Хорошо, — обреченно вздохнула Ольга (обреченный вздох тоже стал неотъемлемым атрибутом ее общения с шефом). — Удачи, Олег. Перезвоню.

Она была одной из тех немногих, кто мог выйти на Гепатита не через диспетчера, а напрямую. И она входила в узкий круг тех наиболее приближенных к Ласковой Смерти (числом не более двадцати) человек, проверенных в деле не раз и не два. Тех, с кем Олег давно работал бок о бок, кого без сомнений посвящал в свои «производственные» секреты, кому мог смело доверить свою жизнь. Проворачивать сомнительные (мягко говоря!) дела в одиночку, рассчитывать лишь на себя — вариант идеальный. Но ничего идеального не бывает. Всегда где-нибудь есть хоть малейший изъян. Подобным изъяном в работе Олега было то, что всё, за что бы ни брался, он никогда бы не смог провернуть в одиночку. Потому и пришлось лет десять назад собрать вокруг себя небольшую группу надежных соратников. А уже вокруг нее разворачивать обширную сеть агентуры. При том, что ни один из обычных агентов и близко не представлял, на кого он работает. Пока что эта система не дала ни единого сбоя.