– Ни хера себе сюрприз! – воскликнул Филимонов, откинув крышку.

Под торговым ларьком был оборудован погреб, почти доверху набитый оружием.

– Значит, не напрасно козла отделали, – произнес Потапов. – Петруха, вызывай по рации опер-группу.

Спустя полчаса тело Сулеймана ногами вперед заносили в машину «скорой помощи».

– Что ж вы, бараны, перестарались?! – укорял подчиненных капитан Горбушкин, также прибывший по вызову на место происшествия. – Сдох Сулейман – с кого теперь спрос?! Кто хозяин оружия?! Для чего хранили здесь?!

Обнаруженные стволы – автоматы Калашникова – а также боеприпасы к ним загружали в омоновский автобус.

На черной «Волге» подъехал полковник Лозовой.

– Твои орлы, Севостьян Иванович, обнаружили? – спросил он у Горбушкина.

– Мои, товарищ полковник, – отвечал капитан.

– А с торгашом что? – Юрий Олегович посмотрел на отъезжающую «скорую».

– Оказал активное сопротивление при задержании, товарищ полковник. – Не моргнув глазом, доложил Горбушкин. – Был убит в рукопашном бою.

– Что убит – плохо, – сказал Лозовой. – Но молодцы, что хоть не стреляли. Народу вокруг полно. Сами-то не пострадали?

Потапов и Филимонов молча и преданно смотрели в глаза начальнику милиции.

– Севостьян Иванович, – обратился полковник к командиру роты. – Оформи сегодня же на своих молодцов представление к наградам.

– Есть, товарищ полковник!

– На серьезный, видать, след напал, Сева. Молодца, – сказал Лозовой, когда они с Горбушкиным отошли чуть в сторону. – Как удалось?

– Работаем, – с достоинством ответил капитан.

– Ты мне докладную записку по факту подготовь, ладно? Ну там, про заранее подготовленные и успешно реализованные оперативные мероприятия и так далее. Сам знаешь. Чтоб солидно выглядело.

– Братан! Худо! Сулеймана «замочили»! Стволы у ментов! – в комнату вбежал Кнут – Сергей Лопатин – браток, особо приближенный к бригадиру одной из питерских команд.

– Знаю. Садись. Как это было? Подробности? Мусора «выпасли»?

– Вряд ли. Наверное, случайно напоролись на наш склад. – Начал высказывать Кнут свои предположения. – Они с Сулеймана денег надоить хотели. А тот уперся, как ишак. Говорил я ему – не быкуй, плати, сколько надо. Так нет же, жаба задушила.

– А если менты допросить его успели, перед тем, как убить…

– Не страшно. Сулейман об оружии под его ларьком ничего не знал. Мы же там схрон устроили еще до того, как чурбана этого на торговлю поставить. И запасы пополняли по ночам. Так что, если даже мусора и пытали его насчет «калашей», он им все равно ничего не сказал.

В комнате стоял полумрак. Лицо бригадира в тени от плотных штор, занавешивающих окна, виднелось лишь темным пятном.

Вообще, этот человек редко появлялся на людях, жил за городом в глухомани. Гостей не звал, допуская к себе только избранных.

– Послушай, Кнут, – вновь заговорил бригадир. – На всякий случай, нужно тихо проверить все наши базы. Подготовь дополнительно «чистые» квартиры, тайники. Всех пацанов, работающих по своим направлениям, предупреди, чтобы сегодня же сменили жилье и тачки. Не нравится мне все это. За мной, похоже, снова охота началась.

– Да ты чего, братан! – удивился Кнут. – Ты же для ментов – покойник давно!

– Да нет, Серега, – возразил бригадир, поднимаясь со своего места. – Видать, засветился я не по делу. На прошлой неделе помнишь, встречались мы с братвой из Сибири?

– Ну помню. И фигли? Они сами запонтова-ли, что, типа, ни с кем, кроме тебя, разговаривать не будут. Да там и вопрос-то крутой! В натуре, блин, нефтяные перегоны! Без тебя один хрен никто не вырулит.

– Да я не предъявляю тебе, – сказал бригадир. – Сам дурак – поперся на эту «стрелку». Похоже, кто-то на меня в мусарню стуканул.

– Кто, в натуре?! – вскипел Кнут. – Своими руками порву суку!

– Не суетись, братан. Придет время, разберемся. Пока что знаю одно: менты все мои старые дела подняли. Так что, не сегодня-завтра объявят в розыск. Тогда совсем кисло будет.

– А ты сам – никого из знакомых на той «стрелке» не видал?

– Да вроде нет, – произнес бригадир. Полной уверенности в его голосе не было. – Там народу было человек двадцать. Кроме центровых – еще куча охраны. Всех не разглядишь.

– Ты будешь смеяться, – вкрадчиво заговорил Кнут. – Но мои мальчики всю вашу «стрелку» на цифровую камеру записали.

– Ни хрена себе! – воскликнул бригадир. – Как?!

– Очень просто, – ответил Сергей Лопатин. – Сейчас же япошки желтомордые такие электронные примочки мастерят – закачаешься! Видеокамера запросто умещается в пуговицу пиджака или булавку для галстука. Вот я и попросил одного из своих, чтоб запечатлел историческую встречу питерской и сибирской братвы для истории, на память, так сказать, благодарному подрастающему поколению.

– Стоп! – бригадир рубанул ладонью воздух. – Треплешься много – не люблю. Посмотреть то, что снято, можно?

– Да без проблем! Я уже и на бытовую кассету материал перегнал. Давай посмотрим.

Кнут достал из внутреннего кармана пиджака обычную видеокассету формата VHS, вставил ее в нишу магнитофона и включил телевизор.

Экран высветил часть комнаты, обставленной добротной, но недорогой мебелью.

На белых стенах висели акварельные полотна с изображением каких-то фантастических чудовищ, мечущихся по небесам, ломающих копья и стрелы над головами врагов, извергающих молнии. Охваченные пламенем города пылали яркими красками, а из-под руин черными пустыми глазницами смотрели лица жертв пожарищ и разрушений.

На пол была брошена огромная шкура бурого медведя. Рядом с массивными кожаными креслами стоял деревянный сервировочный столик на колесиках. На столике красовались бутылки с выпивкой и стаканы. Тут же были раскрытая коробка шоколадных конфет, сигареты, зажигалка и пепельница.

Хозяин комнаты закурил. Слабый огонек зажигалки лишь на несколько секунд осветил его лицо. Оно было жутким – в шрамах, следах от хирургических швов, будто бы обожженное или, наоборот, сильно обмороженное.

– Давай, начинай уже! – нетерпеливо произнес бригадир и отхлебнул виски из стакана.

Кнут запустил пленку.

Качество съемки было невысоким. Но за эти операторские потуги никто и не собирался давать «Оскара». Бандитский сходняк мог заинтересовать разве что оперов с Литейного проспекта. А эти начальники к киноакадемии имени Оскара Уайльда отношения не имели, хотя, артисты были те еще.

Бригадир, а с ним вместе и Серега Лопатин пристально вглядывались в кадры на экране. Вот пацаны встретились. Вот охрана обеих сторон отошла на задний план, а вперед шагнули те, кому положено вести важные переговоры.

Сам бригадир, присутствовавший в тот день на «стрелке», оказался спиной к камере. Объектив скользил по лицам сибирских братков, фиксировал малейшие их движения, жесты, мимику.

К слову заметить, тот, кого мы называем Кнутом или Сергеем Лопатиным, служил в недалеком прошлом в ФАПСИ – Федеральном агентстве правительственной связи и информации. Ранее, при Советском Союзе, это ведомство называлось службой радиоэлектронной разведки.

Как-то прослушал старший лейтенант Лопатин не того, кого следовало, и поперли его из органов поганой метлой. А жить на что-то надо было. Так и оказался в бригаде, возглавив бандитскую службу безопасности.

– Стоп!!! – заорал бригадир и от волнения даже расплескал виски из стакана. – Это – кто?! – ткнул пальцем в экран.

– А я почем знаю? – вопросом на вопрос ответил Кнут, нажав на «стоп-кадр». – Кто-то из «пехоты», наверное. Ты же видел, их там, как грязи было! Понавезли из Сибири шелупони…

– Не шелупонь это, Серега, – тихо произнес бригадир.

На экране крупным планом красовалось лицо одного из сибирских братков. Коротко остриженные, как и полагается, волосы. Узкий лоб, не по возрасту испещренный морщинами. Маленькие, глубоко посаженные, серые глаза. Чуть свернутый набок нос, красноречиво свидетельствующий о боксерском прошлом своего обладателя. Квадратная челюсть и плотно сжатые, слегка скошенные влево тонкие губы.